Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901
Шрифт:
…«С другой стороны, развитие обрабатывающей промышленности обеспечивает крестьянину побочные заработки»… Возрождение доктрины г. В. В. и компании о подсобных заработках крестьянства! О том, что эти «заработки» в массе случаев выражают превращение крестьянина в наемного рабочего, г. Прокопович считает лишним упомянуть. Он предпочитает закончить свое «исследование» звонкой фразой: «Жизненные соки не покинули еще класс крестьянства». Правда, именно по отношению к Германии Каутский показал, что сельскохозяйственные товарищества являются переходной стадией к капитализму, – но ведь мы видели уже, как уничтожил Каутского страшный г. Прокопович!
Возрождение народнических взглядов (народнических именно оттенка г. В. В.) мы видим не только в указанном месте, но и в очень многих других местах «критического исследования» г. Прокоповича. Читатель знает, вероятно, какую известность (печальную известность) снискал себе г. В. В. своим непомерным сужением и опошлением учения так называемого «экономического» материализма: в «переделке» г. В. В. это учение состояло не в том, что все факторы сводятся в последнем счете к развитию производительных сил, а в том, что можно пренебрегать многими, крайне важными (хотя и производными в последнем счете), факторами. Совершенно подобное искажение преподносит нам и г. Прокопович, пытаясь изобличить Каутского в том, что он будто бы не понимает значения «материальных сил» (144), причем сам г. Прокопович беззаботно смешивает «экономические организации» (145) с «экономической силой» (146 и 149 особенно). Мы не можем, к сожалению, с достаточной обстоятельностью остановиться на разборе этой ошибки г. Прокоповича и должны отослать читателя
По поводу выписок, приводимых г. Прокоповичем, необходимо заметить, что он выхватывает зачастую отдельные места, давая читателю извращенное представление о взглядах и аргументах, не представленных в русской литературе. Наездническая критика г. Прокоповича ввиду этого последнего обстоятельства производит особенно отталкивающее впечатление. В некоторых случаях читателю книги г. Прокоповича небесполезно будет справиться даже с переведенной недавно на русский язык книгой профессора Геркнера: «Рабочий труд в Западной Европе» (СПБ. 1899 г., издание журнала «Образование»). Например, в примечании на стр. 24 (I части) г. Прокопович пишет, что на конгрессе 1892 г. «принято сочувственное устройству производительных товариществ постановление» – следует цитата, которая, во-первых, не вполне подтверждает слова автора, а во-вторых, оборвана как раз на том месте, где говорится, что необходимо «особенно бороться с верой, будто бы товарищества в состоянии оказывать влияние на капиталистические отношения производства и т. д.» (Геркнер, Примечания, стр. XI–XII, примечание 6 к IX главе). С таким же успехом, как в разобранном выше случае, уничтожает г. Прокопович Каутского на стр. 56, 150, 156, 198 и многих других. Совершенно пустяковинны утверждения г. Прокоповича, будто Либкнехт в 60-х годах отказывался до поры до времени от своих идеалов, изменял им и т. п. (111, 112). До каких геркулесовых столпов доходит беззастенчивость и самоуверенность нашего «исследователя», с основательностью суждений которого мы уже несколько ознакомились, – показывает такая, например, фраза (направленная опять-таки не против основателя теории, а против «хранителя» ее): «Мы поступили бы совершенно неосновательно, если бы вздумали критиковать всю эту концепцию рабочего движения с точки зрения ее соответствия истинному ходу развития рабочего движения, – с точки зрения научности ее (курсив г. Прокоповича). В ней нет и не может быть (sic!) ни грана науки» (156). Вот какая решительная критика! весь этот марксизм даже и критиковать не стоит – и баста. Очевидно, перед нами либо человек, которому суждено совершить гигантский переворот в науке, «ни грана которой» «не может быть» в господствующей в Германии теории, либо… либо – как бы это помягче выразиться? – либо человек, повторяющий по «растерянности» чужие словечки. Г-н Прокопович с таким усердием молится самоновейшему божку, в тысячный раз провозгласившему эти словечки, что не жалеет своего лба. У Бернштейна, изволите видеть, есть «недостаток теоретических взглядов» (198), состоящий в том, что он как будто бы – можете себе представить? – верит