Полное собрание сочинений. Том 1. 1893–1894

«Более зажиточное крестьянство в Таврических уездах, – говорит автор, – вообще пользуется в значительной мере наемными работниками и ведет свое хозяйство на такой площади, которая далеко превышает рабочую способность самих семейств. Так, в 3-х уездах на 100 семей держат наемных работников, по всем разрядам крестьян:

Эти цифры показывают, что наемных работников держат преимущественно хозяева зажиточные, с более значительными посевами» (с. 144).

Сравнивая вышеприведенные данные о составе семей по группам без наймитов (по трем уездам отдельно) и с наймитами (по трем уездам вместе), мы видим, что хозяева, засевающие от 25 до 50 дес. на двор, увеличивают число рабочих сил в своем хозяйстве посредством найма – приблизительно на ¹/₃ (с 1,8–1,9 работника на семью до 2,4), а хозяева с посевом более 50 дес. на двор увеличивают число рабочих почти вдвое (с 2,3 до 5); даже более чем вдвое по расчету автора, который считает, что они должны нанимать до 8241 работника (с. 115), имея своих 7129 человек. Что низшие группы должны отпускать рабочих на сторону в весьма значительном количестве – это явствует уже из того, что земледельческое хозяйство не в состоянии дать им необходимое на собственное содержание количество продуктов. К сожалению, точных данных о количестве отпускаемых на сторону работников мы не имеем. Косвенным показателем этого количества может служить число домохозяев, сдающих свои наделы: выше было приведено заявление Постникова, что в Таврических уездах около ¹/₃ населения не эксплуатирует вполне своей надельной земли.

IV

Из приведенных выше данных видно, что Постников вполне доказал свое положение об «огромном разнообразии» в экономическом положении отдельных дворов. Это разнообразие простирается не только на степень имущественного обеспечения крестьян и размеры их посевов, но даже на характер хозяйства в разных группах. Мало этого. Оказывается, что термины: «разнообразие», «дифференциация» недостаточны для полной характеристики явления. Если один крестьянин имеет 1 штуку рабочего скота, а другой – 10, мы называем это дифференциацией, но если один арендует десятки десятин земли сверх обеспечивающего его надела с единственной целью извлечь доход из ее эксплуатации и тем лишает другого крестьянина возможности арендовать землю, в которой он нуждается для прокормления своей семьи, – то мы имеем пред собой, очевидно, нечто гораздо большее; мы должны назвать такое явление «рознью» (с. 323), «борьбой экономических интересов» (с. XXXII). Употребляя эти термины, Постников недостаточно оценивает всю их важность; он не замечает также, что и эти последние термины оказываются недостаточными. Аренда надельной земли у обедневшей группы населения, наем в батраки крестьянина, переставшего вести свое хозяйство, – это уже не только рознь, это – прямая эксплуатация.

Признавая глубокую экономическую рознь в современном крестьянстве, мы не можем уже ограничиться одним разделением крестьян на несколько слоев по степени имущественного обеспечения. Такое разделение было бы достаточно, если бы все вышеуказанное разнообразие сводилось к различиям количественным. Но это не так. Если у одной части крестьян целью земледелия является коммерческая выгода и результатом – крупный денежный доход, а у другой – земледелие не покрывает даже необходимых потребностей семьи, если высшие группы крестьян основывают свое улучшенное хозяйство на разорении низших, если зажиточное крестьянство в значительной степени пользуется наемным трудом, а бедное вынуждается прибегать к продаже своей рабочей силы, – то это уже, несомненно, качественные различия, и нашей задачей теперь должно быть группировать крестьянство по различиям в самом характере их хозяйства (разумея под характером хозяйства особенности не техники, а экономики).

Постников слишком мало обратил внимания на эти последние различия; поэтому хотя он и признает необходимость «более общего расчленения населения на группы» (с. ПО) и пытается сделать такое расчленение, но попытка его, как мы сейчас увидим, не может быть признана вполне удачной.

«Для более общего расчленения населения на экономические группы, – говорит Постников, – мы воспользуемся другим признаком, который хотя по местностям и не представляет однородного экономического значения, но более согласуется с делением на группы, какое делают у себя сами крестьяне и которое также отмечено по всем уездам и земскими статистиками. Деление это делается по степени самостоятельности домохозяев в способах ведения хозяйства, в зависимости от количества рабочего скота во дворе» (с. ПО).

