Полукровка

Эйден озадаченно посмотрел на меня, когда я вошла в тренировочный зал. Тренировка приближалась к концу, когда я окончательно решила что-то сказать.

— Ты думаешь, что есть шанс, что… моя мама не нападала на тех людей?

Он уронил мат и посмотрел на меня.

— Если бы она не сделала этого тогда, это что-то изменило бы в том, что мы знаем о даймонах, не так ли?

Я торжественно кивнула. Даймонам необходимо пить эфир, чтобы выжить. Мама не исключение.

— Но они могут ... пить без убийства, верно?

— Они могут, но даймоны редко не убивают. Даже для того, чтобы обратить чистокровного, требуется большая выдержка, которой у большинства даймонов нет. Ни один чистокровный не обратился на озере Луре. Атакующие даймоны не проявляли сдержанность. Алекс?

Я посмотрела и не удивилась, увидев, что он стоит передо мной. Лицо его было обеспокоенным. Я заставила себя улыбнуться.

— Часть меня надеется на то, что она все еще она. То, что она не зло, а до сих пор мама.

— Я знаю. — Его голос был мягким.

 Эта часть такая неубедительная, потому что я знаю - действительно знаю, что она плохая и должна быть остановлена. Эйден шагнул вперед, его глаза были настолько яркими и такими теплыми. Я хотела забыть все. Осторожно он протянул руку и пальцами засунул назад прядь волос, которая всегда падала на мое лицо. Я вздрогнула, не в силах сдержаться.

— Нет ничего плохого в надежде, Алекс.

— Но?

— Но ты должна знать, когда можно надеяться. — Он коснулся кончиками пальцев моей щеки. Его рука опустилась, и он отступил назад, нарушая связь. — Помнишь, что ты сказала, зачем тебе нужно быть в Ковенанте?

Вопрос сбил меня с толку.

— Да... мне нужно бороться с даймонами. Я должна.

Эйден кивнул.

— И тебе еще нужно это? Даже зная, что твоя мать - одна из них?

Я задумалась на мгновение.

— Да. Они все еще убивают. Они... должны быть остановлены. Мне все еще нужно это, хотя мама одна из них.

Легкая улыбка играла на его губах.

— Значит, есть надежда.

— Надежда на что?

— Надежда для тебя.

Я смотрела, как он уходит, сбитая с толку его словами. Надежда для меня? Надеяться, что люди забудут, что моя мать одна из даймонов, которые вполне возможно вырезали семью одноклассника?

Позже ночью, я почувствовала взгляды в общей гостиной. Слова не убедили меня. Некоторые из них - и чистокровные и полукровки - не думают, что мне можно доверять. Не с мамой такой близкой и смертельной.

Это было глупо. Но стало еще хуже. Теперь люди спрашивали, почему мы уехали три года назад, и почему я не вернулась в Ковенант в течение этого времени. Слухи распространялись. Мой любимый? Мама стала даймоном задолго до той ужасной ночи в Майами. И некоторые верили в это.

Шли дни, и только несколько полукровок разговаривали со мной. Но не один чистокровный. Сет тоже не помогал мне с вопросами, и черт, он лишил меня возможности избегать его. Он был всюду: во внутреннем дворе после практики, едя обед с Калебом и Люком. Он даже находился рядом во время практики, всегда спокойно посматривая на меня. Это было раздражающим и жутким.

Определенный взгляд появлялся на лице Эйдена всякий раз, когда Сет заходил. Мне он понравился, это была смесь неприязни и защищённости. Хотя сегодня мы практиковались без появления Сета, так что я не получила дальнейшего изучения взгляда. Какая жалость.

Я смотрела, как Эйден захватил один из манекенов, с которым мы практиковались, и потянул его к стене. Вещь весила тонну, но он перемещал её так, будто она ничего не весила.

— Нужна помощь? — так или иначе, предложила я.

Он покачал головой и встал напротив стены.

— Иди сюда.

— Что случилось?

— Ты видишь это? — Он указал на грудь манекена.

Было несколько вмятин в материале. Когда я кивнула, он провел пальцами над ними.

— Эти от твоих ударов сегодня. — Его голос был полон гордости, и это было лучше, чем любой взгляд Сета. — Видишь, насколько сильными стали твои удары. Замечательно.

Я просияла.

— Вау. У меня пальцы смерти.

Он усмехнулся.

— И это твои удары ногами. — Он указал на бедра манекена.

Часть материала была пробита. Часть меня завидовала манекену. Я хотела, чтобы его пальцы коснулись меня так.

— Студенты твоего возраста, которые уже прошли годы обучения, и то не могут нанести такой ущерб.

— Я кунг-фу мастер. Так что ты скажешь? Готова ли я играть с взрослыми игрушками?

Эйден посмотрел на стену, единственное, к чему я ужасно хотела прикоснуться.

— Возможно.

Мысль о тренировках с ножами заставила меня захотеть станцевать, но также напомнила мне о том, какие ножи будут использованы.

— Могу я задать тебе личный вопрос?

Он только выглядел немного усталым.

— Да.

— Если бы... твои родители обратились, что бы ты делал?

Эйден помолчал, прежде чем ответить.

— Я бы охотился на них. Алекс, они бы не хотели такой жизни, потеряв все их нравственности и идеалы ради убийств. Они бы не хотели.

Я сглотнула, мои глаза были по-прежнему прикованы к стене.

— Но они... были твоими родителями

— Они были моими родителями, но не после того, как их обратили. — Эйден шагнул ко мне, и я почувствовала на себе его взгляд. — В какой-то момент мы должны отпустить привязанность. Если не твоя... мать, это может быть любое другое лицо, которое ты знаешь и любишь. Если этот день придет, ты встретишься с ним, но они не те, кем были раньше.

Я рассеянно кивнул. Эйден технически прав, но, в конце концов, его родители не обратились. Их убили, так что он никогда по-настоящему не сталкивался с чем-то подобным. Он повел меня прочь от стены.

— Ты сильнее, чем думаешь, Алекс. Стать Стражем это образ жизни для тебя, а не просто лучший вариант, как для некоторых других.

Снова от его слов стало тепло.

— Как ты думаешь, я сильная?

Он одарил меня странным взглядом, но покачал головой.

— Нет. Ты всегда... такая живая, даже когда проходишь через что-то, что могло бы затемнить души большинства. — Тут он остановился, осознав, что сказал. Его щеки порозовели. — В любом случае ты невероятно решительная. Ты не должна останавливаться. Алекс, ты знаешь, что правильно, а что нет. Я не беспокоюсь, что ты не сильная. Я беспокоюсь, что ты слишком сильная.

Моё сердце заволновалось. Он... заботится обо мне, и колебался, прежде чем ответить на вопрос о своих родителях. Почему-то это заставило меня чувствовать себя лучше.

Не имеет значения, с кем я столкнусь там, если они даймоны, мой долг убить их. Именно поэтому я тренируюсь сейчас. То есть, на самом деле я тренируюсь, чтобы убить ее.

Я глубоко вздохнула.

— Знаешь... я ненавижу, когда ты прав.

Он рассмеялся, когда я состроила ему рожицу.

— Но ты была права, даже не осознавая это.