Полное собрание стихотворений

24 августа 1898

Девичья

То-то жизнь наша прискорбна:Мы весь день разлучены!Но зато всю ночь подробноПро тебя я вижу сны.Как ты, бедный друг, страдаешьПод гуденье, за станком,Как, закрыв лицо, рыдаешь,Что с весельем незнаком.Что мне сделать, неудачной?Чем мне милому помочь?..Полно мне считаться прачкой!Я уйду на долгу ночь.Полюблюсь на тротуареЯ богатому купцу,Укачу я с ним на паре,До утра с ним прокучу.Будут серьги, будет брошка,Будут деньги в портмоне.Я себе возьму немножко, —За другим приди ко мне.Подарю тебе часы яНа цепочке золотой...Может, деньги и чужие,Да подарок будет мой!Если с кем я целовалась,Он уехал в Верею.Я тебе верна осталась,Ты, которого люблю.

1901

Веселая

Дай мне, Ваня, четвертак,Пожертвуй полтинник!Что ты нынче весел так,Словно именинник?Раскошелься до гроша,Не теряй минуты.Или я не хороша?Мои плечи круты!Надо жить, чтоб пьяной бытьДо обеда, в лежку,Чтоб поутру не тужитьПро нашу дорожку.Чтобы щеки от тех слез,Белые, не пухли,Я румянюсь ярче роз,Подвиваю букли.Если ж станет невтерпежС мутного похмелья,Ты опять, опять придешь,Принесешь веселья.Буду ждать я час-другой,Где-то мой сударик?Помни, помни, друг милой,Красненький фонарик!

6 сентября 1901

Баллады

Раб

Я – раб, и был рабом покорнымПрекраснейшей из всех цариц.Пред взором, пламенным и черным,Я молча повергался ниц.Я лобызал следы сандалийНа влажном утреннем песке.Меня мечтанья опьяняли,Когда царица шла к реке.И раз – мой взор, сухой и страстный,.Я удержать в пыли не мог,И он скользнул к лицу прекраснойИ очи бегло ей обжег...И вздрогнула она от гнева,Казнь – оскорбителям святынь!И вдаль пошла – среди напеваЗа ней толпившихся рабынь.И в ту же ночь я был прикованУ ложа царского, как пес.И весь дрожал я, очарованПредчувствием безвестных грез.Она вошла стопой неспешной,Как только жрицы входят в храм,Такой прекрасной и безгрешной,Что было тягостно очам.И падали ее одеждыДо ткани, бывшей на груди...И в ужасе сомкнул я вежды...Но голос мне шепнул: гляди!И юноша скользнул к постели.Она, покорная, ждала...Лампад светильни прошипели,Настала тишина и мгла.И было все на бред похоже!Я был свидетель чар ночных,Всего, что тайно кроет ложе,Их содроганий, стонов их.Я утром увидал их – рядом!Еще дрожащих в смене грез!И вплоть до дня впивался взглядом, —Прикован к ложу их, как пес.Вот сослан я в каменоломню,Дроблю гранит, стирая кровь.Но эту ночь я помню! помню!О, если б пережить все – вновь!

Ноябрь 1900

Пеплум

Знаю сумрачный находСтрасти, медленно пьянящей:Словно шум далеких вод,Водопад, в скалах кипящий.Я иду, иду однаВдоль стены, укрыта тенью;Знаю: ночь посвященаНаслажденью и паденью.Статный юноша пройдет,Щит о меч случайно брякнет, —Громче шум бегущих вод,Водопад мой не иссякнет!Наконец, без сил, без слов,,Дрожь в руках и взоры смутны,Я заслышу жданный зов —Быть подругою минутной.Я пойду за ним, за нимВ переулок опустелый,Черный плащ его, как дым,Пеплум мой, как саван белый.Я войду к нему, к нему...О, скорей гасите свечи!Я хочу вступить во мглу.Свет померк, померкли речи.Кто-то... где-то... чьих-то рукСлышу, знаю впечатленья.Я хочу жестоких мук,Ласк и мук без промедленья.Набегает сумрак вновь,Сумрак с отсветом багряным,Это ль пламя? это ль кровь?Кровь, текущая по ранам?Ночь – как тысяча веков,Ночь – как жизнь в полях за Летой.Гасну в запахе цветов,Сплю в воде, лучом согретой......В прорезь узкого окнаГлянет утро взором белым.Прочь! оставь! – иду однаПереулком опустелым.Сладко нежит тишина,С тишиной роднится тело,Стен воскресших белизнаОттеняет пеплум белый.

