Полный улет

Сара пригласила его внутрь.

— Дети еще спят. Это так здорово на самом деле. Дэррен больше не встает на рассвете, а я просыпаюсь. Видно, это вошло у меня в привычку.

Ее дом был образцом порядка и уюта, особенно после Бишопов. Пайк сел за стол в чистой и светлой кухне, где Сара принялась готовить чай.

— Ваш муж еще не встал? — спросил он.

— Бог его знает. Я его уже два года не видела.

— О! — Он посмотрел сзади на шею Сары.

Ему вдруг страшно захотелось прикусить эту маленькую полоску под короткими густыми темными волосами.

— А что вы хотите от старика? — поинтересовалась она, завязывая разговор.

— Мы пытаемся разыскать Чеса.

— Он приезжал сюда позавчера вечером.

— Вы с ним говорили?

— Не особо. Только поздоровались, и все. — Чайник закипел, и она разлила кипяток по кружкам.

— Он не сказал, куда собирается? — спросил Пайк.

— Нет. — Сара принесла чашки и села напротив него.

— Спасибо, вы так заботливы.

— Вы знаете, старый мистер Бишоп был вполне нормальным, пока его жена не умерла. Я въехала сюда в то же время, что и они. Нет, он, конечно, всегда выпивал, но, я думаю, ее он слушался, а когда она умерла… Может быть, он просто подумал: а ради чего все?.. Понимаете? Вы женаты?

— Нет, — ответил Пайк.

— Разведены?

— Нет.

— Вдовец?

— Нет.

— А девушка есть?

— Нет.

— С вами не просто, верно? — покачала головой Сара.

— Что?

— Вести разговор.

— Ну я не знаю…

— Вы должны немного мне помочь и поддержать беседу.

— Простите. Я… как бы это сказать, — Пайк уставился на свой чай, — я ни с кем не общался какое-то время. Отвык… Ну вы понимаете.

— Вы сидели? — спокойно спросила Сара.

— Нет, — Пайк улыбнулся. — Но были все шансы.

— Какой вы загадочный.

— Да нет, ничего особенно интересного.

— Вы ведь моложе, чем выглядите?

— Даже не знаю.

— Сколько вам? Около тридцати пяти?

— Тридцать четыре.

— Так я и думала, вы гораздо моложе, чем выглядите.

— Вы всегда так разговорчивы с незнакомыми?

— Я торчу здесь целый день одна с девятилетним ребенком. Поэтому хватаюсь за любую возможность поговорить со взрослым, даже таким несчастным, как вы.

— Вы думаете, я несчастный?

— Но ведь точно не весельчак?

— Нет. — Пайк покачал головой и отпил чая.

— Опять. Вот, о чем я и говорю.

— Я лучше пойду и посмотрю, не проснулся ли Ноэль, — сказал Пайк, ставя свою кружку. — Под лежачий камень вода не течет, верно?

— Как скажете.

— Спасибо за чай.

— В любое время.

Пайк посмотрел на Сару. У нее была очень белая кожа и очень голубые глаза.

— Спасибо за все, большое спасибо, — произнес он.

Пайк вошел в дом Бишопов через дверь на кухню. Из гостиной послышался ужасный харкающий кашель — мистер Бишоп проснулся.

Пайк нашел его в холле. Тот чесал себе голову, пытаясь отскрести засохшие следы рвоты с переда рубашки. Он посмотрел на Пайка, сощурившись.

— А ты что за хрен?

— Друг Ноэля. Мы приехали этой ночью.

— Этой ночью? — у папаши Бишоп был заметный западный выговор.

— Я и Ноэль.

— Ноэль? Он здесь?

— Спит в вашей спальне.

— В моей спальне… — Его скрутил очередной приступ кашля.

— Дрянь, — сказал он, когда его отпустило. Пайк не мог с уверенностью сказать, относится ли это к нему, Ноэлю, кашлю или ко всему миру в целом.

Бишоп, шаркая, направился на кухню. Там он сдвинул вбок гору посуды и налил воды в чайник. Пайк вошел следом.

— А что Ноэль здесь делает?

— Мы приехали, чтобы расспросить вас о Чесе.

— О Чесе?

— Да. Он ведь был здесь, верно? Во вторник ночью.

— Во вторник ночью? Серьезно? Не помню.

— Чес был здесь, и нам нужно знать, куда он поехал.

— Куда поехал? Какого хрена я должен знать, куда он поехал?

— Может, он вам что-нибудь сказал.

— Мне? С какой стати ему что-то мне говорить? Он никогда ни хрена не говорит. — Он поставил чайник на конфорку и зажег газ.

— Так вы не знаете, куда он мог поехать?

— Он мог поехать, куда угодно. — Бишоп достал из кармана сплющенную пачку «Эмбасси». Достал сигарету и, не предложив Пайку, прикурил от конфорки.

— Послушайте, мистер Бишоп, это очень важно. Чес точно ничего не говорил, куда собирается, когда уезжал отсюда?

— А когда он уехал? — Бишоп харкнул, задумался на секунду и затем сплюнул в раковину.

— Вот что я тебе скажу, — добавил он. — Почему бы тебе не убраться и не оставить меня в покое?

Пайку хотелось взять его за морщинистую харю и шмякнуть об стол. Десять лет назад он так бы и сделал. Но он знал, что от этого не будет толку.

— Я пойду за Ноэлем, — сказал Пайк и вышел из кухни.

— Давай, давай. Иди за Ноэлем, — прокричал ему вслед мистер Бишоп, сопровождая свои слова очередным приступом кашля.

Судя по звукам, Ноэль спал. Он растянулся в одном нижнем белье на двуспальной отцовской кровати. В таком виде: рот приоткрыт, язык наружу, лицо расслаблено, он был очень похож на отца.

К удивлению Пайка, комната оказалась относительно чистой. В ней старик предпринял трогательную попытку поддержания порядка. Спальня являлась своего рода алтарем его умершей жене. На комоде стояли три ее фотографии в аляповатых золоченых рамках, а вокруг лежало несколько ее вещиц: серебристая щетка для одежды, пара очков в розовой оправе, засушенные цветы, части сломанных украшений.

Пайк встряхнул Ноэля и продолжал трясти, пока тот не проснулся. Ноэль, казалось, ничего не мог понять.

— Что? Что такое?

— Ну же, Ноэль. Проснись, проснись.

— Пайк? В чем дело? Который час?

— Вставай. Тебе нужно поговорить с отцом. Я от него ничего не добился.

Ноэль посмотрел на свои наручные часы:

— Господи, Пайк. Только половина девятого утра, черт.

Пайк схватил Ноэля, вытащил его из кровати и скинул на пол. Длинные ноги Ноэля были бледными и безволосыми, как у женщины.

— Пошли вниз. Давай.

— Мне холодно.

Пайк схватил в охапку его одежду и кинул Ноэлю: