Полное собрание сочинений. Том 73. Письма 1901-1902 гг.

* 36. А. В. Власову.

1901 г. Февраля 21. Москва.

Любезный брат Андрей Власов,

Я давно уже получил ваше письмо со статьею. Простите меня, что долго не отвечал вам; всё время был нездоров, да и теперь не поправляюсь, а понемногу слабею и приближаюсь к смерти плотской, на которую часто смотрю как на желательную перемену должности. Я думаю, что как в этой жизни дело наше только в том, чтобы проявлять и разжигать в себе искру божию, так и после смерти дело будет то же, хотя и в другой форме, о которой мы здесь понятия иметь не можем, и потому смерть не изменяет нашего дела, а только ставит нас в новые, лучшие против здешних условия. Лучше же будут условия п[отому], ч[то] всё в мире идет к лучшему — вперед, а не назад.

Статью вашу прочел и нашел ее хорошей и для людей полезной, только в России ее напечатать нельзя. За границей можно попробовать. Если у вас дальше написано, то присылайте. Мне кажется, что у вас всё самое главное сказано. Не забывайте того, что для того, чтобы статьи были действительны, надо, чтобы не только было справедливо то, что сказано, и хорошо, от души сказано, но надо и то, чтобы ничего не было лишнего, чтобы было ясно и коротко. В статье вашей мне особенно понравилось то, что вы главное зло усматриваете в ложной вере. Я точно так же думаю. Исправить зло, царствующее на земле, можно только тем, чтобы освободить людей от обмана, в кот[ором] их с детства воспитывают. Это очень трудно, п[отому] ч[то] слуги зла все силы употребляют на то, чтобы обман их, тем, кот[орым] они живут, не был раскрыт, но если мы хотим служить богу, то все силы наши должны употреблять на обличение обмана. Это я и стараюсь делать, пока во мне есть жизнь. Недостаток же вашего писания в том, что вы слишком много и часто опираетесь на библию. Убеждает людей не то, что слова эти есть в библии, а то, что слова эти согласны с разумом и требованиями духа. Простите.

Брат ваш Лев Толстой.

21 февр. 1901. Москва.

О сектанте Андрее Васильевиче Власове (р. 1845?) см. т. 72, стр. 222—223.

Письмо и статья Власова, которые упоминает в письме Толстой, неизвестны.

* 37. К. И. Ландеру.

1901 г. Февраля 21. Москва.

Дорогой Карл Иванович,

Простите меня, если до сих пор сам не отвечал на ваше письмо. Здоровье последнее время плохо — слабость и вероятное приближение смерти, на кот[орую] большей частью смотрю с радостью, предвидя в ней только перемену формы деятельности той же самой, кот[орая] составляет и здесь задачу нашей жизни: проявления и расширения божеской любви, составляющей сущность нашей жизни.

Книги я просил моего друга Ге вам выслать. Сейчас справлюсь, сделал ли он это. Если нет, то вышлю и добавлю, если он выслал мало. Насчет вашей жизни с практической стороны, я бы очень был рад, если бы мог помочь вам. Напишите мне, что именно я мог бы сделать. Назовите мне людей в Либаве, от кот[орых] может зависеть доставление вам места. Очень желаю вам твердого следования тем убеждениям, к кот[орым] вы пришли и высказываете в вашем письме. Всё остальное есть обман, кот[орый] может только на время заманить вас. Очень желаю избавить вас от тяжести испытаний, но если испытания будут, то помните, что это тот случай, в кот[ором] вы можете испробовать истинность ваших убеждений и получить высшее удовлетворение и подъем на высшую ступень сознания, победив их. Претерпевый до конца спасен будет.

Охотно прислал бы вам кое-что из моих последних писаний, но не знаю, что у вас есть и можно ли их безопасно для вас доставить вам.

Брат ваш Лев Толстой.

21 февр. 1901. Москва.

Печатается по копировальной книге № 4, лл. 27—28.

Карл Иванович Ландер (р. 1883) — латыш, сын батрака. В 1900 г. был учителем в волостном училище. В 1902—1904 гг. был дважды арестован за распространение нелегальной литературы.

В 1900 г. Ландер познакомился с И. М. Трегубовым и благодаря ему — с запрещенными произведениями Толстого. В течение нескольких лет находился под некоторым влиянием религиозно-нравственных идей Толстого.

Ответ на письмо Ландера от 2 февраля 1901 г.

* 38. И. Е. Конкину.

1901 г. Февраля 24. Москва.

24 февр. 1901. Москва.

Иван Евсеевич.

Лев Николаевич просил меня написать вам, что он высылает вам фунт с четвертью хины, лечебник, скотолечебник и другие книги, а также разновес и аптечные весы для развески хины.

