Полный котелок патронов

Никто из нас не видел, как голубая молния превратила Ухова в горстку седого праха. Не почувствовал запаха. Не услышал его крика. Но страшно нам было так, будто мы все это видели, чувствовали, слышали.

— Ну хоть мучился совсем недолго, — сказал Борхес. Как по мне, так довольно цинично.

Однако и после этой жертвы Зона не спешила отпускать нас с миром.

Молнии с невероятной быстротой, одна за другой, били в перекрытие цеха. Казалось, будто мы попали под беглый огонь дивизиона гаубиц Д-30.

Обветшавший бетон брызнул шрапнелью, обдавая нас килограммовыми обломками.

Все мысли у меня были как у настоящего солдата на войне. Зарыться в землю, да с головой. А лучше — найти блиндаж в пять накатов и забиться в самый-самый дальний угол.

Так что, наплевав на протестующие вопли счетчиков Гейгера, все мы, как школьники, гурьбой, бросились за Борхесом, который полез по скоб-трапу вниз, в какой-то технологический резервуар.

Не удивлюсь, если в нем некогда выделяли химическими реакциями уран из ТВЭЛов. У коммунистов все было устроено так, чтобы ни капельки драгоценного народного добра не пропадало.

И вот только там, где-то в недрах этой адской машины, насквозь прокопченной жесткими гамма-лучами, быстрыми нейтронами и прочей нереальной дрянью, под свинцовой плитой толщиной в метр, мы почувствовали себя в безопасности.

— Нефиговая берложка для одинокого бюрера, — оценил местечко Тополь. — Будь я бюрер…

— Типун тебе на язык, Костя, — прошипел я.

Глава 12. На «КамАЗе» за артефактами

I rock, rock, rock, I roll, I roll…

«You’ll Be Under My Wheels», The Prodigy

— Товарищ майор, — голос лейтенанта Чепракова выдавал крайнюю степень озабоченности, — здесь сто рентген в час! Оставаться больше двадцати минут никак нельзя!

— Знаю, — отрывисто бросил Филиппов, изучая на своем первоклассном армейском ноутбуке карту Чернобыльской АЭС. — А потрудитесь-ка объяснить, — он вдруг резко обернулся к Борхесу, — где мы сейчас находимся? Ведь если верить карте, комплекс нейтрализации ТВЭЛов находится совсем в другом месте!

— Вообще-то я не знаю, — беспечно ответил Борхес. — Дело в том, что здесь, в сердце Зоны, пространство испытывает сильнейшие аномальные деформации. Любая карта здесь врет. А сейчас мы, например, определенно находимся в так называемом пространственном пузыре. На наше счастье — лопнувшем. Потому что будь пузырь целым, мы никак не смогли бы попасть внутрь этого убежища и наверняка были бы изжарены молниями…

Майор терпеливо выслушал нашего товарища.

Хотя по всему было видно, что его нервы на пределе. И впрямь, пора было что-то решать.

Немного поразмыслив, Филиппов повернул экран ноутбука к Борхесу и задал следующий вопрос:

— Видите, где насосная станция номер два? Сможете нас вывести к ней?

— Попробую. Сами понимаете, гарантий тут быть не может. Но для начала нам нужно принять решение относительно посылок, которые нам привезли вертолеты и которые мы впопыхах побросали под мостом.

Я скривился. Что там могло быть, в этих долбаных посылках, ради чего имело смысл производить настолько рискованную вылазку?

Но Борхес, который будто бы прочел мои мысли, пояснил:

— Если ваше начальство подошло к моей просьбе серьезно, там лежит пятьдесят два ценных артефакта, способных защитить каждого бойца в отряде от основных поражающих факторов здешних аномалий.

Тополь насторожил уши.

— А небось ты и «вспышки» запросил? — спросил он.

— Запросил, — степенно кивнул Борхес.

— Так что ж ты сразу не сказал? Они же защищают от электрических разрядов! Будь у каждого из нас по «вспышке», никакие молнии нам были бы не страшны!

— Спешишь с выводами, Костя, — веско сказал я. — Во-первых, не гарантия, что «вспышка» эффективна от разрядов такого вольтажа. А во-вторых, тебе потребуется еще по два «огненных шара» на брата, чтобы компенсировать тепловую мощность разряда.

— Вот-вот, — поддакнул Борхес. — «Шары» я тоже запросил! Но я не имел права рисковать! Вскрывать ящики, разбирать артефакты, развешивать их по поясам всех этих буратин…

Филиппов положил конец нашей академической дискуссии.

— Приказываю прекратить! — рявкнул он, потеряв терпение. — Отвечайте по существу! Каким образом вы намерены доставить сюда артефакты? И главное: сможете ли вы уложиться в двадцать минут?

— Насчет двадцати минут уверенности нет, — отвечал Борхес. — А доставлять будем обычным способом — «рыбками» обвешаем и понесем, как пакетики с эклерами из кондитерской.

— Артефакт «золотая рыбка» существенно снижает вес рюкзака или контейнера, в который она положена, — в который раз пояснил я.

— Да помню я, помню, не склеротик, — проворчал майор. — Но там же эта свистопляска продолжается… Молнии бьют!

Хоть я и сделал рожу кирпичом, а в глубине души тоже, как и Филиппов, не понимал, как быть с молниями. По моему скромному мнению, Борхес просто бредил.

Для пущего эффекта Борхес выдержал длинную паузу. И только доведя нас своей театральщиной уже до белого каления, веско сказал:

— У меня есть свои профессиональные тайны, товарищ майор. Так что расслабьтесь и ждите результата.

С этими словами Борхес увлек нас с Тополем к выходу из резервуара.

— Давно мечтал поездить на этой машине. — Борхес мечтательно упер локоть в проржавленную ступеньку лесенки, ведущей в кабину зловещего «КамАЗа».

— Ты крейзи, да? — осведомился я равнодушно.

— Ничуть.

— Тогда скажи мне, как ты собираешься ездить на машине, у которой все внутренности сгнили двадцать лет назад, а в бензобаке нет бензина?

— Вы лучше с Тополем доставайте все свои электрозащитные артефакты, какие есть. И развешивайте на пояса, — посоветовал Борхес, полностью проигнорировав мою реплику.

Сам он первым последовал своей рекомендации.

Вскоре его пояс украсился двумя первоклассными «батарейками» и двумя «бенгальскими огнями».

А вслед за артефактами Борхес извлек из своего рюкзака… черную консервную банку старого спидометра!

По моему хребту пополз хорошо знакомый холодок, не предвещавший ничего светлого. Я ведь уже говорил, что ненавижу все эти градуированные шкалы? Что суеверно боюсь в Зоне любого циферблата? И что спидометр или там тахометр вызывают у меня только одно желание: обойти их метров за двадцать?