Полундра

Мать устало, но счастливо улыбнулась, кивнула.

— Весь в отца! — со вздохом сказала она.

— Кстати, мама, — чуточку оживился старлей. — В море-то мы с ребятами твой юбилей отметили. А здесь, на берегу?

— Здесь тоже, — радостно сообщила она. — Пришли мои подруги, с работы кое-кто. Александр Петрович с Наташей пришел. Представляешь? Как ему сил хватило через весь городок ко мне тащиться!

— И Наташа была? — тихо и как-то робко спросил Полундра.

— Была. — Мать кивнула, лицо ее чуточку омрачилось. — Говорю же, с отцом приходила. Да, кстати. — Она озадаченно покачала головой. — Снова телеграмма из Нарвика пришла.

— Из Нарвика? — переспросил Полундра. — И что, опять поздравления?

— Да, с днем рожденья, как обычно… А подписи нет!

Мать вышла из кухни и вскоре вернулась, держа в руках телеграмму.

— Вот она, — сказала мать, подавая ее Полундре. — Все в точности так, как обычно…

— Да, занятно, — согласился ее сын, рассеянно посмотрев на телеграфный бланк с наклеенными на нем лентами текста. — Какие такие знакомые могут быть у нас в Нарвике?

— Ты знаешь, — продолжала мать, — Александр Петрович говорил, что в Нарвике есть морская база НАТО… Правда, что ли?

— Правда, — подтвердил Полундра. — Только что из того?

— Я подумала: может быть, там есть какой-нибудь знакомый твоего отца, вот он о себе знак и подает, — сказала мать. — Ну, который встречался с ним в бою. Понимаешь?

Полундра одно мгновение смотрел на мать удивленно.

— Ты бог знает что такое говоришь, мама, — покачал головой он. — Конечно, там живут ветераны норвежского военного флота… Только откуда они могут знать нашего отца? Теперь ведь не те времена, флот не под парусами ходит, суда на абордаж не берут…

— Какой еще абордаж? — не поняла мать.

— Это когда команда корабля высаживается на палубу корабля противника и устраивает там бой, — терпеливо объяснил Полундра. — Теперь морякам редко когда случается увидеть своего противника в лицо. То есть практически вообще никогда, не считая, конечно, морскую пехоту.

— Но кто-то же посылает оттуда телеграммы! — возразила мать. — Вот уже пятнадцать лет! Каждый раз к Новому году и к моему дню рожденья приходят поздравления. Ты вот был за границей, не мог поспрашивать там?

— Заграница большая, у кого я там буду спрашивать, — возразил старлей. — А в Нарвик мы в этот раз не заходили…

Полундра снова умолк — казалось, его голова была занята чем-то другим.

Отложив в сторону тарелки, старлей направился в большую комнату. Там на стене висел большой портрет офицера Военно-морского флота: строгий черный китель украшал орден Красного Знамени, а на погонах были видны три большие звезды капитана первого ранга. Сторонний наблюдатель без труда бы заметил сходство между изображенным на портрете морским офицером и Полундрой. Внизу под портретом находилась фотография поменьше, где была изображена подводная лодка, стоящая у пирса; ее экипаж выстроился на палубе. На боевой рубке лодки отчетливо читалась надпись К-31, а в лице стоявшего впереди всех командира легко угадывались черты человека, изображенного на портрете. Под фотографией была помещенная в траурную рамку подпись: «Памяти экипажа подводной лодки К-31, затонувшей 6 апреля 1981 года, Норвежское море». Затем следовал список фамилий, во главе которого значилось: «капитан 1—го ранга Павлов А.Д.». Полундра некоторое время смотрел на портрет отца и на фотографию подводной лодки, где тот служил, затем решительно повернулся к телефону, стоявшему на небольшом столике. Твердыми, нарочито спокойными движениями он набрал номер телефона своей девушки.

— Наташа?

— Да… Это ты, Сергей?

— Может быть, ты все-таки сумеешь освободиться сегодня вечером? — Полундра постарался заставить свой голос звучать светло и беззаботно. — Там наши офицеры будут, с девушками. Мы посидим, потом потанцуем. Разве плохо?..

