Полное собрание стихотворений

О, если бы восстал из гроба ты в сей час,

Драгунский витязь мой, о ротмистр Брамербас,

Ты, бывший столько лет в Малороссийском крае

Игралищем злых ведьм!.. Я помню, как во сне,

Что ты рассказывал еще ребенку мне,

Как ведьма некая в сарае,

Оборотя тебя в драгунского коня,

⁷⁰ Гуляла на хребте твоем до полуночи,

Доколе ты уже не выбился из мочи;

Каким ты ужасом разил тогда меня!

С какой, бывало, ты рассказывал размашкой,

В колете вохряном и в длинных сапогах,

За круглым столиком, дрожащим с чайной чашкой!

Какой огонь тогда пылал в твоих глазах!

Как волосы твои, седые с желтиною,

В природной простоте взвевали по плечам!

С каким безмолвием ты был внимаем мною!

⁸⁰ В подобном твоему я страхе был и сам,

Стоял как вкопанный, тебя глазами мерил

И, что уж ты не конь... еще тому не верил!

О, если бы теперь ты, витязь мой, воскрес,

Я б смелый был певец неслыханных чудес!

Не стал бы истину я закрывать под маску, —

Но, ах, тебя уж нет, и быль идет за сказку.

Простите! виноват! немного отступил;

Но, истинно, не я, восторг причиной был;

Однако я клянусь моим Пермесским богом,

⁹⁰ Что буду продолжать обыкновенным слогом;

Итак, дослушайте ж. Однажды, вечерком,

Сидит, облокотясь, Ветрана под окном

И, возведя свои уныло-ясны очи

К задумчивой луне, сестрице смуглой ночи,

Грустит и думает: «Прекрасная луна!

Скажи, не ты ли та счастливая страна,

Где матушка моя ликует?

Увы! неужель ей, которой небеса

Вручили власть творить различны чудеса,

¹⁰⁰ Неведомо теперь, что дочь ее тоскует,

Что крестница ее оставлена от всех

И в жизни никаких не чувствует утех?

Ах, если бы она хоть глазки показала!»

И с этой мыслью вдруг Всеведа ей предстала.

«Здорово, дитятко! — Ветране говорит. —

Как поживаешь ты?.. Но что твой кажет вид?

Ты так стара! так похудела!

И бывши розою, как лилия бледна!

Скажи мне, отчего так скоро ты созрела?

¹¹⁰ Откройся...» — «Матушка! — ответствует она. —

Я жизнь мою во скуке трачу;

Настанет день — тоскую, плачу;

Покроет ночь — опять грущу

И всё чего-то я ищу».

— «Чего же, светик мой? или ты нездорова?»

— «О нет, грешно сказать», — «Иль дом ваш не богат?»

— «Поверьте, не хочу ни мраморных палат».

— «Иль муж обычая лихого?»

— «Напротив, вряд найти другого,

¹²⁰ Который бы жену столь горячо любил».

— «Иль он не нравится?» — «Нет, он довольно мил».

— «Так разве от своих знакомых неспокойна?»

— «Я более от них любима, чем достойна».

— «Чего же, глупенька, тебе недостает?»

— «Признаться, матушка, мне так наскучил свет,

И так я всё в нем ненавижу,

Что то одно и сплю и вижу,

Чтоб как-нибудь попасть отсель

Хотя за тридевять земель;

¹³⁰ Да только, чтобы всё в глазах моих блистало,

Всё новостию поражало

И редкостью мой ум и взор;

Где б разных дивностей собор

Представил быль как небылицу...

Короче: дай свою увидеть мне столицу!»

Старуха хитрая, кивая головой,

«Что делать, — мыслила, — мне с просьбою такой?

Желанье дерзко... безрассудно,

То правда; но его исполнить мне нетрудно;

¹⁴⁰ Зачем же дурочку отказом огорчить?..

К тому ж, я тем могу ее и поучить».

«Изрядно! — наконец сказала.—

Исполнится, как ты желала».

И вдруг, о чудеса!

И крестница, и мать взвились под небеса

На лучезарной колеснице,

Подобной в быстроте синице,

И меньше, нежель в три мига,

Спустились в новый мир, от нашего отменный,

¹⁵⁰ В котором трон весне воздвигнут неизменный!

В нем реки как хрусталь, как бархат берега,

Деревья яблонны, кусточки ананасны,

А горы все или янтарны, иль топазны.

Каков же феин был дворец — признаться вам,

То вряд изобразит и Богданович^[1] сам.

Я только то скажу, что все материалы

(А впрочем, выдаю я это вам за слух),

Из коих феин кум, какой-то славный дух, <