«В настоящее время крестьянство южно-русского района можно разбить, по степени хозяйственной самостоятельности домохозяев и в то же время по способам их хозяйствования, на три следующие главные группы:

1) Домохозяев тягловых или имеющих тягло, т. е. полный плуг или заменяющее его орудие для пахоты, и обходящихся в полевых работах собственным скотом, без найма скота и без супряги {9} . При плужном или буккерном тягле эти домохозяева имеют у себя 3–2 пары или более рабочего скота и, соответственно тому, во дворе 3-х взрос лых работников или, по крайней мере, 2-х взрослых работников и одного полурабочего.

9

Супряга – старинная элементарная форма совместной работы деревенской бедноты, при которой несколько крестьянских дворов объединяли рабочий скот и другие средства производства для выполнения сельскохозяйственных работ. В. И. Ленин во второй главе книги «Развитие капитализма в России» называет супрягу «кооперацией падающих хозяйств, вытесняемых крестьянской буржуазией» (Сочинения, 4 изд., том 3, стр. 56).

2) Полутягловых или супряжников, т. е. домохозяев, спрягающихся между собою для полевых работ, по неимению достаточного числа скота для самостоятельной за пряжки. У таких хозяев во дворе держится одна или 1 /г пары и даже в некоторых случаях 2 пары рабочего скота и, соответственно тому, один или два взрослых работника. При тяжелой почве и при необходимости работать на плуге (или заменяющем его буккере) с 3 парами скота такие домохозяева обязательно спрягаются, если имеют и 2 пары рабочего скота.

3) Домохозяев бестяглых или «пеших», вовсе не имеющих скота, или имеющих одну рабочую скотину (большею частью лошадь, так как волы обыкновенно держатся парами и ходят лишь в парной упряжи). Они работают наймом чужого скота или сдают свои земли внаймы из части урожая и вовсе не имеют посева.

Такая группировка по коренному в крестьянской жизни хозяйственному признаку, каким в данном случае является количество рабочего скота и способ запряжки, делается обыкновенно самими крестьянами. Но в ней есть большие вариации как в пределах каждой отдельной поименованной выше группы, так и в расчленении между собой самых групп» (с. 121).

Численный состав этих групп в % к общему числу дворов следующий (с. 125):

Рядом с этой таблицей автор дает группировку дворов по количеству содержимого в них рабочего скота, чтобы определить состав тягла в описываемых уездах:

Следовательно, в Таврических уездах полное тягло требует наличности не менее 4-х штук рабочего скота во дворе.

Такая группировка Постникова не может быть признана вполне удачной прежде всего потому, что в пределах каждой из этих 3-х групп замечаются сильные различия:

«В группе тягловых домохозяев, – говорит автор, – мы встречаем в южной России большое разнообразие: наряду с большим тяглом у зажиточных крестьян существует и тягло малое у более бедных. Первое в свою очередь делится на тягло полное (6–8 штук рабочего скота) и неполное (4–6 штук)… Категория «пеших» домохозяев представляет также много разнообразия в степени достатка» (с. 124).

Другое неудобство принимаемого Постниковым расчленения состоит в том, что в земской статистике группировка населения произведена, как уже было указано выше, не по количеству рабочего скота, а по размерам посева. Чтобы иметь возможность выражать точно имущественное положение разных групп, приходится поэтому взять группировку по размерам посева.

По этому признаку Постников делит население точно так же на три группы: на домохозяев малосеющих – с посевом до 10 дес. и без посева; среднесеющих – с посевом 10–25 дес, и многосеющих – с посевом выше 25 дес. на двор. Первую группу автор называет «бедной», вторую – средней, третью – зажиточной.

О численном составе этих групп Постников говорит:

«В общем у таврических крестьян (без колонистов) многосеющие составляют около 7б части всего числа дворов, имеющие средние посевы – около 40 % и несколько более 40 % дают дворы малосеющие с несеющими. В целом же населении Таврических уездов (с колонистами) к многосеющим принадлежит /s часть населения, или около 20 %, к среднесеющим – 40 % и к малосеющим с несеющими – около 40 %» (с. 112).