Половинный код. Тот, кто убьет

Я спрашиваю ее о том, что меня всегда интересовало. Сколько на свете существует половинных кодов? Она не знает, но постарается выяснить у отца, который как-то связан с Советом.

На следующей неделе она сообщает мне ответ.

— Только один.

Однажды она спрашивает:

— Дебора уже нашла свой Дар?

— Нет. Ей будет трудно. Она слишком логически мыслит.

— Ниалл тоже мечется. Ему страшно хочется уметь становиться невидимым, как мой дядя и Киеран, но, кажется, это совсем не его сфера деятельности. Он так хотел, чтобы церемонию Дарения провел для него отец, наверное, думал, что это усилит его Дар. Но я сказала ему, что это не поможет. Киеран ведь выпил кровь мамы, а не папы. Мне кажется, что Дар связан с личностью самого человека: он либо есть, либо его нет в нем с самого начала, а магия Дарения лишь позволяет ему осуществиться, выйти наружу. Ниалл всегда слишком на виду, чтобы овладеть даром невидимости.

— Да, я тоже так думаю. Джессика всегда умела притворяться. И мастерски врала. Так что ее Дар вполне соответствует ее натуре. Но кровь ей дала бабушка, а у нее в родне нет никого с таким даром.

— Наверное, у меня будут зелья, тот же Дар, что и у мамы.

— У моей бабушки тоже зелья. Она училась, но у нее еще есть чутье. Наверное, поэтому у нее так хорошо получается. Ты будешь как она. У нее сильный Дар.

— Вряд ли у меня будет сильный Дар. Скорее я буду как моя мать.

Анна-Лиза редко ошибается, но тут она попала точно в цель. Я беру ее руку и целую.

— Нет, у тебя будет сильный Дар.

Анна-Лиза слегка краснеет.

— Интересно, а что будет у тебя? Иногда ты кажешься диким и безумным, и тогда я думаю, что ты будешь таким, как твой отец. Но ты можешь быть добрым и нежным, и тогда я уже не так уверена… может, ты будешь похож на свою мать. Но у тебя это будут точно не зелья.

Мы продолжаем встречаться раз в неделю весь учебный год, всю зиму, весну и начало лета. Мы осторожны: проводим вместе совсем немного времени и меняем дни. В каникулы мы не видимся.

Я глажу волосы Анны-Лизы, смотрю, как они текут у меня меж пальцев. А она разглядывает кожу у меня на руке, разглаживает ее кончиками пальцев. Она говорит, что по линиям на моей ладони она может прочитать мое будущее.

Она говорит:

— Ты будешь сильным колдуном.

— Да? И насколько сильным?

— Исключительно сильным. — Она опять гладит мою руку. — Да, это ясно. Я вижу это вот по этим линиям. У тебя будет очень необычный Дар. Мало кто таким обладает. Ты сможешь превращаться в животных.

— Звучит здорово. — Я отбрасываю ее волосы со лба, отпускаю их и смотрю, как они струятся.

— Но только в насекомых.

— Насекомых? — Я оставляю ее волосы в покое.

— Ты будешь превращаться только в насекомых. Особенно хорошо в навозных жуков.

Я фыркаю.

Она продолжает разглаживать мою ладонь.

— Ты неистово полюбишь одного человека.

— Точно человека, а не навозного жука?

— Человека. И этот человек будет любить тебя всегда, даже когда ты будешь навозным жуком.

— А какой он, этот человек?

— Этого я не вижу… на этом месте как раз прилип кусочек грязи.

И я глажу ее по щеке тыльной стороной пальцев. Она сидит тихо и позволяет мне прикасаться к ней. Мои пальцы скользят по ее щекам, гладят ее вокруг рта, по подбородку, спускаются вдоль шеи и снова возвращаются по щекам ко лбу, а оттуда один палец медленно соскальзывает вдоль ее носа через кончик к губам и там замирает. И тогда она целует его. Раз. Другой. А я наклоняюсь к ней и убираю палец лишь тогда, когда его место занимают мои губы.

И тут мы прижимаемся друг к другу, и мои губы, руки, моя грудь, бедра, все, что во мне есть, стремится ей навстречу.

Я не вынесу, если придется отнять губы от ее кожи.

Кажется, что прошло всего несколько минут, но, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, темнеет.

Когда мы прощаемся, она берет мою руку и целует мой указательный палец, так что я кожей чувствую прикосновение ее губ, языка и зубов.

Мы договорились встретиться через неделю. Следующий день тянется вечность. Дальше — хуже. Я не знаю, что с собой делать; все, что я могу, — ждать. Все мое тело болит от желания видеть ее. Кишки сводит.

Наконец подползает утро того дня, когда мы договорились встретиться, и медленно-медленно приближается полдень.

Я жду ее на плите из песчаника, лежу на спине и прислушиваюсь, не раздадутся ли шаги Анны-Лизы. Я реагирую на каждый звук и, едва заслышав, как она поднимается вверх по склону, перекатываюсь набок и сажусь. Ее светлая голова появляется из-за склона, я прыгаю со скалы вниз и приземляюсь на полусогнутые ноги, пальцами левой руки касаясь земли, а правую вытянув в сторону, — рисуюсь. Я выпрямляюсь и делаю шаг вперед.

Но что-то не так.

Анна-Лиза напугана… она в ужасе.

Я мешкаю. Подойти к ней? Или бежать? В чем дело?

Я озираюсь.

Наверное, все дело в ее братьях, но я их не вижу и не слышу. Неужели Совет… не может быть.

Я делаю шаг вперед. И тут рядом с Анной-Лизой появляется мужчина. Он был там все время, его рука лежала на плечах Анны-Лизы, он направлял ее по склону вверх, он держал ее, чтобы она не сбежала. И все это время его не было видно.

Киеран.

Старший брат Анны-Лизы высокий, как все в ее семье, но у него широченные плечи, и волосы не белые, а рыжеватые, редкие и очень коротко остриженные. Не сводя с меня глаз, он наклоняется к Анне-Лизе и тихо что-то говорит ей на ухо, я не слышу, что.

Анна-Лиза напряжена. Она отрывисто кивает в ответ на слова Киерана. Ее взгляд устремлен вперед, не на меня, вообще ни на что. Киеран снимает руку с ее плеча, и она, спотыкаясь, бежит вниз по склону.

ЧБ

Киеран отрезал мне пути к отступлению. Слева ко мне приближается Коннор; справа — Ниалл. Я бы мог набрать хорошую скорость, рванув вниз по склону, но Анна-Лиза не раз говорила мне, что Киеран очень быстро бегает. Чтобы очутиться на склоне, мне необходимо пробежать слева или справа от него, но если он так быстр, то…

Киеран ухмыляется и рукой манит меня к себе.

Нет, вперед тоже не имеет смысла.

Я поворачиваюсь и начинаю карабкаться вверх по склону из несчанника. Я ведь не раз лазал по нему раньше и знаю на нем каждый уступ и каждую выбоину. Хоть с завязанными глазами залезу. И Киеран не поймает меня, ведь он стоит ниже по склону. Но несколько секунд промедления дали Ниаллу и Коннору преимущество, так что, когда я взбираюсь на самый верх, Коннор уже бежит мне навстречу с протянутыми руками; упершись ими в мою грудь, он толкает меня вниз с обрыва.