За тридцать пять минутЯ Блока просмотрелБлок прожил сорок летНад женщиной слабелОн умирал и жилРуками шевеляСтихи свои сложилИ приняла земля…И тридцать пять минут…И множество ночей…
«И лишь пустые копья снега…»
И лишь пустые копья снегаНацелены в сияющую грудьХотелось запыхаться среди бегаИ воздух отуманенный вдохнутьПусть иглами холодными охватитСедая грусть меняИ девушки – на каждой только платье —Мучительно и мстительно манят…
«А потом мои сборники…»
А
потом мои сборникиРаскупают с прилавковА потом поговоркамиМои станут словаНо простите я кажетсяОтвлёкся от главнойИ от будущей славыДрожит голова…Где-то синие дали огнями вспыхнутРазорваны и подожжены…
«Брось жеманиться…»
Брось жеманитьсяБрось плакатьГде-то в оголтелых макахЛюдям снится май…И в оплёванных курильняхВ темноте досок…Кто-то понял все усильяНи к чему не приведут…У кого-то опустелиТёмные зрачки…И безудержно и больноА потом тепло…А потом приходят рукиГладят и поютСпи – твои земные мукиОт тебя уйдут…Расцветёт спокойный лотосСтанет божий храм…Ты возьмёшь свой посохПодойдёшь к дверямИ откроют эти двериМузыка польётся…Заходи в курильню…Веришь – счастье попадётся
«Когда ночами белые лилии…»
Когда ночами белые лилииРаспускаются в диких прудахМы не видим, мы спим и сопимСо слюной на припухлых губахКогда самые тайные вещиПроисходят на нашей землеИли водку противную хлещемИли дремлем на женском тепле…Пропускаем и глуше и глушеШум листвы… многих листьев слова…И сильней одинокие душиМолчаливая темень трава…Упади в неё с головоюУпади чтоб не встать никогдаЯ сейчасТы – большая моя бедаТы моя неизвестная сказкаРассказанная без меня
«Чужое горе с поднятой рукой…»
Чужое горе с поднятой рукойКричит мне стойКричит мне хрипло стой…Ну помоги ну обними меняИ ласки дай хотя б немного ласкиИ сказку расскажи мне у огняВедь ты умеешь делать эти сказкиНеужто я пройду, пройду – не оглянусьИ буду зря хранить мои слова…А где-то грусть, тупая, злая грусть…Туманно упадёт на острова…Всех жителей сметёт в одно…В пустую злую массуНу неужели людям всё равноЧто я живу, что я умру, что счастливИ мне не быть убитым
«Тусклая погода……»
Тусклая погода…Хочется заснуть…Туманное тело одето в цветыИ медленно взором туманнымПроводишь тревожно по лицам тыПо лицам чужим и пьянымСколько ни плачь – они не поймутКаждый занят своим…Для них – чужая грустьТолько в глаза едкий дым…
«Пускай таится грусть во взгляде…»
Пускай таится грусть во взглядеНо ты люби меня, любиВедь я терплю страданья радиБлаженства и любвиПорой мне грустно потомуЧто в этом мире злом и дикомТы всё принадлежишь емуТревожно-белая гвоздика
«Глазастые разгаданные люди…»
Глазастые разгаданные людиПоймёте ли вы горькое безумьеБезумье отрешённого от шумаУсталость отошедшего от света…И видящего лица голубыеДа мёрзлые прожилки у висков…Весь взбудоражен мирИм только это…Стоящим и смотрящим в непогодуИм только это, аЗа ночь до той пулиКоторая убьёт и искалечитИ дождь тоскливый сразу оборвётАх остановитесь на земле другиеПо
вечерам, в последние минутыПеред закрытьем жарких магазиновСмотрите в зеркалаТам в глубине ихПроходят люди серые, как воздухКак каплиИз которых состоитВесь этот дождьВесь этот мир нелепыйСкрипенье тормозовИ скрипом туфельИ хлюпаньем по чёрным этим лужамЗалысинам, проборам и вискамНаш мир пропах как сточная канаваКак не прошитые вставные зубыКак запах человечьего нутра…Пусть проплывают смокинги и фракиИ пиджаки в отчаянную клеткуИ рожи, рожи бледные и злыеОстервенелых и тупых мужчинВы где?.. Вы где?..На Севере живётеМороженую рыбу вы жуёте…И почему у вас в почётеАнглийский сплин…
«Частица байроновской тени…»
Частица байроновской тениЕго усталый жестОсталось в мире Чайльд-ГарольдомЗакутавшись бродить…Тревожно встретить ночь глухуюДвадцатый векИ в полосах дождя…Стою бессмысленно ревнуюКо всем живущим я тебя…
«Что может быть интересного после двадцати……»
Что может быть интересного после двадцати…Уже нельзя на улицах оратьТак чтобы все глазели – танцеватьУже нельзя тебя за шею взяв…Всё выступать и пить и обниматьсяПрошла пора… Обязывает времяХодить и скучным бытьИ всё в стихи…И в степи уводить грузовики…
«Кого винить что выбор этот сделан…»
Кого винить что выбор этот сделанДавно нетерпеливыми рукамиЯ обнял тонкость твоей шеи белойИ отошёл тяжёлыми шагамиИ страшно расставаться…Слушай, слушайЯ испытал счастливые минутыКогда ты ела и пила я виделИ улыбался зеркалу в глазаМы ведь с тобою вместе промоталисьМои неповторимые мгновеньяМои дожди, мою святую грустьЖизнь это может быть прикосновеньеИ боль стесняющая грудь
«Когда жизнь испробована по-всякому…»
Когда жизнь испробована по-всякомуИ отмечена множеством лицКогда устало и безразличноПоймёшь что ничего уже не будетДа и не было…Ты только шёл к миражуА он отодвигался в степи белыеИ продолжался светить как абажур…То женщиной он становился неразгаданнойИ ждущей и жалеющей меняА то желаньем славы и стихамиИ колыханьем смутного огня…Там на скале все ночи жгут кострыКакие-то туманные и ласковыеИ обещают мне конец игрыИ вой толпы и крики лебедей
«В бедной гостинице…»
В бедной гостиницеНа бедном столеРобко лежит твоё бедное письмоТы сообщаешь вполголоса мнеЧто я б приехать мог…И встают как светлые копья дождяКак солома ветряных крышТвоя застенчивость, улыбка твояТвоя глубочайшая тишь…Ты терпеливо меня подождёшьДаже может быть год…И с другими не пройдёшьПод сводами тёмных ворот
«Я на серые скалы зелёной земли…»
Я на серые скалы зелёной землиВзбирался кровавя руки…Чтоб посмотреть с высотыНа наше дымное море…На шхуну с грузом сигар…На крест опечаленных мачт…И на следы ваших чарЖенщина – мой палачЭто ради васВ пористой чужой странеИграю отчаянный вальсНа единственной целой струнеА пароходы растутК берегу приближаясьИ пароходы ждут…От самого провожанияДавно уже, так давно…Мелькала в горсти вода…И было совсем темноИ мерно дымили судаИ дни чужой болтовниТы руки ко мне не тяниВсё ведь тоска… тоска