— Извини, нет, я не могу. — Голос девушки звучал устало и безжизненно. — Я же тебе сказала…

— Но почему? — Полундра нетерпеливо сжал в руке телефонную трубку. — Можешь ты объяснить, что случилось?

— Не сейчас, потом, Сережа, пожалуйста! — В ее голосе послышались умоляющие нотки.

— Когда потом?

— Завтра… Да, завтра я тебе сама перезвоню…

— Но послушай!..

— Сережа, пожалуйста! Извини, мне надо бежать…

В трубке послышались короткие гудки.

— Чертовщина какая-то! — пробормотал Полундра, проводя себе рукой по лбу.

Медленно положив трубку обратно на рычаги, морской офицер обернулся и только тут заметил, что мать стоит позади него и внимательно смотрит на своего сына.

— Может быть, хоть ты объяснишь мне, что происходит? — спросил у нее Полундра. — Я два месяца болтался в море, дома не был, а она в первый же вечер — не может…

Мать ничего не ответила и смущенно отвела глаза в сторону.

— На наше судно, когда мы возвращались, кто—то радиограмму послал, — продолжал Полундра. — Сообщали открытым текстом, что моя Наташка в мое отсутствие здесь кое с кем ходит…

Тут мать подняла глаза и испуганно уставилась на своего сына. Однако не сказала ни слова.

— Ты что-то знаешь про это? — подходя ближе к матери, спросил Полундра. — Это что, правда? С кем она ходит?

Мать растерялась, открыла было рот, хотела что-то сказать, но в этот момент зазвонили во входную дверь.

— Я открою, сынок, — поспешно проговорила она и скрылась в прихожей.

Полундра небрежно прислонился к косяку двери, чувствуя, как против воли сердце в груди его забилось тревожно. Он слышал, как щелкнул, открываясь, замок входной двери, как юношеский голос бодро, по-военному, заявил:

— У меня сообщение лично старшему лейтенанту Павлову!

Тогда Полундра направился в прихожую.

Стоявший у порога молодой матрос — вестовой штаба дивизиона — при виде Полундры вытянулся, отдал честь, протянул запечатанный конверт.

— Товарищ старший лейтенант, вам пакет.

Старлей тут же вскрыл его, прочитал письменное распоряжение, расписался, поставил время и вернул вестовому. — Прости, мама, меня срочно вызывают в штаб дивизиона.

Мать, испуганно глядя на вошедшего матроса, пробормотала вполголоса:

— Вот как: ни одного вечера не дадут дома посидеть. Только что из похода вернулся, и снова в штаб…

Полундра молча стал натягивать китель. Служба для него была прежде всего.

ГЛАВА 4

Электрический чайник, закипев, засвистел тихо и уныло. Отставной капитан-лейтенант Александр Назаров с трудом поднялся со стула, опираясь на палочку, подошел к столу, дрожащими руками выдернул шнур из розетки. Стал наливать кипяток в фарфоровую кружку, куда уже были положены пакетик с заваркой и сахар. После этого старик снова тяжело уселся на стул, рядом с дымящимся стаканом чая, и стал ждать, пока тот заварится, машинально глядя на стену прямо перед собой.

Там, у стены, стоял небольшой секретер. А на нем находился искусно изготовленный макет подводной лодки. Со знанием дела были скопированы сигарообразный корпус, рубка, перископ, вся палубная архитектура воспроизведена со скрупулезной точностью человека, знакомого с конструкцией подводного крейсера не понаслышке. На борту макета белой краской была выведена надпись: «К-31». За макетом, прислоненная к стене, находилась фотография — копия той, что висела на стене в доме Полундры. Так же торжественно замер на палубе субмарины весь ее экипаж во главе с командиром Андреем Павловым. Так же блестела обрамленная траурной каймой надпись «Памяти экипажа ПЛ К-31». Только фамилии каплея Назарова в списке погибших не было. И сторонний наблюдатель только с очень большим трудом узнал бы в худеньком, вытянувшемся по стойке смирно на палубе лодки лейтенанте нынешнего обрюзгшего старика с распухшим от тяжелой болезни телом.