Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге
Шрифт:
Папа неожиданно тоже оценил упорство Данилы, венчал его на киевское княжение латинской короной и нарек королем Руси. Правда, для этого Данилу пришлось принять католичество. Он надеялся, что, как король и католик, может рассчитывать на военную помощь. Рыцари, добывающие гроб Господен, вполне могли с тем же успехом добывать славу, уничтожая монголов!
Но Данила не понимал папской политики. Войско он не получил. Тогда, сняв корону и вернувшись в православие, он снова стал простым великим князем. Но такое признание испугало ханов в Орде. На южную Русь было отправлено новое войско. Причина имелась: уплата дани была проблематичной. Посланное войско не то что дани не получило, но и вовсе было разбито.
Это переполнило чашу терпения. В
Данила не хотел рисковать своей землей и жизнями людей. Он срыл укрепления. Дань стала идти исправно. Но вскоре после этого он слег и больше не вставал. Такого позора, в отличие от Ярослава, он пережить не смог.
А на северо-востоке после смерти Ярослава встал вопрос, кто из князей получит ярлык на великое владимирское княжение. Сначала этой чести удостоился Святослав, последний из Всеволодичей. Но Батый желал видеть в Орде Александра Ярославича. Тот, как мог, оттягивал эту поездку. Он хорошо понимал, чем она может обернуться, и только неоднократные напоминания из Орды заставили его решиться. Поехал он вместе с Андреем. В их отсутствие младший Ярославич, Михаил по прозванию Храбрый, сидевший в крошечном московском уделе, выгнал Святослава со стола и сам попробовал там утвердиться, но вскоре погиб в одной из стычек с литовцами.
Между тем Александр удостоился в Орде всяческих похвал и вернулся на родину с ярлыком. Дядя Святослав, только-только вознадеявшийся, что все уладилось, был ошеломлен. Он пробовал ездить к Сартаку (сменившему Батыя) и требовать возвращения ярлыка, но справедливость для него не восторжествовала. Великим князем считался Александр.
Князь исправно выполнял требования Орды. Он провел, как и его отец, перепись населения, чтобы было легче обложить его налогами, всячески защищал сборщиков дани баксаков, которых народ люто ненавидел, и если в государстве кто-то выказывал неповиновение – уничтожал очаг инакомыслия.
Его брат Андрей, женатый на дочке Данилы Галицкого, был совсем другим человеком. Пылкий и отважный, он не желал помогать монголам и мечтал их истребить. Так что, когда в его княжество пришли баскаки, дани он не дал. А поняв, что как князь ничего сделать не сможет, никого не защитит, он бежал сначала в Новгород (горожане его не приняли), затем в Псков (город его с радостью взял). Посланная следом неврюева рать зверствовала на оставленных князем землях. Его искали, пытались схватить, но не достали.
Карамзин об этом не упоминает, но в 1252 году ярлык на великое княжение получил не Александр, а Андрей. Пример непослушания Данилы Галицкого был для него, вероятно, образцом поведения честного человека. Из Пскова (ордынцы пообещали, что город сотрут с лица земли) он вместе с семьей отправился в Швецию, переждать бурю. Александр же получил ярлык и торжественно въехал во Владимир. В Новгороде вместо себя он посадил сына Василия.
В 1257 году Александру снова пришлось ехать на утверждение в должности: место Сартака в Орде занял Берке, который в отличие от своего предшественника был мусульманином. Но и при Берке Александр получил ярлык. Практически одновременно с возвращением из Орды началась перепись в Суздали, Рязани, Муроме. Хозяева требовали, чтобы данью был обложен и Новгород. Александр не сопротивлялся, напротив, он, в другой раз вернувшись из Орды, убеждал новгородцев смириться, дать себя переписать и платить. Новгородцы возражали. Когда о повиновении заговорил Посадник, народ растерзал его на части. Но самих ордынцев не тронули. Наградив дарами, их поскорее
выпроводили из города. Против выступил и сын Александра Василий. Он отказался от новгородского стола и перебрался в Псков.«Великий Князь, негодуя на ослушного сына, – пишет Карамзин, – велел схватить его во Пскове и под стражею отвезти в Суздальскую землю; а Бояр, наставников Василиевых, казнил без милосердия. Некоторые были ослеплены, другим обрезали нос: казнь жестокая; но современники признавали ее справедливою, и самый народ считал их виновными, ибо они возмутили сына против отца: столь власть родительская казалась священною!»
Князь с трепетом ожидал известий из Орды. И дождался: на город шла рать, посланная покарать за неповиновение. Услышав о войске, новгородцы согласились переписаться и платить эту чертову дань. Александр был доволен. Он тут же сообщил монголам, что граждане изъявили добрую волю.
«Чиновники их, Беркай и Касачик, с женами и со многими товарищами явились на берегах Волхова для переписи людей, – рассказывает историк, – и начали было уже собирать дань в окрестностях столицы, но столь наглым и для бедных утеснительным образом, что граждане, сведав о том, вдруг переменили мысли.
Сделалось волнение: чиновники Могольские требовали стражи для своей безопасности. Александр приставил к ним Посадникова сына и Боярских детей, чтобы они днем и ночью стерегли их домы. Мятеж не утихал. Бояре советовали народу исполнить волю Княжескую, а народ не хотел слышать о дани и собирался вокруг Софийской церкви, желая умереть за честь и свободу, ибо разнесся слух, что Татары и сообщники их намерены с двух сторон ударить на город.
Наконец Александр прибегнул к последнему средству: выехал из дворца с Могольскими чиновниками, объявив, что он предает мятежных граждан гневу Хана и несчастной судьбе их, навсегда расстается с ними и едет в Владимир.
Народ поколебался: Бояре воспользовались сим расположением, чтобы склонить его упорную выю под ненавистное ему иго, действуя, как говорит летописец, согласно с своими личными выгодами. Дань поголовная, требуемая Моголами, угнетала скудных, а не богатых людей, будучи для всех равная; бедствие же войны отчаянной страшило последних гораздо более, нежели первых. И так народ покорился, с условием, кажется, не иметь дела с Баскаками и доставлять определенное количество серебра прямо в Орду или чрез Великих Князей.
Моголы ездили из улицы в улицу, переписывая домы; безмолвие и скорбь царствовали в городе. Бояре еще могли утешаться своею знатностию и роскошным избытком: добрые, простые граждане, утратив народную честь, лишились своего лучшего достояния. – Вельможи Татарские, распорядив налоги, удалились».
Распорядившись судьбой Новгорода, Александр отбыл во Владимир, а в Новгороде посадил другого сына, послушного Дмитрия. Что же касается переписи и мер для устройства власти, то одновременно с переписью начались особые ухаживания ордынских владык за православной церковью. Церковь, как и князей, тоже нужно было поставить в правильное русло. Эти два института – княжеский и церковный – должны были блюсти порядок и укрощать дерзкие мысли народа. С чем, признаем, эти институты благополучно и справлялись на протяжении всего периода ига.
Сам Александр после назначения новгородской дани прожил совсем недолго. В 1263 году он заболел по дороге из Орды и умер. По поводу его смерти имеются разные мнения. Некоторые считают, что он был отравлен, как и его отец. Карамзин думал, что князь и так уже был немолод, слаб здоровьем и смерть его происходила от естественных причин.
После Александра великим князем был назначен младший брат Ярослава Василий Костромской. Кроме Владимира, великий князь алкал еще и Новгорода. Такой аппетитный кусок было грешно упускать. Но на Новгород имел свои виды сын Невского Дмитрий. Сами новгородцы сговорили себе Дмитрия.