Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

Мальчишки

Конечно, их надо бы вздрючить. Старый литой орел, наверное, и пятерых выдержит, но ведь шею можно свернуть. Я вышел из лесу и приготовил уже мудрое слово взрослого человека. А потом передумал. Три спины, три затылка, босые ноги под левым крылом у орла…

Мальчишки о чем-то говорили, что-то видно им было за лесом, за водокачкой и старинным княжеским домом.

— А если в том месте дырку проделать и все глубже и глубже рыть, до самой Америки? А потом по канату вжик — и там… Ну, какой-нибудь скафандр для этого сконструировать…

— А я вчера до совхоза машину гнал. Отец был пьяный. Говорит: «Садись, Витька, на мое место. Только не по дороге валяй, а по лугу…»

Крайний из мальчишек держал поспевшие одуванчики. Он надувал щеки, и белый пух летел над прудом к другому берегу.

— Вон опять, опять пыль поднимает…

Мне страшно захотелось увидеть: что там, за лесом? Когда мальчишки ушли купаться, я разулся и уже прикидывал высоту. Но послышались голоса на дорожке, и я вспомнил, что человек я взрослый…

А ведь что-то интересное можно увидеть за лесом, если забраться орлу на крылья.

Аисты

— Понимают ли аисты что-нибудь в красоте?

— Не дано. Только человек…

— Но почему же вечером они становятся рядом и глядят вон туда, где солнце прячется за стога, и речка прячется в лес, и лошади ходят в тумане?

— Они туда летают искать лягушек…

Молчим. Глядим, как медленно остывает солнце, густеет туман и плывут по туману стога. Каждый вечер мы выходим прощаться Солнце скрывается. Старое дерево и две не с солнцем. И каждый вечер — эти две птицы… подвижные птицы, кажется, нарисованы тушью

— Наверное, все-таки понимают? на небе…

— Они туда летают искать лягушек…

_{Фото автора. 25 июля 1965 г.}

Август. Времена года

Прислушайтесь, как шумят листья. Все как будто по-прежнему: жарко, день долог. Но этот тревожный шум листьев… В лете случилась какая-то перемена. И каждый день теперь приносит неуловимую новость. Короче и прохладнее стали зори, на улице у продавца овощей кучей лежат темные ядра астраханских арбузов. Табунятся скворцы, на перелесках зеленый цвет понемногу отдает место желтому. У березы на топкой опушке появилась желтая проседь. Август.

Позавчера под Звенигородом я вышел к лесной избе. На крыльце сидел дед. Он покуривал трубочку и наблюдал за хозяйством.

Сноха мыла у колодца грибы, сын укладывал на чердак сено, старший возился с удочками.

Старик неторопливо курил. Все главное в жизни сделано: вырастил сына, внуки растут, крыша не течет, слава богу, сено и дрова заготовлены, пенсию почтальон носит — можно спокойно часок посидеть на крыльце…

Лесной август похож на этого старика. Тишина стоит на лесных полянах: ни цветок, ни сухая былинка, ни ветка не шелохнутся. Лес торжественно-молчаливый. Были грозы, было весеннее сумасшествие воды, песен и зелени, было цветение. Теперь итог всему — молчаливая зрелость.

Поблескивают чешуей на самой верхушке леса еловые шишки. Чуть ниже дрозды глотают черную мякоть черемухи. У рябины выступил стыдливый румянец. Орехи вот-вот забуреют.

Согнулись ветки от урожая на лесной яблоне, а ниже нагнуться — прозрачные рубины ягоды костяники, овраги запружены ежевикой. Сверху донизу лесной август обвешан бусами и ожерельями ягод. А в самом низу — грибы. Целые армии с генералами-мухоморами и несчетным числом грибов-рядовых, соблюдающих все правила маскировки. Созревает все, что росло.

Все живое, что родилось в этом году, окрепло, прошло начальную грамоту лесной школы.

Август — время экзаменов. Охотники заряжают патроны: среди месяца загремят выстрелы.

Вся надежда тогда на крепкие ноги, на крылья, на мудрость, накопленную за лето.

Песен в лесу не слышно. Редкие голоса иволги, дятла, синицы, таинственный разговор дроздов — все это деловые, сигнальные крики. Разве что старый косач вспомнит весну и забубнит, как спросонья, и молодые тетерева, глядя на него, забубнят.

Идет по лесу подготовка и к самому большому экзамену первого года жизни — к зимовке и перелету. Птицы собираются стаями. Так легче не сбиться с дороги и уберечься от хищника. Журавли уже делают над опушками треугольные построения. Наготове к отлету кукушки. Любопытно, что первыми полетят кукушата. Как они отыщут дорогу в Южную Африку?..

Август щедро оделяет всех, кто полетит и кто останется. Всем хватит поспевающего лесного добра. Самое время и человеку явиться с лукошком в лес.

Лесной август пахнет росою, впитавшей аромат увядших цветов, пахнет сырыми папоротниками, грибами, хмелем, донником на опушках и белой таволгой по низинам.

У воды дразняще и тревожно пахнет какой-то травой, предвестницей весны.

В деревне пахнет грушами, медом, синими сливами, яровым яблоком, укропом и огурцами, подсолнухами, нагретыми помидорами, травой душицей на улицах, пылью, свежим хлебом, полынью, арбузами на бахчах и речных пристанях.

В августе небо чаще всего бывает сухим.

Ночью темная синева делается бездонно-глубокой. Из холодного далека на землю падают звезды. День за месяц на два часа станет короче.

Конец купанию…

Тишина. И вдруг тревожно заговорили листья. Первая желтая проседь на березе. Осень уже явилась в разведку и ходит пока невидимая.

Но август все-таки еще лето. Август — самый спокойный, самый погожий и самый щедрый месяц в году.

Лесной человек

«Кто вы — убеленный сединами профессор или мечтательный юноша?..»

(Из письма к герою этого очерка.)

* * *

Сейчас, в грибную пору, в подмосковном лесу вам может встретиться человек. На восьмом десятке люди больше всего ценят печку или завалинку возле дома. Этот же продолжает ходить по земле. Сорок грибных верст за день — обычное дело. Хотя видом, конечно, стар. Жидкая бороденка похожа на лесной мох. Крючковатый нос вызывает в памяти царя Ивана. Морщины. Сутуловатость. Но если вам случится заговорить или даже встретиться с берендеем глазами, вы поверите: бывают люди, до края лет хранящие огонь, называемый молодостью.

В лукошке у встречного — полным-полно.

У вас в корзине — две красные сыроежки. Не удивляйтесь: вы встретились с грибником, равного которому, может, и не было на лесных землях.

Что корзина грибов… Он знает все о грибах!

Старик разговорчив, и если бы вам удалось присесть рядом с ним где-нибудь на поваленном дереве, вы узнали бы: «Съедобных грибов в европейских лесах больше двух сотен, люди же собирают не более двух десятков. Англичане так вовсе все грибы считают «погаными» и признают одни шампиньоны. Шампиньоны у англичан растут в старых штольнях и бомбоубежищах… У шампиньонов восемнадцать миллиардов «семян», потому он встречается всюду — от Шпицбергена до Памира. В Арктике. Высоко в атмосфере находят споры грибов. А всего грибов на земле… восемьдесят тысяч!»