Полное собрание сочинений. Том 83

¹ В своих воспоминаниях А. А. Толстая пишет: «Один раз я застала графиню ехавшей на вечер со старшей 18-летней дочерью» (ПТ, стр. 30).

² М. Н. Толстая.

193.

1882 г. Февраля 27. Я. П.

Пишу въ 7 часовъ вечера — суботу.

Ну вотъ, похалъ я прямо до Козловки и сдлалъ очень хорошо, п[отому] ч[то] Урусова нтъ, — онъ ужъ 5 дней въ Петербург. Сани выхали парные, и мы дохали прекрасно, напились чаю и легли спать. Я испытываю тоже чувство, какъ и тотъ разъ, — страшной усталости, слабости, грусти тихой и упадка силъ.¹ — Должно быть, я отдыхаю. Спали съ Илюшей2 въ одной комнат, проснулись поздно; явился Михалъ ом[ичъ]³ — служить, и Илюша съ нимъ пошелъ на охоту. Видли зайца, но не убили. Я сидлъ до 3-хъ, не могъ отъ вялости взяться за работу и читалъ старыя Revue[s]⁴ — прекрасныя статьи по религіознымъ вопросамъ и много думалъ. Потомъ похалъ верхомъ и еще больше думалъ. Пріхалъ, обдъ былъ: бульонъ, курица несъдобная съ саго вмсто риса, но картошка въ сметан выручила. Завтра будетъ уже говядина. — Буду писать акуратно, и ты пожалуйста. Главное, чтобы письмо твое попадало въ ящикъ въ 8 ч[асовъ] утра. — Здсь вс Ручьи налились, такъ что прохать трудно. Но нынче морозитъ, и выдуло такъ, что я топлю другой разъ. Нынче смотрю на Кузминскихъ домъ и думаю: зачмъ онъ себя мучаетъ, служитъ, гд не хочетъ и они вс, и мы вс. Взяли бы да жили вс въ Ясной и лто и зиму — воспитывали бы дтей. — Но знаю, что все безумное возможно, а разумное невозможно. —

Прощай, душенька, цлую тебя и дтей. —

————————————————————————————————————

О лошадяхъ⁵ вотъ что:

Если бы лошадь у барышника была продана, то пошли предложить 290 и 300 р[ублей] Лихочеву за благо жеребца. Онъ просилъ 350. И тогда его взять.

Если окажется, что одна лошадь, то во всякомъ случа Филипу привезти лошадь въ Ясную.

Если же дв лошади, и по справк окажется, что много (рублей на 10) дешевле везти прямо изъ Москвы въ Ряжскъ,⁶ то Филину хать съ лошадьми прямо въ Самару. (Я ему дамъ инструкцію и письмо Бибикову.)

На конверте: Софь Андревн.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые два отрывка из письма напечатаны в Б, II, стр. 420; полностью опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 151—152. Произвольно соединив напечатанный Бирюковым отрывок письма с другими отрывками из писем от 2, 4 и 5 марта 1882 г., П. А. Сергеенко продатировал составленное им письмо апрелем 1882 г. Датируется на основании первой фразы письма: «Пишу в 7 часов вечера — суботу». Суббота падала на 27 февраля 1882 г.

¹ С. А. Толстая писала в ответном письме от 1 марта: «И чего ты всё грустишь, милый мой! И тут грустно, и там грустно! А право, только бы радоваться надо, такое, пока, бог счастье посылает. Неужели тебе не бывает радостно?» (Не опубликовано.)

² Сын Илья Львович, которого Толстой взял с собой в Ясную поляну.

³ Михаил Фомич Крюков (1852—1918), женился двадцати четырех лет на жившей в доме Толстых Прасковье Николаевне Румянцевой (р. 1855 г.). Поступил лакеем к Толстым, прослужив у них с 1873 по 1877 г. В 1877 г., упав с дерева, зашиб себе ногу, в связи с чем лежал в больнице; после этого служил у Л. Д. Урусова и Ливенцова в Туле. В 1909 г. поступил в буфет на Курский вокзал в Туле. В разные сроки приглашался Толстыми в дом временно, как например, в 1882 г.; год прослужил у А. Л. Толстого в Таптыкове; прислуживал за столом в Ясной поляне в день похорон Льва Николаевича.

⁴ «Revue des deux Mondes». В Яснополянской библиотеке сохранился этот журнал за целый ряд лет» (п. С. А.).

⁵ 2 марта С. А. Толстая писала: «боюсь, что с лошадьми я что-нибудь не так поступаю; главное, задерживаю Филиппа и замедляю покупку. Но узнаванье цен пересылки оказалось очень сложно. Сегодня я посылала Филиппа на Курскую дорогу и оттуда узнали, что каждая лошадь из Москвы до Ряжска через Тулу будет стоить 11 р. 80 к; Завтра утром посылаю на Ряжскую дорогу: это верст восемь, говорят. Тогда уж возьму лошадей, заплачу и пошлю, если, как ты писал, разница в цене будет не больше 10 р. с. или в Тулу или в Ряжск прямо. Я бы купила лошадей, т. е. взяла бы их к нам, но ведь ты не велел, я и не решаюсь». В письме С. А. Толстой от 3 марта читаем: «О лошадях вот что: Конек привел лошадь и я 160 р. с. отдала. Завтра в 10 часов утра приведут и ту лошадь, и завтра же я отправлю лошадей в Тулу. Разница по справкам оказалась на 5 р. с. около того. А я знаю, тебе хотелось еще раз взглянуть на лошадей, так я их и посылаю..... Завтра же и деньги отдам за ту лошадь. Так ли я всё распорядилась и доволен ли ты мною?» (ПСТ, стр. 180 и 185).