15 октября 1900

Помпеянка

«Мне первым мужем был купец богатый,Вторым поэт, а третьим жалкий мим,Четвертым консул, ныне евнух пятый,Но кесарь сам меня сосватал с ним.Меня любил империи владыка,Но мне был люб один нубийский раб,Не жду над гробом: «casta et pudica» [9] Для многих пояс мой был слишком слаб.Но ты, мой друг, мизиец мой стыдливый!Навек, навек тебе я предана.Не верь, дитя, что женщины все лживы:Меж ними верная нашлась одна!»Так говорила, не дыша, бледнея,Матрона Лидия, как в смутном сне,Забыв, что вся взволнована Помпея,Что над Везувием лазурь в огне.Когда ж без сил любовники застылиИ покорил их необорный сон,На город пали груды серой пыли,И город был под пеплом погребен.Века прошли; и, как из алчной пасти,Мы вырвали былое из земли.И двое тел, как знак бессмертной страсти,Нетленными в объятиях нашли.Поставьте выше памятник священный,Живое изваянье вечных тел,Чтоб память не угасла во вселеннойО страсти, перешедшей за предел!

9

Чистая и целомудренная (лат.).

17 сентября 1901

Путник

По беломраморным ступенямЦаревна сходит в тихий сад —Понежить грудь огнем осенним,Сквозной листвой понежить взгляд.Она аллеей к степи сходит,С ней эфиопские рабы.И солнце острый луч наводитНа их лоснящиеся лбы.Где у границ безводной степи,Замкнув предел цветов и влаг,Стоят столбы и дремлют цепи, —Царевна задержала шаг.Лепечут пальмы; шум фонтанныйТак радостен издалека,И ветер, весь благоуханный,Летит в пустыню с цветника.Царевна смотрит в детской дрожи,В ее больших глазах – слеза.Красивый юноша-прохожийПростерся там, закрыв глаза.На нем хитон простой и грубый,У ног дорожная клюка.Его запекшиеся губыСкривила жажда и тоска.Зовет царевна: «Брат безвестный,Приди ко мне, сюда, сюда!Вот здесь плоды в корзине тесной,Вино и горная вода.Я уведу тебя к фонтанам,Рабыни умастят тебя.В моем покое златотканомК тебе я припаду, любя».И путник, взор подняв неспешно,Глядит, как царь, на дочь царя.Она – прекрасна и безгрешна,Она – как юная заря.Но он в ответ: «Сойди за цепи,И кубок мне сама подай!»Закрыл глаза бедняк из степи.Фонтаны бьют. Лепечет рай.Бледнеет и дрожит царевна.Лежат невольники у ног.Она растерянно и гневноБросает кубок на песок.Идет к дворцу аллеей сада,С ней эфиопские рабы...И смех чуть слышен за оградой,Где степь, и цепи, и столбы.

1903

Решетка

Между нами частая решетка,В той тюрьме, где мы погребены.Днем лучи на ней мерцают кротко,Проходя в окно, в верху стены.Между нами кованые брусья,Проволок меж них стальная сеть.До твоей руки не дотянусь я, —В очи только можем мы смотреть...Тщетно ближу губы сладострастно, —Лишь железо обжигает их...Смутно вижу, в полутьме неясной,У решетки – очерк губ твоих.И весь день, пока на темной сталиТам и сям мелькает луч дневной,В содроганьях страсти и печалиУпиваюсь я тобой, ты – мной!Нас разводит сумрак. На соломеМы лежим, уйдя в свои углы;Там томимся в сладострастной дреме,Друг о друге грезим в тайне мглы.Но опять у роковой преградыМы, едва затеплятся лучи.И, быть может, нет для нас отрадыСлаще пытки вашей, палачи!

28 сентября 1902

У моря

Когда встречалось в детстве гореИль беспричинная печаль, —Все успокаивало мореИ моря ласковая даль.Нередко на скале прибрежнойДни проводила я одна,Внимала волнам и прилежноВыглядывала тайны дна:На водоросли любовалась,Следила ярких рыб стада...И все прозрачней мне казаласьДо бесконечности вода.И где-то в глубине бездоннойЯ различала наконецВесь сводчатый и стоколонныйЦаря подводного дворец.В блестящих залах из коралла,Где жемчугов сверкает ряд,Я, вся волнуясь, различалаПодводных дев горящий взгляд.Они ко мне тянули руки,Шептали что-то, в глубь маня, —Но замирали эти звуки,Не достигая до меня.И знала я, что там, глубоко,Есть души, родственные мне;И я была не одинокаЗдесь, на палящей вышине!Когда душе встречалось гореИль беспричинная печаль, —Все успокаивало мореИ моря ласковая даль.

3 февраля 1902

Думы

L'ennui de vivre... [10]

Я жить устал среди людей и в днях,Устал от смены дум, желаний, вкусов,От смены истин, смены рифм в стихах.Желал бы я не быть «Валерий Брюсов».Не пред людьми – от них уйти легко, —Но пред собой, перед своим сознаньем, —Уже в былое цепь уходит далеко,Которую зовут воспоминаньем.Склонясь, иду вперед, растущий груз влача:Дней, лет, имен, восторгов и падений.Со мной мои стихи бегут, крича,Грозят мне замыслов недовершенных тени,Слепят глаза сверканья без числа(Слова из книг, истлевших в сердце-склепе),И женщин жадные телаЦепляются за звенья цепи.О, да! вас, женщины, к себе воззвал я самОт ложа душного, из келий, с перепутий,И отдавались мы вдвоем одной минуте,И вместе мчало нас теченье по камням.Вы скованы со мной небесным, высшим браком,Как с морем воды впавших рек,Своим я вас отметил знаком,Я отдал душу вам – на миг, и тем навек.Иные умерли, иные изменили,Но все со мной, куда бы я ни шел.И я влеку по дням, клонясь как вол,Изнемогая от усилий,Могильного креста тяжелый пьедестал:Живую груду тел, которые ласкал,Которые меня ласкали и томили.И думы... Сколько их, в одеждах золотых,Заветных дум, лелеянных с любовью,Принявших плоть и оживленных кровью!..Я обречен вести всю бесконечность их.Есть думы тайные – и снова в детской дрожи,Закрыв лицо, я падаю во прах...Есть думы светлые, как ангел божий,Затерянные мной в холодных днях.Есть думы гордые – мои исканья бога, —Но оскверненные притворством и игрой,Есть думы-женщины, глядящие так строго,Есть думы-карлики с изогнутой спиной...Куда б я ни бежал истоптанной дорогой,Они летят, бегут, ползут – за мной!А книги. ...Чистые источники услады,В которых отражен родной и близкий лик, —Учитель, друг, желанный враг, двойник —Я в вас обрел все сладости и яды!Вы были голубем в плывущий мой ковчегИ принесли мне весть, как древле Ною,Что ждет меня земля, под пальмами ночлег,Что свой алтарь на камнях я построю...С какою жадностью, как тесно я приникК стоцветным стеклам, к окнам вещих книг,И увидал сквозь них просторы и сиянья,Лучей и форм безвестных сочетанья,Услышал странные, родные имена:..И годы я стоял, безумный, у окна!Любуясь солнцами, моя душа ослепла,Лучи ее прожгли до глубины, до дна,И все мои мечты распались горстью пепла.О, если б все забыть, быть вольным, одиноким,В торжественной тиши раскинутых полей,Идти своим путем, бесцельным и широким,Без будущих и прошлых дней.Срывать цветы, мгновенные, как маки,Впивать лучи, как первую любовь,Упасть, и умереть, и утонуть во мраке,Без горькой радости воскреснуть вновь и вновь!

10

Скука жизни... (фр.).

