Полное собрание стихотворений

Ей говорит: “Вы слишком детски

На это смотрите…” А та:

“Нет-с, кэта выглядит по-кэтски,

Когда взирает на кота…”

Ирония гадает: “Юрий

Считает Ганса другом-бурей.

Не отпущу его: пусть штиль -

Излюбленный наш будет стиль,

А там посмотрим…”

4

Трехаршинник

Зовет ее к реке в осинник.

Она идет и, на пенек

Присев, мелодийку мурлычет.

Мордарь кроваво взоры бычет,

И снова страсть – его конек.

Его седлает вновь мордарь,

Юля на нем вокруг девички.

Она же думает: “Бездарь!

Как ржавы все твои отмычки…”

Не зная дум ее, рыжак

То увивается лисою,

А то, от похоти дрожа,

К медвяной Ире льнет осою…

И между тем, как апельсин

Заката Ира лепесточит,-

Ганс, – дрожее листа осин,-

Поцеловать девичку хочет.

И захотев, – хотя вспотев,

Наструниваясь, точно тобик,

Веснущатый целует лобик…

Ирония приходит в гнев:

“Эй, Вы, изысканный Петроний,

Вы поступаете, как клен!..

Иронии – не из Ален,

Прошу не оскорблять Ироний!

Я запрещаю Вам”. – “Вы? мне?”-

“Да, я и Юрий. Это ясно?…

Молчите! возражать напрасно…

И дальше: раз наедине

Я с Вами остаюсь, Вам надо б

Знать точно, как вести себя

Со мною. Стыдно. Даже запад

Бледнеет, лик свой оробя,

Пред Вашей наглостью. Что Юрий

Вам скажет, возвратясь?”– Понурив

Сконфуженно-корсетный стан,

Ганс Энте прошептал: “Ростан

Влагал в уста фазаньей самке,

Фазана поджидавшей в ямке,

Слова иные…”– “Вы – фазан?-

Ирония спросила едко,-

Но я не птица. Потому

Нам не понять друг друга. Клетка

Нужна фазану моему”.-

Ганс загорелся: “Вы сказали:

Фазану моему? Я – Ваш?!..”

“Да, как покорный карандаш…

Довольны этим Вы едва ли.

Но шутки в сторону. Прошу

Немедленно очестить слово -

Со мной держать себя толково.

Впредь грудь Вам кровью орошу,

Просталив Вас за оскорбленье.

Во всем отчет я Юре дам.

Пока же надо по домам”.

И Ганс подумал: “Вот тюлень я!

И чтоб такой лесной дичок

Да не попался в мой сачок?!”

5

Ирония с пренебреженьем

О Гансе думала в ту ночь

И приготовилась к сраженьям,

Чтоб опустить в нем пыл на дно,

Чтоб отразить его пометче…

Так странно: этот хищный кречет -

Друг голубя. Что близит их?

Как мог доверить мой жених

Меня такому павиану?

Здесь искус, умысел. Ну что ж,

Я с Гансом осторожней стану:

Посмотрим, Ганс, что ты возьмешь?

Но он противен мне. С ним вовсе

Я не хотела б больше встреч.

О, как отвратен блекло-овсий

Взгляд Ганса, сахаринья речь

И вся его повадка кошья,

Его заданье облапошья

Доверье Юрия, весь он -

Нелепый и тягучий сон!..

Но избегать его – пожалуй,

Он возомнит, что за себя

Я не ручаюсь: он ведь шалый,

Хотя летами обветшалый…

Нет, надо Юре пособя

В его желаньи, дать отпорный

Урок доценту, чтоб он знал,

Какой характер мой упорный,

И одостоить тем финал”.

6

Пять дней спустя, совсем нежданно,

Приехал Юрий, заболев

В дороге от мечты тосканной

По “лучшей из живущих дев”…

Ему Ирония подробно

Все рассказала. Светолобно

Профессор слушал, хохоча.

Хотел он Гансу сгоряча

Сказать, что вовсе не по-дружьи

Тот поступал, во всеоружьи

Своих соблазнов; но потом

Махнул рукой и сел за том

Труда “О шаткости морали

И ненадежности друзей”,

Невесте посвятив своей.

Но этот труд друзья украли…

Eesti– Toila

1928 г. Март

МАЛЬВА ЛЬДА

1

Кто эта слезная тоскунья?

Кто эта дева, мальва льда?

Как ей идет горжетка кунья

И шлем тонов “pastilles valda”…

Блистальна глаз шатенки прорезь,

Сверкальны стальные коньки,

Когда в фигурах разузорясь,

Она стремглавит вдоль реки.

Глаза, коньки и лед – все стально,

Студено, хрустко и блистально.

Но кто ж она? но кто ж она?

Омальвенная конькобежка?

Японка? полька? иль норвежка?

Ах, чья невеста? чья жена?

Ничья жена, ничья невеста,

Корнета русского вдова,

Погибшего у Бухареста

Назад, пожалуй, года два,

В дни социального протеста.

Сама не ведая – зачем,

Она бежала за границу

И обреклась мытарствам всем,

Присущим беженцам. Страницу

Пустую жизни дневника

Тоской бесправья испещрила,

И рожа жизни, как горилла,

Ей глянула в лицо. Тоска

Тягучая ее объяла…

О, было много, стало мало

Беспечных и сердечных дней.

Старушка-мать больная с ней,

Отец, измайловский полковник,

И брата старшего вдова

С девизом в жизни: “Трын-трава”

И “каждый ухажер – любовник”…

“О, Гриппе легче жить, чем мне,-

Над ней задумывалась Липа,-

Она не видит слез и всхлипа

И видит лишь фонарь в луне…

Ей не дано в луне планету

Почувствовать, ей не дано…

Ее игривому лорнету

Все одинаково равно,

Будь то луна иль Кордильеры…

И если это не форшмак,

Не розы и не гондольеры,

Какой бы ты там ни был маг,

Ты сердцем Гриппы не омагишь

И перед нею в лужу “лягешь”