Мне так нездоровится, что просил моего помощника написать вам. Теперь же чувствую себя настолько бодрым, что хочется написать вам несколько слов, любезные братья и сестры.

Пожалуйста, пишите мне почаще и извещайте о вашей жизни. До сих пор ничего еще нет об освобождении вас в Канаду, но я не теряю надежду и пользуюсь всяким случаем, чтобы напоминать правительству о вашем положении. Недавно было письмо из Канады, что 9 жен и две матери желают приехать к вам в Якутскую область. Я воспользовался этим случаем и писал властям, что не лучше ли было бы вас отпустить.¹ До сих пор не получил ответа, но все-таки надеюсь. Если ничего не будет и сестры будут настаивать на переезде, постараемся их переправить летом. О П[етре] В[асильевиче] ничего не знаю уже давно. Посылал ему письма — недавно послал одно, но ответа не получал.² Про канадских слышно, что живут хорошо, отказались от помощи, кот[орую] им давали квакеры, и вернули Коншину деньги, кот[орые] он давал им.³ Боюсь только, что вещественным достатком они богатеют, а духовным беднеют. Мало осталось среди них людей сильных духом, а соблазнов много.

Не скучайте, любезные братья и сестры, что жизнь ваша проходит в тяжелых условиях, а постарайтесь наилучшим образом жить в этих условиях, и скорбь ваша в радость обратится. Довелось мне видеть возвращенных из Сибири декабристов⁴ и знал я их товарищей и сверстников, кот[орые] изменили им и остались в России и пользовались всякими почестями и богатством.⁵ Декабристы, прожившие на каторге и в изгнании духовной жизнью, вернулись после 30 лет бодрые, умные, радостные, а оставшиеся в России и проведшие жизнь в службе, обедах, картах были жалкие развалины, ни на что никому не нужные, кот[орым] нечем хорошим было и помянуть свою жизнь. Казалось, как несчастны были приговоренные и сосланные и как счастливы спасшиеся, а прошло 30 лет, и ясно стало, что счастье было не в Сибири и не в Петербурге, а в духе людей, и что каторга и ссылка, неволя было счастье, а генеральство и богатство и свобода были великие бедствия. Так-то и вы, милые братья: не живите кое-как до тех пор, пока выпустят, а живите во всю свою духовную силу, любя друг друга, любя врагов, во всем с радостью покоряясь воле бога, и в Якутск[ой] области жизнь будет рай, и поминать ее будете с радостью. Простите.

Брат ваш Лев Толстой.

Печатается по копировальной книге № 4, лл. 29—31. Начало письма написано рукой H. Н. Ге (сына), дата проставлена Толстым.

Ответ на письмо духобора Ивана Евсеевича Конкина (ум. в 1920-х гг.) от 1 октября 1900 г., в котором он описывал жизнь духоборов, сосланных в Якутскую область, и просил прислать лечебник и хины, так как каждый год весной людей мучит лихорадка, а никакой медицинской помощи не оказывается.

¹ См. письмо к Николаю II от 6 декабря 1900 г., т. 72.

² См. письмо № 11.

³ Александр Николаевич Коншин (см. т. 72, стр. 194) дал духоборам взаймы деньги на организацию кооператива.

⁴ Это слово воспроизводится по машинописной копии.

⁵ Из декабристов Толстой лично знал Павла Ивановича Колошина, Сергея Григорьевича Волконского, Матвея Ивановича Муравьева-Апостола, Петра Николаевича Свистунова, Алексея Петровича Беляева и др. С Беляевым и Свистуновым был в переписке. См. т. 62 (письма) и т. 17 («Декабристы»).

39. М. Л. Оболенской.

1901 г. Февраля 24. Москва.

24.

Письмецо мое с Таниным,¹ верно, разошлось с письмом Коли,² милые мои Маша и Коля. Давно не имею от вас известий и пишу больше из эгоистич[еской] цели узнать про тебя, Маша, голубушка. Коля пишет про тебя, что ты чем хуже физически, тем бодрее духом. Смотри же или поправляйся, не падая духом, или уж вовсе не поправляйся, только продолжай быть бодрой. Я это с особенным ударением пишу, п[отому] ч[то] со мной это всегда так, когда я сильно заболею; когда же, как теперь, понемногу слабею и довольно быстро, хотя и на ногах, я бываю плох, и все эти дни всё думал, что надо приспособиться и к этому положению и делать, что можно. Это дороже всего: не давать себя заливать чужой жизнью, а чтоб жизнь, хоть слабенькой струйкой, шла из себя. Впрочем, не думай, что я плох окончательно. Очень может быть, что это временно, но я-то пользуюсь случаем приспособиться к этому положению, когда оно будет постоянно.