Половинки одной судьбы. По праву победителя. О чем молчат легенды

Любимый вытащил меня за дверь, не дав сказать ни слова. Что это с ним? Вроде был в хорошем настроении, пока не услышал спящую сестру…

– Расслабься… Твои руки тёплые и тяжёлые…

Я с удовольствием начала погружаться в полудрёму. Снова на цветущем лугу смешались запахи цветов и трав, река была прозрачна и тепла, я болтала о чем-то с Лилей. Потом – поцелуй с Гербертом. Я понимала, что счастливы мы можем быть только вместе.

– Сейчас ты откроешь глаза, – разрушил картину чарующий бас.

И я вернулась в мир, где приходится отвлекаться от любимого.

Глава 8. Таня Синица

Вадима в квартире, конечно, уже нет. В ванной аккуратно развешаны постиранные рубашка и джинсы дяди Пети и досыхает исхлестанная дождём одежда парня. Значит, кто-то принёс ему сюда сухие вещи. Только не понимаю, почему Вадим не забрал мокрую одежду?

Я набрала номер его мобильника.

– Аппарат абонента выключен или находится…

Парень решил на несколько дней потеряться и предупредил меня об этом. Связаться я с ним не могу, зато есть возможность обдумать все наблюдения и попытаться понять странности привлекательного однокурсника. Только сначала немного отдохну.

Я села за компьютер. В почте одно новое письмо – рассылка новостей Марска и области, большинство новостей криминальные. Что это в последнее время с нашим тихим городом? Убийство молодой женщины… Самоубийство… Это про Юлю.

Автомобиль въехал в автобусную остановку, один человек погиб, трое в больнице…

Взгляд остановился на фотографии молодого мужчины. Знакомое лицо. Это же он первого сентября протаранил витрину "Избушки".

"Зверски убит в Лермонтовском парке Н. 1985 года рождения. Преступление было совершено 5 сентября около двух часов ночи…"

Значит, его убили через несколько дней после того случая. Я невольно поёживаюсь, вспомнив несущуюся на бешеной скорости иномарку.

Взгляд зацепился за следующую новость. Наконец-то, хоть что-то позитивное! В Марске пройдут дни немецкой культуры. В посвящённых им мероприятиях примут участие художники, музыканты, журналисты из разных частей Германии…

Что-то смущает меня в этом безобидном тексте… Стоп! Вот что резануло слух в утреннем разговоре с Вадимом! Парень сказал, что его крестили в немецком княжестве. А какие сейчас могут быть княжества?

Не помню историю в подробностях, но современная Германия поделена на какие-то части вроде наших областей.

И что это значит? Что парень неудачно и глупо соврал? Непохоже, да и смысла нет, мог ведь просто отказаться ответить.

В эту ночь во сне я слышала далёкое, неземное звучание органа. Ко мне приближался величественный рыцарь со шлемом в руках. Доспехи сияли на ярком солнце. Постепенно я узнавала знакомые черты. Это был Вадим. Сколько в его облике чувствовалось уверенности и силы! Казалось, рыцарь одним своим присутствием может прогнать все тревоги, наполнить всё вокруг умиротворением и радостью. Я протянула руку, и… глаза открылись. В комнате царили темнота и тишина.

Красивый был сон… Удивительно, что Вадим смотрелся в доспехах так же естественно, как в обычной повседневной одежде.

Хватит! Как только появится возможность поговорить с Черновым, я вытяну из парня хоть что-то о его жизни вне колледжа, родителях, друзьях, службе в армии. Тогда Вадим точно перестанет видеться мне в образе средневекового рыцаря. Таинственные запреты создают вокруг парня романтический ореол, вот моё воображение и рисует древнего героя.

Остаток ночи меня мучили кошмары с участием всё того же персонажа. Вадим то скакал в доспехах на белом коне за убегающим с немыслимой скоростью Гербертом, то в своём обычном виде нёсся на синей машине по ночному городу. Вот он загораживает собой каких-то девиц сомнительного поведения, и в Вадима стреляет невменяемый субъект с пустым взглядом. Вадим идёт прямо на стрелка, все пули пролетают мимо. Каждый раз я просыпалась в холодном поту, радуясь, что это всего лишь сны.