1902

НАВЕТ ILLA IN ALVO [11]

Ее движенья непроворны,Она ступает тяжело,Неся сосуд нерукотворный,В который небо снизошло.Святому таинству причастнаИ той причастностью горда,Она по-новому прекрасна,Вне вожделений, вне стыда.В ночь наслажденья, в миг объятья,Когда душа была пьяна,Свершилась истина зачатья,О чем не ведала она!В изнеможеньи и в истомеОна спала без грез, без сил,Но, как в эфирном водоеме,В ней целый мир уже почил.Ты знал ее меж содроганийИ думал, что она твоя...И вот она с безвестной граниПриносит тайну бытия!Когда мужчина встал от роковой постели,Он отрывает вдруг себя от чар ночных,Дневные яркости на нем отяготели,И он бежит в огне – лучей дневных.Как пахарь бросил он зиждительное семя,Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, —Ее ж из рук своих освобождает Время,На много месяцев владеет ею Ночь!Ночь – Тайна – Мрак – Неведомое – Чудо,Нам непонятное, что приняла она...Была любовь и миг, иль только трепет блуда, —И вновь вселенная в душе воплощена!Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобойСокрытый плод нося, ты служишь, как раба,Но труд ответственный дала тебе судьба:Ты охраняешь мир таинственной утробой.В ней сберегаешь ты прошедшие века,Которые преемственностью живы,Лелеешь юности красивые порывыИ мудрое молчанье старика.Пространство, время, мысль – вмещаешь дважды ты,Вмещаешь и даешь им новое теченье:Ты, женщина, ценой деторожденьяУдерживаешь нас у грани темноты!Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи,Таи дитя, оберегай, питайИ после, в срочный час, припав на ложе,Яви земле опять воскресший май!Свершилось, Сон недавний явен,Миг вожделенья воплощен:С тобой твой сын пред богом равен,Как ты сама – бессмертен он!Что было свято, что преступно,Что соблазняло мысль твою,Ему открыто и доступно,И он как первенец в раю.Что пережито – не вернется,Берем мы миги, их губя!Ему же солнце улыбнетсяЛучом, погасшим для тебя!И снова будут чисты розы,И первой первая любовь!Людьми изведанные грезыНеведомыми станут вновь.И кто-то, сладкий яд объятьяВдохнув с дыханьем темноты(Быть может, также в час зачатья),В его руках уснет, как ты!Иди походкой непоспешной,Неси священный свой сосуд,В преддверьи каждой ночи грешнойДва ангела с мечами ждут.Спадут, как легкие одежды,Мгновенья радостей ночных.Иные, строгие надеждыОткроются за тканью их.Она покров заветной тайны,Сокрытой в явности веков,Но неземной, необычайный,Огнем пронизанный покров.Прими его, покрой главу им,И в сумраке его молись,И верь под страстным поцелуем,Что в небе глубь и в бездне высь!

11

Она имеет во чреве (лат.)

Июль 1902

Искушение

Я иду. Спотыкаясь и падая ниц,Я иду.Я не знаю, достигну ль до тайных границ,Или в знойную пыль упаду,Иль уйду, соблазненный, как первый в раю,В говорящий и манящий сад,Но одно – навсегда, но одно – сознаю;Не идти мне назад!Зной горит, и губы сухи.Дали строят свой мираж,Манят тени, манят духи,Шепчут дьяволы: «Ты – наш!»Были сонмы поколений,За толпой в веках толпа.Ты – в неистовстве явлений,Как в пучине вод щепа.Краткий срок ты в безднах дышишь,Отцветаешь, чуть возник.Что ты видишь, что ты слышишь,Изменяет каждый миг.Не упомнишь слов священных,Сладких снов не сбережешь!Нет свершений не мгновенных,Тает истина, как ложь.И сквозь пальцы мудрость мираПротекает, как вода,И восторг блестящий пираИсчезает навсегда.Совершив свой путь тяжелый,С бою капли тайн собрав,Ты пред смертью встанешь голый,О мудрец, как сын забав!Если ж смерть тебе откроетТайны все, что ты забыл,Так чего ж твой подвиг стоит!Так зачем ты шел и жил!Все не нужно, что земное,Шепчут дьяволы: «Ты – наш!»Я иду в бездонном зное...Дали строят свой мираж.«Ты мне ответишь ли, о Сущий,Зачем я жажду тех границ?Быть может, ждет меня грядущий,И я пред ним склоняюсь ниц?О сердце! в этих тенях века,Где истин нет, иному верь!В себе люби сверхчеловека...Явись, наш бог и полузверь!Я здесь свершаю путь бесплодный,Бессмысленный, бесцельный путь,Чтоб наконец душой свободнойТы мог пред Вечностью вздохнуть.И чуять проблеск этой дрожи,В себе угадывать твой вздох —Мне всех иных блаженств дороже...На краткий миг, как ты, я – бог!»