Полумрак

Зайти внутрь. Протянуть кабель. Повесить несколько зарядов. Уйти. Подорвать. Что сложного?

Ничего.

– Ну вот и вперед! – рявкнул командир, и наша группа устремилась к верхнему тоннелю.

Двое из авангарда приставили длинную лестницу, и Игорь, один из первых, залетел по ней вверх. Всюду рыхлая земля, мелкие осколки скал, а своды атриума вот-вот рухнут. Но этого нельзя допустить. Надо оставить один тоннель. Контролировать все, как и раньше. Не подпускать их к дому. Не подпускать!

Мы протиснулись в тоннель, оставляя монтажников позади. Наше звено следовало за авангардом, но должно было замедлиться, как только пройдем двести метров. Дальше – прикрывать монтажников.

– Эй, помнишь меня, – борясь с одышкой кто-то крикнул мне в ухо. – Это я, пианист!

Я обернулся, и заметил, что, следом за Ванькой, кабель тащит именно он. Вчера он дежурный, сегодня – монтажник взрывчатки. А по жизни – пианист.

Тонкий черный кабель начал тяжелеть под собственным весом, и стало очевидно, что ребятам приходится прилагать усилия, чтобы волочить его в крутых поворотах этого странного тоннеля. Едва ли в сантим толщиной, кабель норовил выскользнуть из рук. Еще сотня метров, и ребята начали стирать ладони, волоча его. Кабель предательски цеплялся, и постоянно застревал. Рывок – снова ползет.

Жилы кабеля были очень тонкие и хрупкие. По этому их запаковывали в изоляцию, а вместе с ними и стальной трос, который армировал кабель по всей его длине. Именно благодаря этому тросу никто не возвращается, делая пару шагов назад, чтобы найти место, где кабель зацепился. Просто дергают и бегут дальше. Так быстрее.

Еще двести метров и даже я начинаю тянуть кабель. А он, сука, не поддается. Застревает так, что приходится раскачивать на раз-два-три. Качаем и тянем дальше. С тоннелем не повезло. Остальные, наверное, уже закончили. Наш кривой. Вот, блядь, кривой. Бежим и тянем этот кабель. Тринадцать человек. И у всех руки в крови. Скользят по кабелю. Кто-то тряпочку обмотал – держит, а мне и обмотать нечего, благо хоть куртку дали.

Впереди не прекращаются крики. Ребята сменяют друг друга, прогрызая путь наверх через толпы демонов. Мертвые туши кубарем катятся по тоннелю сбивая с ног зазевавшихся монтажников. Многие падают и тут же поднимаются. Винтовки на предохранителях хранят молчание.

Если долго идти вверх, получится ли выйти наружу?

– Пол пути! – прохрипела рация на груди Ваньки. Отметка на кабеле дала сигнал тем, кто караулит бухту. Еще совсем чуть-чуть. Совсем немного. Половинка всего лишь. А тоннель все вертится, меняет уклон, поворачивает. Уже укачало волочить кабель паровозиком, а мы все идем.

Радует только то, что авангард не пропустил ни одного демона. Валятся уроды поштучно, мелькают мимо, но ни один так и не поднялся после Игоря и его бравых ребят-ветеранов.

Ноги начали вязнуть. Грязь? Откуда тут вода? Я огляделся, но не нашел откуда выходят грунтовые воды. Ни одна стена не сочилась. Я зажег фонарь на винтовке и опустил голову. Ботинки чавкали в черной земле, тонули в каше. Отблески света отдавали оттенок на стены, окрашивая их в красный. Это была кровь. Оттуда, где стоит командир, льется ручей крови. Еще чуть-чуть и станет рекой.

– Тормози! Тысяча. Забуривайте взрывчатку! – разговаривал кто-то на груди моего друга.

– Все слышали? Крикнул Иван. Доставайте инструмент!

Крепкие ребята, что тащились самыми последними, вылетели вперед. У каждого за спиной был огромный перфоратор. Бур уперся в стену и с грохотом начал кромсать породу. Бур иногда подкусывало, выворачивая руки парням, но к ним на помощь приходили другие. В их руках куда более полезная вещь, нежели в моих. Я покрепче ухватился за ТВС и принялся ждать.

– Готово! – крикнули монтажники, разбурив шесть ровных отверстий, каждое из которых было рассчитано под шашку динамита.

– Все, давайте на отметку в пятьсот! – махнул Ванька. Он обычно серьезным не бывает, но сейчас он был другим. Каким-то взрослым.

Он молча снял с себя рюкзак и вынул блестящий нож. Покромсал кабель в пяти места и принялся зачищать провода, выкрутив их из изоляции, что слепляла их воедино с тросом. Кабель под своим весом точно никуда не укатится. Значит можно забыть про армирование.

Я смотрел на то, как мой друг подготавливает провода под взрывчатку. Как он умело закладывает подвязанные шашки в отверстия в стене. Он делал это так спокойно, что и мне немного полегчало. Треть дела уже сделана. Вокруг нас валяются труппы мертвых демонов, царит кромешная темнота, а из звуков только ручеек крови, что проделал себе дорожку в грязи.

Тихо. Слишком тихо.

Я подсел рядом с Ванькой и отцепил рацию от его груди.

– Командир, прием? – вдавил я рычажок с боку устройства.

Тишина.

– Игорь! Меня слышно?

Вот черт. Если их там нет, если они уже все… то мне нужно встать на защиту монтажной группы.

– Семен, что там? – спросил пианист, вынырнув из-под плеча. – Молчат?

Все как на зло начали тыкать в меня светом своих фонарей. Ждут как приговора.

– Ага. Молчат, – я прилепил рацию обратно к Ваньке и встал в полный рост.

Четверо бойцов нервно переглянулись. Монтажники особо ничего не поняли, но им бы отдышаться сначала. Один Ванька молчит да делает.

– Хрен с вами. Я на разведку, – вскинул я винтовку.

– Поготь! – отозвался один из арьергарда. – Я с тобой.

Тишина висела недолго. Я обдумал, как лучше и принял быстрое и понятное решение. – Нет. Охраняй группу.

У них всех было оружие, но вот пользовались им хорошо далеко не все. Пианист, вон, явно лучше на пианино играет.

Я быстро. Туда и обратно. Все лучше, чем пугаться звука соседских ботинок.

Тихо идти не получилось. Ноги чавкали по грязи, превращая каждый шаг в громкий хлопок. Я выставил свет фонаря вперед. Чтобы сразу увидеть происходящее, выгрызть из черноты. И выгрызться из нее тоже. Вдруг авангард засечет меня раньше, шлепаю по грязи я совсем не тихо.

Каждый раз перешагивая изуродованное тело демона я думал о том, сколько же у ребят осталось патронов. Скоро ли они вернутся?

Демоны разные попадались: короткие, с кучей сальной шерсти, сбившейся в колтуны, или же здоровенные кабаны, у которых туша вся надутая, будто вот-вот кишки взорвутся. У всех глаза белые. Зрачки и те белесым затянуты. И это я по тем, у которых глаза открыты или, вообще, есть. Попадались и такие уроды, у которых роговые наросты совсем глаза вытеснили. Глаза у таких, либо из орбит вылезли и сгнили, либо в башке утонули. Все в слизи, все скользкое. Слизь с кровью в узоры перемешалась. Аж блевать тянет. А вонь…