Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Николай Палкин

Опомнитесь люди! Вдь можно было отговариваться незнаніемъ и попадаться въ обманъ, пока неизвстна была воля Бога, пока непонятенъ былъ обманъ, но какъ только она выражена ясно, нельзя ужъ отговариваться. Посл этого ваши поступки уже получаютъ другое страшное значеніе. Нельзя человку, не хотящему быть животнымъ носить мундиръ, орудія убійства; нельзя ходить въ судъ, нельзя набирать солдатъ, устраивать тюрьмы, суды.

Опомнитесь люди!

* № 2. 24

Бснующійся зврь Петръ заставляетъ однихъ людей убивать и мучить другихъ людей сотнями, тысячами, самъ забавляется казнями, рубитъ головы пьяной неумлой рукой, не сразу отхватывая шею, закапываетъ въ землю любовницъ, обставляетъ всю столицу вислицами съ трупами, здитъ пьянствовать по боярамъ и купцамъ въ вид патріарха и протодьякона съ ящикомъ бутылокъ въ вид Евангелія, съ крестами изъ трубокъ въ вид дтородныхъ членовъ, заставляя однихъ людей убивать на работ и войн миліоны людей, заставляетъ однихъ людей казнить, жечь, выворачивать суставы у (всхъ врующихъ въ Бога) другихъ людей, клеймить какъ табуны скота, убиваетъ сына и возводитъ на престолъ блядь своего наложника и свою. И ему ставятъ памятники и называютъ благодтелемъ Россіи и великимъ человкомъ и вс дла его; не только оправдывается все то, что длали люди по его вол, считаются законными, необходимыми и не ложатся на совсть людей, которые ихъ длали. И про жестокости его говорятъ: зачмъ поминать, это прошло.

Посл него продолжается то же убиваніе живыхъ людей живыми людьми христіанами, обманутыми своими вожаками. Одинъ за другимъ безъ всякихъ правъ и даже оправданія схватываетъ власть то Екатерина, то Лизавета, то Анна. Жестокости, которые заставляють людей длать надъ другими, ужасны. И опять люди, совершающіе эти жестокости, считаютъ себя правыми. Мужеубійца апокалипсическая блудница захватываетъ власть – т же ужасы заставляютъ длаться ея любовниками, потомъ безумный Павелъ, потомъ отцеубійца Александръ и Аракчеевщина, потомъ убій[ца] брата Палкинъ, котораго я засталъ вмст съ его ужасными длами. И потомъ Александръ II съ его вислицами и крпостями и Плевной, и потомъ теперешніе сотни тысячъ каторжниковъ и острожниковъ, и голодный народъ, и убиваніе людей тайно въ крпостяхъ и явно въ одиночныхъ заключеніяхъ и острогахъ, гд люди убивали и мучали другъ друга.

Формы злодйствъ измняются, но сущность, ужасная сущность дла, то, что кроткіе христіане русскіе люди мучаютъ и убиваютъ другихъ и считаютъ себя въ этомъ неповинными, остается то же.

* № 3. 25

Зачмъ поминать старое? говоримъ мы. Но если ужъ не поминать, то и не поминали бы. Но это говорятъ только для того, чтобы, не поминая ужасы стараго, продолжать ужасы настоящаго въ другихъ формахъ. Они говорятъ не поминать, но не поминаютъ только злодйствъ, а съ тмъ большимъ усердіемъ поминаютъ выдуманные ими прелести стараго времени и выдуманныя доблести тхъ людей, которые производили эти ужасы только за тмъ, чтобы, закрасивъ ужасы прошедшаго, закрасить ужасы и настоящаго и убдить людей въ ихъ необходимости.

И несчастныя молодыя поколнія выростаютъ подъ ложнымъ представленіемъ о томъ, что про вс прежніе ужасы поминать нечего, что они вс выкуплены тми выдуманными благами, которыя принесли ихъ совершители, и длаютъ заключеніе о томъ, что то же будетъ и съ теперешними злодйствами, что все это какъ то выкупится, какъ выкупилось прежнее.

Съ Петра I начинаются особенно поразительные и особенно близкіе и понятные намъ ужасы русской исторіи.

