Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
Шрифт:
Это правило хорошо выполняется. Школа накопила богатый краеведческий материал. Ей по праву присужден республиканский «Кубок краеведа».
18 июля 1957 г.
Они встретились!
Было это 30 июля. На четвертый день Московского фестиваля в редакцию позвонил мой приятель, журналист: — Он прилетает. Если не хочешь остаться на бобах, собирайся немедленно. Две минуты на сборы.
Я схватил фотоаппарат. И вот наш автомобиль уже мчится по шоссе к Внуковскому аэродрому… Беспокойно поглядываем на часы. Надо непременно поспеть к прибытию самолета.
Человека, который прилетает из Горького,
На наше счастье, самолет из Горького запоздал. Было время отдышаться, осмыслить все, что происходило.
За два дня до этого «Комсомольская правда» напечатала любопытное письмо французской гражданки Жюльены Каро. Вот это письмо:
«Дорогие советские друзья! Семья французских шахтеров, дочь которых является делегаткой Московского фестиваля, обращается к вам с большой, важной просьбой.
Вот в чем дело. Однажды, в начале 1943 года, к нам на шахту Лорен прибыл поезд с советскими пленными, очень истощенными и больными. Пленных поместили в лагерь за колючей проволокой. Жизнь там была настоящим адом: пытки, избиение, голод. Люди умирали как мухи. Французские патриоты решили помочь советским людям. Делили с ними свои скромные пайки, помогали бежать в отряды Сопротивления.
Когда пошли хорошие вести с русского фронта, жизнь в лагере стала совсем невыносимой. Но дух людей в лагере был непоколебим. Я с волнением вспоминаю, как в воскресенье они пели прекрасные песни о своей родине. Мы не раз плакали, слушая их.
В то время мы еще не были активными борцами, какими стали теперь. Но и тогда любили Советский Союз, с которым нас познакомила печать Народного фронта. Организовав бегство трех пленных, мой муж должен был уйти в партизаны, и я осталась одна с двумя детьми. Он уехал, направив пленных в надежное место.
Вскоре наш район был освобожден от немцев. Советские друзья, сражавшиеся вместе с французами в партизанском отряде, вернулись к нам. Среди них был один совсем еще молодой паренек — Миша Полыскалов. Он долго прожил у нас, и мы полюбили его, как брата. Он вернулся раненый, и мы его лечили. Затем он был репатриирован, и с тех пор мы о нем больше ничего не знаем.
Прошло много лет, но мы помним о нашем дорогом Мишеле. Помогите нам разыскать его.
Наша дочка Симона, которую он знал ребенком, едет на фестиваль. И нам очень хотелось, чтобы она встретила нашего русского друга или кого-нибудь из его семьи: мать, жену, брата. Мы ведь не знаем, смог ли он поправиться после тяжелого ранения. У нас нет точного адреса. Знаем только, что жил он возле города Горького…
Жюльена Каро».
И вот мы стоим на аэродроме. Вечер. Яркие лампочки красным ожерельем бегут вдоль бетонной дорожки. Какой-то самолет заходит на посадку. Гляжу на Симону. С букетом цветов она протискивается сквозь толпу встречающих.
Все тише вращаются крылья пропеллера. Самолет затихает. Открывается дверь, и на бетонные плиты один за другим сходят пассажиры: женщина с мальчиком, бородатый старик…
Симона бежит к самолету. Каким-то чувством она угадала: именно этот моложавый мужчина с плащом в руке — Мишель. Он тоже бросился навстречу. Обнимаются. Оба черноволосые, загорелые, крепкие.
— Сестра? — спросил летчик.
— Сестра! — ответил пассажир из Горького и улыбнулся сквозь радостные слезы.
Не помню, сколько времени длилась эта трогательная встреча — наверное, долго, потому что я успел израсходовать всю пленку.
Сели в машину. Михаил расспрашивал
Симону о родных, о друзьях из маленького французского городка. Он помнил французские слова. Симона понимала его и радостно кивала головой: «Да, да, все живы, помнят вас».— Как ты выросла, Симона, какая красивая стала, — говорил Михаил.
Для горьковского парня эта французская девушка была такой близкой и такой незнакомой. Ведь он помнил ее маленькой девочкой в коротком платьице. Она приветствовала его, смешно приседая.
А теперь… Друзьям было о чем поговорить, было что вспомнить… Наша машина подъезжала к залитой фестивальными огнями праздничной и веселой Москве.
Фото автора. 30 июля 1957 г.
В Африке мороженое тоже холодное
Много чудес, много любопытных встреч, случаев, смешных приключений было на фестивале. На этом снимке запечатлен финал забавной сценки, которую…Впрочем, все по порядку.
Кто был на Московском фестивале, никогда не забудет радушия и гостеприимства, с каким встречали москвичи посланцев всего мира. Гостю непременно хотели сделать приятное: вручить подарок, памятный сувенир, значок, жетон…
Если под рукой не оказывалось подарка, просто пожимали руку, дружески хлопали по плечу…
На улице Горького возле тележки с мороженым остановился негр.
— Эскимо! Один! — поднял он палец, исчерпав этой фразой запас русских слов ровно наполовину. Он полез в карман, чтобы расплатиться. И вдруг покраснел (если можно так сказать про темнокожего) — деньги остались в гостинице.
С беспомощной улыбкой смотрел он на хозяйку тележки, совсем не понимая ее выразительных жестов:
— Даром бери, бери так, не надо денег…
Вот тут и случилось забавное. Стоявшая у тележки очередь мгновенно нарушилась. Девушки, пожилая женщина с кошелкой, профессорского вида мужчина, молодой человек в майке — все наперебой протягивали мороженщице деньги, каждый хотел угостить гостя из Африки московским мороженым.
Через минуту палочки от эскимо уже едва умещались в руках у любителя сладкого. А число желающих угостить все увеличивалось. Протягивались все новые и новые порции.
От смущения и растерянности негр начал пританцовывать. Он поворачивался на каблуках, не зная, что предпринять. Вдобавок ко всему июльское солнце начало делать свое беспощадное дело — на тротуар упали первые молочные капли.
Что же делать? Кругом улыбались, никто не находил выхода из забавного положения.
Вдруг смущенный страдалец издал победный крик и, раскланиваясь на ходу, засеменил на другую сторону улицы. Там шла целая армия любителей мороженого.
Школьники сначала растерялись при виде пританцовывавшего человека с «охапкой» эскимо в обеих руках. Но потом поняли свою спасительную миссию. Через полминуты вся компания аппетитно причмокивала. Улыбались ребятишки, улыбались тети и дяди, девушки и парни. Белозубую улыбку дарил москвичам гость из Африки. Все были довольны.
— Кто знает английский язык? — спросил я у присутствующих.
— Я, — немного смущенно отозвалась одна из девушек.
— Переведите, пожалуйста, если можно, односложную фразу, которую говорил гость, оделяя ребятишек мороженым.
— В Африке мороженое тоже холодное… — перевела девушка.
Фото автора. 1 августа 1957 года.
В Москве живут мои подруги
До вчерашнего дня эти девушки не знали друг друга. Встретились они в Доме культуры «Трехгорки». Тоня Черток и Таня Осипова работают на фабрике, Анна Несторович вместе с членами югославской делегации пришла в гости к текстильщицам.