В субботу утром я вошла в небольшую новую церковь неподалеку от дома. Церковь ещё достраивается, внутри пока мало икон, аромат ладана не заглушает полностью запахи краски и побелки.

Я привычно поставила свечку за бабушку Липу и огляделась. Куда бы поставить свечу, чтобы избавиться от ночных кошмаров? Взгляд охватил церковь. Недалеко от поминального стола висит икона: человек в старинных зелёных одеждах преклонил колено и поднял руки перед большим образом Богоматери. Голова Богородицы склонена в его сторону, словно Божья Матерь прислушивается к молящемуся. Что-то притягивало меня к этой иконе, так, что хотелось стоять рядом с ней долго-долго. Я поставила на подсвечник горящую свечу, губы коснулись неожиданно тёплого, закрывающего написанный образ стекла. От стекла чувствовался цветочный запах.

Как же спокойно перед этой иконой. Все печали унеслись прочь, исчезли сомнения по поводу Вадима и его загадочных запретов. Откуда-то появилась уверенность: всё будет хорошо.

Поразительный образ! Никогда таких не видела. Жаль, не знаю древнеславянского языка и не могу понять нескольких сделанных тут надписей. Хотя нет, два слова снизу, там, где написано название, читаются легко. "Нечаянная радость".

Я нехотя отошла в сторону. Пора было возвращаться домой.

Во дворе храма я сняла платок и привела в порядок примятые волосы, закрытое окно удачно заменило зеркало.

Я отошла от церкви на целый квартал, когда кто-то сзади громко окликнул:

– Таня!

Саша Трофимов! Откуда он только взялся? Я с раздражённым вздохом остановилась. Легко догадаться, о чём или, вернее, о ком хочет поговорить однокурсник. Викуся откровенно игнорирует парня. Герберт каждый день заезжает за ней, и, по-моему, весь колледж уже знает его в лицо. Неужели Трофимов не понял, что его надежды бессмысленны?

– Таня, ты обещала помочь мне пообщаться с Викой, – сходу начал парень.

– Саш, извини, ничего не получится. Вика всё свободное время проводит со своим молодым человеком и, кроме него, ни с кем встречаться не хочет.

– Понятно, – резко бросил он. – Ладно, Вику я отобью у того парня и без твоей помощи, Синица. Раз уж тебе неохота вмешиваться!

Трофимова как подменили: вместо его обычной сдержанности – злость, вместо вяловатой улыбки – неприязненная гримаса, тон враждебный, взгляд испепеляющий. Что это с ним? Конечно, я не сказала ничего радостного, но обижаться на меня из-за Викуси странно и глупо. Хотя пусть лучше выскажется сейчас, чем сорвётся при самой Вике. Я почти уверена: Герберт, в случае чего, тут же начнёт драку, и чем это закончится для Саши – вполне предсказуемо. Как минимум – синяками, а если Трофимов обидит или хотя бы напугает Вику – выбитыми зубами, а то и переломами.

– Чего молчишь? – Парень вздёрнул подбородок. – Не хочешь, чтобы она со мной встречалась? А может, это ты её против меня настраиваешь?

– Саш, зачем мне это? – мирно спросила я, еле сдержав неуместную нервную улыбку.

– Завидуешь! С ней многие хотят встречаться, а ты никому не нужна, зануда, – рявкнул Саша, испепеляя меня взглядом. – И Чернову ты тоже не нужна! Все видят, как ты на него смотришь! Только напрасно!

На Сашины выкрики уже оборачивались прохожие. Кажется, обычно тихий однокурсник сейчас попытается меня ударить. Слишком уж яростно сверкают Сашины глаза, вот он и кулак машинально сжал. На всякий случай я отступила на шаг назад. И тут за моей спиной раздался спокойный голос: