Полное собрание сочинений. Том 07

Расширяем ли мы фактически демократию в деревне?

Да, расширяем.

Есть ли это уступка крестьянству?

Безусловно, есть.

Велика ли эта уступка и укладывается ли она в рамках Конституции нашей страны?

Уступка тут, я думаю, не очень велика, и она ни на йоту не меняет нашу Конституцию.

Что же мы меняем, в таком случае, и в чем собственно выражается уступка?

Мы меняем практику работы в деревне, совершенно неудовлетворительную в новых условиях развития. Мы меняем установившиеся порядки в деревне, тормозящие дело смычки и расстраивающие работу партии по сплочению крестьянства вокруг пролетариата.

До сего времени дело обстояло так, что в целом ряде районов деревней управляла маленькая группа людей, связанная больше с уездом и губернией, чем с населением деревни. Это обстоятельство вело к тому, что правители деревни больше всего глядели вверх, на уезд, и меньше всего вниз, на население деревни, чувствовали себя ответственными не перед деревней, не перед избирателями, а перед уездом и губернией, не понимая, очевидно, что “верх” и “низ” представляют тут одну цепь, и если цепь порвалась внизу, то должна пасть вся цепь. Результатом этого были бесконтрольность, самоуправство, произвол правителей, с одной стороны, недовольство и ропот в деревне — с другой. Теперь таким порядкам в деревне кладётся конец, решительно и бесповоротно.

До сего времени дело обстояло так, что в целом ряде районов выборы Советов в деревне представляли не действительные выборы, а пустую канцелярскую процедуру протаскивания “депутатов”, путём целого ряда ухищрений и нажима со стороны узкой группы правителей, боящихся потерять власть. Результатом этого было то, что Советы из органов, близких и родных массам, рисковали превратиться в органы, чуждые массам, а руководство крестьянством со стороны рабочих, эта основа и крепость диктатуры пролетариата, рисковало повиснуть в воздухе. Вы знаете, что партия вынуждена была ввиду этого добиться перевыборов Советов, причём перевыборы показали, что старая практика выборов в целом ряде районов есть пережиток военного коммунизма, что она должна быть ликвидирована, как вредная и прогнившая насквозь практика. Теперь такой практике выборов в деревне кладётся конец.

В этом основа уступки, основа расширения демократии в деревне.

Уступка эта нужна не только крестьянству. Она не менее нужна пролетариату, ибо она усиливает пролетариат, подымает его авторитет в деревне, укрепляет доверие крестьян к пролетариату. Основное назначение уступок и компромиссов вообще состоит, как известно, в том, чтобы они усиливали и укрепляли в последнем счёте пролетариат.

Каковы пределы этих уступок в данный момент? Пределы этих уступок намечены XIV конференцией РКП(б) и III съездом Советов СССР. Вы знаете, что они не очень широки и ограничиваются теми рамками, о которых я только что говорил. Но это еще не значит, что они останутся незыблемыми навеки. Наоборот, они несомненно будут расширяться по мере роста нашего народного хозяйства, по мере укрепления хозяйственной и политической мощи пролетариата, по мере развития революционного движения на Западе и Востоке, по мере усиления международных позиций Советского государства. Ленин говорил в 1918 году о необходимости “распространения советской конституции, по мере прекращения сопротивления эксплуататоров, на всё население” (см. т. XXII, стр. 372). Речь идёт здесь, как видите, о распространении Конституции на всё население, в том числе и на буржуазию. Это было сказано в марте 1918 года. С того времени до смерти Ленина прошло больше пяти лет. Однако, Ленин ни разу не заикнулся за этот период о своевременности проведения в жизнь этого положения. Почему? Потому, что не пришло еще время для такого расширения. Но что оно придёт когда-либо, когда внутренние и международные позиции Советского государства укрепятся окончательно, в этом не может быть сомнения.

Вот почему мы, предвидя дальнейшее расширение демократии в будущем, считаем, однако, необходимым ограничить в данный момент уступки по линии демократии рамками, очерченными XIV конференцией РКП(б) и III съездом Советов СССР.

Меняют ли эти уступки характер власти в стране?

Нет, не меняют.

Вносят ли они изменения в систему диктатуры пролетариата в смысле её ослабления?

Нисколько, ни в какой степени.

Диктатура пролетариата не ослабляется, а лишь укрепляется оживлением Советов и привлечением к делу лучших людей из крестьянства. Руководство пролетариата в отношении крестьянства не только сохраняется, благодаря расширению демократии, но приобретает еще новую силу, создавая атмосферу доверия вокруг пролетариата. А ведь это главное в диктатуре пролетариата, когда речь идёт о взаимоотношениях пролетариата и крестьянства в системе диктатуры.