Бснующійся, пьяный, сгнившій отъ сифилиса зврь ¹/₄ столтія губитъ людей, казнитъ, жжетъ, закапываетъ живыхъ въ землю, заточаетъ жену, распутничаетъ, мужеложствуетъ, пьянствуетъ, самъ забавляясь рубитъ головы, кощунствуетъ, здитъ съ подобіемъ креста изъ чубуковъ въ вид дтородныхъ членовъ и подобіями Евангелій – ящикомъ съ водкой славить Христа, т. е. ругаться надъ врою, коронуетъ блядь свою и своего любовника, раззоряетъ Россію и казнитъ сына и умираетъ отъ сифилиса, и не только не поминаютъ его злодйствъ, но до сихъ поръ не перестаютъ восхваленія доблестей этаго чудовища, и нтъ конца всякаго рода памятниковъ ему. Посл него начинается рядъ ужасовъ и безобразій подобныхъ его царствованію, одна блудница за другой безчинствуютъ на престол мучаетъ и губитъ народъ и заставляетъ однихъ мучать другихъ и воцаряется безъ всякихъ правъ на престолъ, мужеубійца, ужасающая своимъ развратомъ блудница, дающая полный просторъ зврства своимъ перемняющимся любовникамъ, и вс ужасы – казни, убійство мужа, мученія и убійство законнаго наслдника, закрпощеніе половины Россіи, войны, развращеніе и раззореніе народа, все забывается и до сихъ поръ восхваляется какое то величіе мудрость, чуть не нравственная высота этой мерзкой бляди. Мало того, что восхваляютъ ее, возхваляютъ ея зврей любовниковъ. То же съ отцеубійцей Александромъ. То же съ Палкинымъ. Все забыто. И выдуманы несуществующія доблести и заслуги для отечества.

* № 4. 26

Законъ четко, ясно неизмнно начертанъ въ сердц человка. Всякій знаетъ, что ему длать, всякій знаетъ, что хорошо и что дурно.²⁷ Говорятъ много разныхъ връ, для каждаго народа свой законъ. Это неправда. Всегда есть и будетъ только одна вра. – Вра эта самъ человкъ съ его сердцемъ и разумомъ, и не врить въ самаго себя нельзя. И во всхъ врахъ, какія ни есть въ свт есть одинъ законъ²⁸ для всякаго человка. И искать этотъ законъ²⁹ не надо ни за моремъ ни на неб, какъ говоритъ Моисей [?], а въ сердц людей.³⁰

Человкъ везд и всегда такой же – такая же у него голова, сердце, руки, ноги и вс члены: т же у него страсти, т же страхи, т же радости, также онъ рождается, такъ же растетъ, такъ же страдаетъ старется и умираетъ, или, не дождавшись старости, умираетъ во всякій часъ своей жизни, и такъ же не можетъ жить одинъ, а живетъ благодаря людямъ, жившимъ прежде него и живущимъ съ нимъ вмст, та же у всхъ людей одинаковая способность понимать и думать.

Мы говоримъ, что надо длать, что вс длаютъ, что велятъ длать, потому что каждый человкъ не знаетъ, что ему длатъ, не можетъ знать, что хорошо, что дурно, говоримъ, что никто самъ не знаетъ и не можетъ знать этаго. <Мы говоримъ, что и връ много разныхъ и нельзя знать, какая вра истинная, какая ложная. Люди, говоримъ мы, бродятъ, какъ слпые, живутъ, бродятъ и умираютъ злы и глупы, какъ слпые, сами не знаютъ зачмъ. Такъ ли это?> Неужели это правда?

Богъ, если есть Богъ, сотворилъ людей такъ, что они <мучаются, ищутъ истину и> не могутъ знать того, какъ имъ надо жить. Или, если нтъ Бога, <люди сами собой живутъ,> то все въ мір и травы, деревья, животные – все живетъ стройно по закону, знаетъ какъ жить, – одинъ человкъ – то существо, которое умне всхъ, брошено одно безъ кормила, одно живетъ безъ закона. Собака знаетъ какъ жить. Береза знаетъ какъ жить, a человкъ не знаетъ. Не можетъ этаго быть. Не можетъ быть да и нтъ и никогда не было.³¹ Всему есть законъ, законъ жизни человка. И знаетъ этотъ законъ, человкъ знаетъ также твердо, какъ знаетъ свой законъ дерево и животное.³² Непризнаетъ закона только тотъ человкъ, который или самъ отступилъ отъ него, или отъ котораго обманомъ скрыли или скрываютъ этотъ законъ. Но и тотъ и другой знаютъ его. И не видитъ человкъ своего закона только до тхъ поръ, пока³³ онъ закрываеть самъ глаза или пока другіе закрываютъ ему глаза, чтобы онъ не видалъ его. И тому человку открыть глаза, и вотъ онъ – законъ всегда передъ нимъ. Законъ написанъ въ сердц³⁴ его.

Вдь что ужасно подумать? Это то, что уничтожено въ людяхъ чувство святыни. Для этихъ самыхъ людей, которые отдаютъ все на поруганіе, отдаютъ все, что есть въ нихъ святаго – Кесарю, въ этихъ самыхъ людяхъ есть чувство святыни – есть то, что они считаютъ святымъ и не отдадутъ никому. Но <горе въ томъ, что они> несчастные, такъ обмануты, что истинная святыня отнята отъ нихъ и подмнена ложною. Т самые люди, которые, безъ малйшаго колебанія и сознанія нарушенія святыни своей души пойдутъ въ солдаты, на войну, въ судъ, будутъ собирать подати, эти люди, не считающіе все это нарушеніемъ своей святыни, хранятъ другую ложную святыню, подставленную ими вмсто настоящей, и будутъ блюсти ее подъ страхомъ страшныхъ наказаній, страданій, смерти даже, не нарушать эту ложную, выдуманную, вндренную въ нихъ искуственную святыню. Всякій простой недумавшій³⁵ и врующій вковымъ обманамъ русскій человкъ, пойдетъ въ судъ, въ солдаты, будетъ участвовать въ сбор податей, не считая въ этомъ убійств братьевъ ничего дурнаго и ни за что подъ страхомъ страданій [1 неразобр.] и смерти не выброситъ въ помойную яму икону, причастія. —

Что если бы онъ понималъ, что святыня и что обманъ?

Вдь это ужасно.

Опомнитесь люди.

–

Комментарии А. И. Никифорова 36

НИКОЛАЙ ПАЛКИН.

4 апреля 1886 г. Толстой вместе с Н. Н. Ге-младшим и М. А. Стаховичем вышел пешком из Москвы в Ясную поляну. «Иду, главное, зa тем, чтобы отдохнуть от роскошной жизни и хоть немного принять участие в настоящей», писал он накануне В. Г. Черткову. Путешествие длилось несколько дней, а придя в Ясную, Толстой в апрельском письме в Москву к С. А. Толстой пишет: «Осталось, как я и ожидал, одно из лучших воспоминаний в жизни… Благодарю M-me Seuron за книжечку и карандаш. Я воспользовался ими по случаю рассказов старого, 95-летнего солдата, у которого мы ночевали. Мне пришли разные мысли, которые я записал» (ПЖ, № 283).³⁷ В. И. Срезневский (Л. Н. Толстой, I, «Николай Палкин. II. Чт`o можно и чего нельзя делать христианину». Пгр. 1917) полагает, что эта первая черновая запись в Записной книжке была сделана 9—11 апреля. Предположение вероятное, потому что в первых письмах Толстого к С. А. Толстой с дороги (6 и 8 апреля) о встрече со стариком ничего не говорится.

Первый черновик «Николая Палкина» сделан Толстым в Записной книжке 80-х годов черным карандашом. Он был издан очень неисправно П. И. Бирюковым (Б, III, стр. 47) и издается по рукописи буквально точно в настоящем издании на стр. 563—567. Это и есть первая редакция статьи. Первая редакция известна еще в двух копиях. Одна была сделана В. Г. Чертковым (рукопись № 2), но не вполне удачно, так как он не разобрал ряда слов, оставив пустые места, другие слова прочел неверно, пометил к вычеркиванию большой кусок текста. Толстой просмотрел эту копию, кое-где поправил, вставил вместо непрочитанных слов новые (их мы ввели в подстрочные примечания к изданной первой редакции), но не везде и, очевидно, недовольный копией, передал черновик для новой перебелки. Так появилась другая копия с автографа (рукопись № 3) более исправная, но с пропуском небольшого куска текста. Эта вторая копия и была дальше перерабатываема автором. Дата первой редакции дана самой рукописью – автографом «апрель 1886 г.», хотя сделана рукой С. А. Толстой.