Полное собрание стихотворений. Том 2

Совместилось с волшебною силой,

Ничего только русского нет -

Разве Ванька проедет унылый.

Днем и ночью на ней маскарад,

Ей недаром гордится столица.

На французский, на английский лад

Исковеркав нерусские лица,

Там гуляют они, пустоты вековой

И наследственной праздности дети,

Разодетой, довольной толпой…

Ну, кому же расставишь ты сети?

Вышла ты из коляски своей

И на ленте ведешь собачонку;

Стая модных и глупых людей

Провожает тебя вперегонку.

У прекрасного пола тоска,

Чувство злобы и зависти тайной.

В самом деле, жена бедняка,

Позавидуй! эффект чрезвычайный!

Бриллианты, цветы, кружева,

Доводящие ум до восторга,

И на лбу роковые слова:

"Продается с публичного торга!"

Что, красавица, нагло глядишь?

Чем гордишься? Вот вся твоя повесть:

Ты ребенком попала в Париж,

Потеряла невинность и совесть,

Научилась белиться и лгать

И явилась в наивное царство:

Ты слыхала, легко обирать

Наше будто богатое барство.

Да, не трудно! Но должно входить

В этот избранный мир с аттестатом.

Красотой нас нельзя победить,

Удивить невозможно развратом.

Нам известность, нам мода нужна.

Ты красивей была и моложе,

Но, увы! неизвестна, бедна

И нуждалась сначала… О боже!

Твой рассказ о купце разрывал

Нам сердца: по натуре бурлацкой,

Он то ноги твои целовал,

То хлестал тебя плетью казацкой.

Но, по счастию, этот дикарь,

Слабоватый умом и сердечком,

Принялся за французский букварь,

Чтоб с тобой обменяться словечком.

Этим временем ты завела

Рысаков, экипажи, наряды

И прославилась – в моду вошла!

Мы знакомству скандальному рады.

Что за дело, что вся дочиста

Предалась ты постыдной продаже,

Что поддельна твоя красота,

Как гербы на твоем экипаже,

Что глупа ты, жадна и пуста -

Ничего! знатоки вашей нации

Порешили разумным судом,

Что цинизм твой доходит до грации,

Что геройство в бесстыдстве твоем!

Ты у бога детей не просила,

Но ты женщина тоже была,

Ты со скрежетом сына носила

И с проклятьем его родила;

Он подрос – ты его нарядила

И на Невский с собой повезла.

Ничего! Появленье малютки

Не смутило души никому,

Только вызвало милые шутки,

Дав богатую пищу уму.

Удивлялась вся гвардия наша

(Да и было чему, не шутя),

Что ко всякому с словом "папаша"

Обращалось наивно дитя…

И не кинул никто, негодуя,

Комом грязи в бесстыдную мать!

Чувством матери нагло торгуя,

Пуще стала она обирать.

Бледны, полны тупых сожалений

Потерявшие шик молодцы, -

Вон по Невскому бродят как тени

Разоренные ею глупцы!

И пример никому не наука,

Разорит она сотни других:

Тупоумие, праздность и скука

За нее… Но умолкни, мой стих!

И погромче нас были витии,

Да не сделали пользы пером…

Дураков не убавим в России,

А на умных тоску наведем.

28 декабря 1859

10. ПЛАЧ ДЕТЕЙ

Равнодушно слушая проклятья

В битве с жизнью гибнущих людей,

Из-за них вы слышите ли, братья,

Тихий плач и жалобы детей?

"В золотую пору малолетства

Всё живое – счастливо живет,

Не трудясь, с ликующего детства

Дань забав и радости берет.

Только нам гулять не довелося

По полям, по нивам золотым:

Целый день на фабриках колеса

Мы вертим – вертим – вертим!

Колесо чугунное вертится,

И гудит, и ветром обдает,

Голова пылает и кружится,

Сердце бьется, всё кругом идет:

Красный нос безжалостной старухи,

Что за нами смотрит сквозь очки,

По стенам гуляющие мухи,

Стены, окна, двери, потолки, -

Всё и все! Впадая в исступленье,

Начинаем громко мы кричать:

"Погоди, ужасное круженье!

Дай нам память слабую собрать!"

Бесполезно плакать и молиться -

Колесо не слышит, не щадит:

Хоть умри – проклятое вертится,

Хоть умри – гудит – гудит – гудит!

Где уж нам, измученным в неволе,

Ликовать, резвиться и скакать!

Если б нас теперь пустили в поле,

Мы в траву попадали бы – спать.

Нам домой скорей бы воротиться, -

Но зачем идем мы и туда?..

Сладко нам и дома не забыться:

Встретит нас забота и нужда!

Там, припав усталой головою

К груди бледной матери своей,

Зарыдав над ней и над собою,

Разорвем на части сердце ей…"

(186О)

11. ПАПАША

Я давно замечал этот серенький дом,

В нем живут две почтенные дамы,

Тишина в нем глубокая днем,

Сторы спущены, заперты рамы,

А вечерней порой иногда

Здесь движенье веселое слышно:

Приезжают сюда господа

И девицы, одетые пышно.

Вот и нынче карета стоит,

В ней какой-то мужчина сидит;

Свищет он, поджидая кого-то,

Да на окна глядит иногда.

Наконец отворились ворота,

И, нарядна, мила, молода,

Вышла женщина…

"Здравствуй, Наташа!

Я уже думал – не будет конца!"

– "Вот тебе деньги, папаша!"

Девушка села, целует отца.

Дверцы захлопнулись, скрылась карета,

И постепенно затих ее шум.