Не правы товарищи, утверждающие, что понятие диктатуры пролетариата исчерпывается понятием насилия. Диктатура пролетариата есть не только насилие, но и руководство трудящимися массами непролетарских классов, но и строительство социалистического хозяйства, высшего по типу, чем хозяйство капиталистическое, с большей производительностью труда, чем хозяйство капиталистическое. Диктатура пролетариата есть:

1) неограниченное законом насилие в отношении капиталистов и помещиков, 2) руководство пролетариата в отношении крестьянства, 3) строительство социализма в отношении всего общества. Ни одна из этих трёх сторон диктатуры не может быть исключена без риска исказить понятие диктатуры пролетариата. Только все эти три стороны, взятые вместе, дают нам полное и законченное понятие диктатуры пролетариата.

Вносит ли какие-либо ухудшения в систему диктатуры пролетариата новый курс партии по линии советской демократии?

Нет, не вносит. Наоборот! Новый курс только улучшает дело, укрепляя систему диктатуры пролетариата. Если речь идёт об элементе насилия в системе диктатуры, а выражением насилия является Красная Армия, то едва ли нужно доказывать, что насаждение советской демократии в деревне может лишь улучшить состояние Красной Армии, сплачивая её вокруг Советской власти, ибо армия у нас по преимуществу крестьянская. Если речь идёт об элементе руководства в системе диктатуры, то едва ли можно сомневаться в том, что лозунг оживления Советов может лишь облегчить пролетариату это руководство, укрепив доверие крестьян к рабочему классу. Если же речь идёт об элементе строительства в системе диктатуры, едва ли нужно доказывать, что новый курс партии может лишь облегчить строительство социализма, ибо он пущен в ход для укрепления смычки, а строительство социализма без смычки невозможно.

Вывод один: уступки крестьянству в данной обстановке усиливают пролетариат и упрочивают его диктатуру, не меняя ни на йоту характера власти в стране.

Так обстоит дело с пятым вопросом.

Перейдём к шестому вопросу.

VI

Делает ли наша партия уступки правому уклону в Коминтерне в связи со стабилизацией капитализма, и если да,—действительно ли это необходимый тактический манёвр?

Речь идёт, очевидно, о чехословацкой компартии и соглашении с группой тт. Шмераля и Запотоцкого против правых элементов этой партии.

Я думаю, что никаких уступок правому уклону в Коминтерне не сделала наша партия. Наоборот, весь расширенный пленум Исполкома Коминтерна ³⁶ прошёл под знаком изоляции правых элементов Коминтерна. Прочтите резолюцию Коминтерна о чехословацкой компартии, прочтите резолюцию о большевизации, и вы поймёте без труда, что основной мишенью Коминтерна были правые элементы в коммунизме.

Вот почему нельзя говорить об уступках нашей партии правому уклону в Коминтерне.

Тов. Шмераль и Запотоцкий, строго говоря, не правые. Они не разделяют платформу правых, платформу брюнцев. Они, скорее всего, колеблющиеся между ленинцами и правыми, с уклоном в сторону правых. Особенность их поведения на расширенном пленуме Исполкома Коминтерна состоит в том, что они, под давлением нашей критики, с одной стороны, и под угрозой перспективы раскола, созданной правыми, с другой стороны, колебнулись на этот раз в нашу сторону, в сторону ленинцев, обязавшись держать союз с ленинцами против правых. Это им делает честь. Но думают ли товарищи, что мы не должны были пойти навстречу колеблющимся, когда они колебнулись в сторону ленинцев, когда они пошли на уступки ленинцам против правых? Было бы странно и печально, если бы среди нас оказались люди, неспособные понять азбучных истин большевистской тактики. Разве практика не показала уже, что политика Коминтерна в вопросе о чехословацкой компартии является единственно правильной политикой? Разве тт. Шмераль и Запотоцкий не продолжают бороться против правых в одних рядах с ленинцами? Разве брюнцы в чехословацкой партии не изолированы уже?

Могут спросить—надолго ли? Я не знаю, конечно, надолго ли,— я не берусь пророчествовать. Ясно, во всяком случае, что, пока есть борьба шмералевцев с правыми, будет и соглашение со шмералевцами, причём, коль скоро нынешняя позиция шмералевцев изменится, должно потерять силу и соглашение с ними. Но дело теперь вовсе не в этом. Дело теперь в том, что нынешнее соглашение против правых усиливает ленинцев, даёт им новую возможность вести за собой колеблющихся. В этом теперь главное, а не в том, какие колебания могут ещё случиться с тт. Шмералем и Запотоцким.

Есть люди, думающие, что ленинцы обязаны поддерживать каждого левого крикуна и неврастеника, что ленинцы являются везде и во всём присяжными левыми среди коммунистов. Это неверно, товарищи. Мы левые в сравнении с некоммунистическими партиями рабочего класса. Но мы никогда не обязывались быть “левее всех”, как требовал этого одно время покойный Парвус, и за что он получил тогда же нахлобучку от Ленина. Среди коммунистов мы — не левые и не правые,— мы просто ленинцы. Ленин знал что делал, когда он боролся на два фронта, и против левого уклона в коммунизме, и против правого уклона. Недаром одна из лучших брошюр Ленина написана на тему о “Детской болезни “левизны” в коммунизме”.