Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый
Шрифт:
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
— Неужели? — воскликнула Анна Михайловна. — Ах, это ужасно! Страшно подумать... Это мой сын, — прибавила она, указывая на Бориса. — Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
— Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, чт'o вы сделали для нас.
— Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, — сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, пред покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
— Старайтесь служить хорошо и быть достойным, — прибавил он, строго обращаясь
— Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, — отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
— Вы живете с матушкой?
— Я живу у графини Ростовой, — сказал Борис, опять прибавив: — ваше сиятельство.
— Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, — сказала Анна Михайловна.
— Знаю, знаю, — сказал князь Василий своим монотонным голосом. — Je n’ai jamais pu concevoir, comment Nathalie s’est d'ecid'ee `a 'epouser cet ours mal-l'ech'e! Un personnage compl`etement stupide et ridicule. Et joueur `a ce qu’on dit. [144]
— Mais tr`es brave homme, mon prince, [145] — заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика.
144
Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.
145
Но добрый человек, князь,
— Что говорят доктора? спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
— Мало надежды, — сказал князь.
— А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядюза все его благодеянии мне и Боре. C’est son filleuil, [146] — прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухова. Она поспешила успокоить его.
146
Это его крестник,
— Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, — сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: — я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем... Они еще молоды... — Она наклонила голову и прибавила шопотом: — исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить, ежели он так плох. Мы, женщины, князь, — она нежно улыбнулась, — всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
— Не было бы тяжело ему это свидание, ch`ere Анна Михайловна, — сказал он. — Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
— Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ^ame... Ah! c’est terrible, les devoirs d’un chr'etien... [147]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вышла одна из княжен-племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно-несоразмерною по ногам длинною талией.
147
Подумайте, дело идет о спасении его души! Ах! это ужасно, долг христианина...
Князь Василий обернулся к ней.
— Ну, что он?
— Всё то же. И как вы хотите, этот шум... — сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
— Ah, ch`ere, je ne vous reconnaissais pas, [148] — с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. — Je viens d’arriver et je suis `a vous pour vous aider `a soigner mon oncle, J’imagine, combien vous avez souffert, [149] —
прибавила она, с участием закатывая глаза.148
Ах, милая, я вас и не узнала,
149
Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
— Борис! — сказала она сыну и улыбнулась, — я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? — обратилась она к князю.
— Напротив, — сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. — Je serais tr`es content si vous me d'ebarrassez de ce jeune homme... [150] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
150
Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека!..
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
XIII.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё-таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
— Bonjour, ma cousine, — сказал Пьер. — Vous ne me reconnaissez pas? [151]
— Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
— Как здоровье графа? Могу я видеть его? — спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
— Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
— Могу я видеть графа? — повторил Пьер.
— Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, — прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
151
Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
— Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
— Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme `a P'etersbourg, vous finirez tr`es mal; c’est tout ce que je vous dis. [152] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
152
Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; это верно.