в необходимость научной теории, определяющей цели деятелей. «Критические исследователи» свободны от такой странной веры. «Наука станет свободна, – изрекает г. Прокопович, – лишь тогда, когда будет признано, что она должна служить целям партии, но не определять их. Необходимо признать, что наука не может ставить целей практической партии» (197). Заметим, что именно от этих взглядов своего сторонника и отрекался Бернштейн. «Принципиальная программа, – неизбежно ведущая к догматизму, – только помеха на пути здорового развития партии… Теоретические принципы хороши в пропаганде, но не в программе» (157). «Программы не нужны, вредны». «Личность сама может быть программой, если она чувствительная, тонко угадывающая потребности времени»… Читатель думает, вероятно, что я продолжаю цитировать исследование г. Прокоповича? Нет, я цитирую теперь газету «Новое Время» {88} , которая поместила недавно обратившие на себя общее внимание статьи о программе… не партии, конечно, – а о программе нового министра внутренних дел…
88
«Новое Время» – ежедневная газета; выходила в Петербурге с 1868 по 1917 год; принадлежала разным издателям и неоднократно меняла свое политическое направление, Вначале умеренно либеральная, с 1876 года, после того как издателем газеты стал А. С. Суворин, она превратилась в орган реакционно-дворянских и чиновно-бюрократических кругов, пропагандировала великодержавный шовинизм, антисемитизм и своим угодничеством перед правительством заслужила прозвище «Чего изволите?» С 1905 года – орган черносотенцев. После февральской буржуазно-демократической революции газета заняла контрреволюционную позицию, вела бешеную травлю большевиков. Закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете 26 октября (8 ноября) 1917 года.
В каком отношении находится проповедуемая г. Прокоповичем свобода беспринципности… то бишь «свобода науки» к воззрениям большинства тех западноевропейских деятелей, о которых храбро пишет наш храбрый критик, это видно из следующих цитат из той же книги г. Прокоповича:… «Конечно, без измены принципам» (159)… «Нисколько не нарушая своей независимости, верности принципам»… «Я отрицаю компромисс лишь в том случае… если он ведет к отречению от принципов или хотя бы к замалчиванию принципов» (171)… «Не внося беспринципности» (174)… «Конечно, не продавая души, в данном случае – принципов» (176)… «Теперь принципы установлены твердо» (183)… (Необходим) «компас, который избавил бы от блужданья ощупью», против «близорукого эмпиризма», против того, чтобы «беззаботно относиться к принципам» (195)… «Главное значение принадлежит принципиальной, теоретической части»… (103 части II) и т. д.
В заключение – еще парочку цитат: «Если бы немецкий социал-демократизм был выражением социализма, а не выступающего на защиту своих интересов в современном обществе пролетариата, впервые познающего свое значение, то – поелику не все же немцы идеалисты – рядом с этой преследующей идеалистические задачи партией мы видели бы еще более сильную партию – рабочую, представляющую практические интересы неидеалистической части немецкого пролетариата»… «Если бы социализм играл в этом движении не роль простого знака, отличающего одну, определенную организацию, если бы он был движущей идеей, принципом, требующим от членов партии известного специфического служения – в таком случае социалистическая партия отделилась бы от общей рабочей, и масса пролетариата, стремящегося к лучшему благоустройству на почве существующего строя и мало думающего об идеальном будущем, образовала бы самостоятельную рабочую партию». Читатель опять, вероятно, думает, что это – цитаты из исследования г-на Прокоповича? Нет, это – цитаты из «Очерков теоретической экономии» г-на В. В. (СПБ. 1895, стр. 248, 249–250). «Наш известный» г. В. В. уже пять лет тому назад предвосхитил результаты новейшего «критического исследования» г. Прокоповича…
Довольно, однако. Мы, конечно, не стали бы так долго заниматься подобным «исследованием», повторяющим известную песенку: «наше время не время широких задач», повторяющим проповедь «малых дел» и «отрадных явлений», если бы имя г. С. Прокоповича не было уже рекомендовано всей Европе, если бы «растерянность» не возводилась многими в наше время в какую-то заслугу, если бы не распространялась мода походя лягать «ортодоксию» и «догму»…
Написано в конце 1899 г.
Впервые напечатано в 1928 г. в Ленинском сборнике VII
Печатается по рукописи
По
поводу «Profession de foi» {89}Составленное Киевским комитетом «Profession de foi» [137] , несмотря на то, что оно является лишь черновым проектом, на разработку и отделку которого, по словам Киевского комитета, положительно не было времени, дает, однако, возможность составить достаточно точное представление о взглядах Киевского комитета, и эти взгляды должны, без сомнения, вызвать энергичный протест тех русских социал-демократов, которые стоят на точке зрения старых принципов социал-демократии, провозглашенных в России группой «Освобождение труда», излагавшихся неоднократно в изданиях РСДРП и подтвержденных ее Манифестом. Взгляды Киевского комитета, несомненно, отражают значительное влияние того нового направления «молодых русских социал-демократов», которое в крайнем своем развитии слилось с бернштейнианством и дало такие продукты, как знаменитое отдельное приложение к «Рабочей Мысли» (сентябрь 1899 г.) и не менее знаменитое «Credo».
89
Статья написана в конце 1899 или начале 1900 года, о чем свидетельствует упоминание о «Послесловии» редакции «Рабочего Дела» к «Протесту российских социал-демократов». Ленин мог познакомиться с содержанием его или по отдельному оттиску из № 4–5 «Рабочего Дела» (вышел в декабре 1899 года) или по сборнику Г. В. Плеханова «Vademecum для редакции «Рабочего Дела»» (вышел в начале 1900 года). Упоминая о «Послесловии» в своей статье, Ленин писал, что этим документом «паки и паки иллюстрируется глубокое заблуждение редакции «Рабочего Дела», упорно желающей прикрывать взгляды «молодых экономистов» и видеть в них только уклонение отдельных личностей» (на стоящий том, стр. 318).
В связи с нареканиями, вызванными опубликованием «Credo» в «Протесте российских социал-демократов» и ряда документов «экономистов» в сборнике «Vademecum для редакции «Рабочего Дела»» без ведома их авторов, Ленин запросил согласие Киевского комитета на опубликование «Profession de foi» вместе с написанным против него опровержением. Киевский комитет согласия не дал. Статья Ленина была распространена в списках вместе с «Profession de foi», о чем свидетельствуют цитаты из нее в книге В. Акимова (Махновца) «Очерк развития социал-демократии в России», Спб., 1906, стр. III и 112. В. Акимов писал о том, что «Profession de foi» было опубликовано противниками «экономистов» через полтора года после появления, т. е. в конце 1900 года, не для распространения, а для критики.
137
Символ веры, программа, изложение миросозерцания. Ред.
Нельзя сказать, чтобы «Profession de foi» вполне подходило к этому оппортунистскому и реакционному направлению, но «Profession de foi» делает такие серьезные шаги в эту сторону, знаменует такую смуту в основных идеях социал-демократизма, такое шатание революционной мысли, что мы считаем долгом предостеречь киевских товарищей и подробно разобрать их уклонение от издавна установленных принципов и международной, и русской социал-демократии.
Уже первая фраза «Profession de foi» возбуждает самое серьезное недоумение. «Признавая ближайшей общей задачей рабочего движения в России борьбу за политические права пролетариата, Комитет не считает, однако, возможным в настоящий момент обращаться к массе рабочих с призывом к политическим действиям, иначе говоря, вести политическую агитацию, так как русский рабочий в массе еще не созрел для политической борьбы». Мы не касаемся формулировки этого места; нам важны лишь мысли, изложенные здесь и повторенные (это заметьте) неоднократно в других местах «Profession de foi». A мысли эти таковы, что нам остается только спросить себя: «Неужели писавшие это – социал-демократы?».
«Русский рабочий в массе еще не созрел для политической борьбы»! Если это верно, то это равносильно смертному приговору над всей социал-демократией, ибо это значит, что русский рабочий в массе еще не созрел для социал-демократизма. В самом деле, нигде в мире не было и нет такой социал-демократии, которая не была бы нераздельно и неразрывно связана с политической борьбой. Социал-демократия без политической борьбы – это река без воды, это какое-то вопиющее противоречие, это какое-то возвращение либо к утопическому социализму наших прапрадедов, пренебрегавших «политикой», либо к анархизму, либо к тред-юнионизму.
Первое profession de foi всемирного социализма, «Коммунистический манифест» установил уже ту, ставшую с тех пор азбучной, истину, что всякая классовая борьба есть борьба политическая, что рабочее движение только тогда перерастает стадию зародышевого состояния и детства, только тогда становится классовым движением, когда переходит к политической борьбе. Первое profession de foi русского социал-демократизма, брошюра Плеханова «Социализм и политическая борьба», вышедшая в 1883 г., подтверждала эту истину в применении к России и показала, как именно и почему именно русское революционное движение должно привести к слиянию социализма и политической борьбы, к слиянию стихийного движения рабочих масс с революционным движением, к слиянию классовой борьбы и политической борьбы. Становясь на точку зрения социализма и классовой борьбы и отвергая в то же время возможность «призывать в настоящий момент широкие массы к политическим действиям», Киевский комитет, в сущности, сходит совершенно с принципов социал-демократизма, и желание остаться на почве этих принципов приводит его к ряду вопиющих противоречий:
в самом деле, как же возможно говорить о «политическом воспитании» рабочих, если не признается возможным вести политическую агитацию и политическую борьбу? Неужели среди социал-демократов нужно еще доказывать, что не может быть никакого политического воспитания вне политической борьбы и политических действий? Неужели можно думать, что политически воспитать рабочие массы могут какие-нибудь занятия или книги и т. п., помимо политической деятельности и политической борьбы? Неужели русские социал-демократы должны вернуться к точке зрения крепостников, которые говорили, что сперва нужно воспитать крестьян, а потом освободить их, или к точке зрения наших, пресмыкающихся пред правительством, писак, которые говорят, что сперва надо воспитать народ, а потом уже дать ему политические права? Как можно «ставить своей задачей» пробуждать сознание необходимости борьбы за политические права и в то же время не считать возможным призывать рабочих к политическим действиям, не считать возможным вести политическую агитацию? Пробуждать сознание необходимости политической борьбы и в то же время не призывать к политической борьбе?! Что это? Как это? И подобная путаница вовсе не результат недомолвок или недоделанности чернового наброска, а естественный и неизбежный результат той двойственности и половинчатости, которая проникает собою все воззрения Киевского комитета: с одной стороны, он хочет оставаться на почве издавна установленных основных принципов международной и русской социал-демократии, с другой – увлекается теми модными бернштейнианскими словечками «необходимости», «постепенности» (отдел I «Profession de foi» Киевского комитета, в конце), «непосредственно экономического характера движения», о невозможности политической агитации и борьбы, о необходимости держаться твердой почвы действительных потребностей и нужд (как будто бы борьба за политическую свободу не вызывается самой действительной потребностью и нуждой!), одним словом, теми модными словечками, из которых сплетаются такие модные произведения, как «Credo» и отдельное приложение к «Рабочей Мысли». Остановимся по существу на том положении, в котором, как в фокусе, концентрируются все слабые стороны разбираемого «Profession de foi», именно на положении, что «невозможно в настоящий момент обращаться к массе рабочих с призывом к политическим действиям», иначе говоря, вести политическую агитацию, так как русский рабочий еще не созрел для политической борьбы. Это последнее утверждение совершенно неверно, к счастью (говорим: к счастью, ибо, будь оно верно, оно должно бы было неизбежно привести русских марксистов и социал-демократов в то болото тред-юнионистского и буржуазно-либерального опошления, в которое их стараются свалить авторы «Credo», «Рабочей Мысли» и многочисленные приспешники их в нашей легальной литературе). Русский рабочий в массе не только созрел для политической борьбы, но уже много раз проявлял свою зрелость и много раз совершал акты политической борьбы и притом нередко совершал их стихийно.