⁶ Город Рязанской губернии, узловая станция Сызрано-Вяземской и Рязано-Уральской железных дорог.

194.

1882 г. Февраля 28. Я. П.

Вотъ 2-й день что я въ Ясной. Пишу въ 3 часа дня. Опять все утро ничего не длалъ и былъ въ самомъ уныломъ, подавленномъ состояніи; но не жалю объ этомъ и не жалуюсь. Какъ мерзлый человкъ отходитъ и ему больно, такъ и я, вроятно, нравственно отхожу, — переживаю вс излишнія впечатлнія и возвращаюсь къ обладанію самаго себя. — Можетъ быть это временно, но я ужасно усталъ отъ жизни, и мн хорошо отдохнуть.

Илюша, нынче опять съ Михайлой на охот; — опять видлъ и стрлялъ зайца, и очень доволенъ. — Я читаю Revue, — статьи религіозныя очень интересныя и длаю пасьянсъ. Сейчасъ въ первый разъ раскрылъ свои тетради и вижу возможность писать. — Можетъ быть, завтра начну. Очень меня мучаетъ то, что вышло такъ, что я теб навалилъ заботы о лошадяхъ и Филип. Пожалуйста, прости меня за это. Это случилось невольно и, главное, не бери къ сердцу, если выйдутъ какія-нибудь затрудненія. —

Какъ нарочно, это такъ случилось. Знаю, что если ты будешь здорова, то все сойдетъ хорошо, а если нтъ, то очень понимаю, что теб станетъ досадно, и совершенно справедливо упрекнешь меня, — ко всмъ твоимъ заботамъ навалилъ теб еще заботу о лошадяхъ, к[оторой] ты и не сочувствуешь. — Одно помни: что какъ бы что ни вышло и только бы ты не сердилась — все будетъ прекрасно.

Комната очень хороша, тепла, постель прекрасна, пища — тоже, и я, надюсь, завтра напишу теб бодрое письмо. —

Я передумалъ насчетъ адреса твоихъ писемъ и прошу тебя писать впередъ на Козловку. Я сейчасъ свезу это письмо самъ и попрошу любезнаго Нач[альника] Ст[анціи], и каждый день буду гулять на Козловку, отдавать свое и получать твое письмо. —

Прощай, душенька, цлую тебя и дтей.

Тв[ой] Л.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 152—153. Датируется на основании первых строк письма: «Вот 2-й день, что я в Ясной» и наличности предшествующего письма от 27 февраля, писанного по приезде. В ПЖ датировано первым марта.

На это письмо С. А. Толстая ответила следующей недатированной запиской [от 2 марта]: «Сейчас хотела посылать письмо, адресованное в Тулу, и распечатала, чтоб адресовать на Козловку и выразить тебе, главное, свое сочувствие, что ты независимо от своей воли замерз в Москве. Я знаю, что ты не мог иначе, если б даже хотел. Мои просьбы и надежды развеселить и осчастливить тебя — напрасны. Мне очень больно твое состояние, и мне очень трудно всё в жизни помирить. Зачем ты мне столько воли дал? За лошадей я ни капельки не сержусь, боюсь напутать и что-нибудь пропустить, за что извинишь..... Прощай; отдыхай, люби меня, не проклинай за то, что посредством Москвы привела тебя в такое положение» (ПСТ, стр. 184).

195.

1882 г. Марта 2. Я. П.

Илюша разскажетъ теб про меня. Я нынче пытался писать, но сдлалъ мало. Все какая-то усталость, хотя нынче чувствую себя бодре. — Писемъ отъ тебя не получалъ еще и безпокоюсь о теб. Нынче почти не выходилъ, — погода нехороша. Длаю пасьянсы, читаю и думаю. — Очень бы хотлось написать ту статью, кот[орую] я началъ, но если бы и не написалъ въ эту недлю, я бы не огорчился. Во всякомъ случа мн очень здорово отойти отъ этаго задорнаго міра городскаго и уйти въ себя, — читать мысли другихъ о религіи, слушать болтовню Аг[аьи] Мих[айловны] и думать не о людяхъ, а о Бог.

Сейчасъ Аг[аья] Мих[айловна] повеселила меня разсказами о теб, о томъ, каковъ бы я былъ, если бы женился на Арсеньевой.¹ «А теперь ухали, бросили ее тамъ съ дтьми, — длай, какъ знаешь, а сами сидите, бороду расправляете». —

Это было хорошо. Разсказы ея о собакахъ и котахъ смшны, но какъ заговоритъ о людяхъ, — грустно. Тотъ побирается, тотъ въ падучей, тотъ въ чахотк, тотъ скорченъ лежитъ, тотъ жену бьетъ, тотъ дтей бросилъ. И везд страданія и зло, и привычка людей къ тому, что это такъ и должно быть. — Если бы я писалъ утромъ, я бы написалъ теб бодрое письмо, а теперь опять унылъ. —