Полуночная тень

empty-line/>

– Говорят, ты из Товер Пост сбежал, щенок, – спросил мужчина с волдырём на подранном ухе, Реми видел его в обличие волка. Человеком он предстал уверенным, с мускулистыми руками, не прикрытыми длинным жилетом. Половину лица оборотня украшали три глубоких страшных шрама, ведущих к повреждённому уху.

– Угу, – промычал Реми, не отрываясь от своей тарелки с ужином. Он мельком бросал взгляд на говорившего и вновь утыкался в еду. Мясо вкусно пахло, приправленное пряными травами.

Вокруг костра собралась целая толпа. Теперь, когда все повылезали из своих шалашей, Реми насчитал больше двадцати членов стаи. Все переговаривались между собой, но поглядывали на мальчика и ждали, когда он начнёт рассказывать о своих злоключениях.

– Тюрьма там неприступна, как же ты умудрился? Не иначе врёшь! – продолжал одноухий.

– Полегче Дорел. Дай Волчку дожевать, а то щас подавится, – вклинился Кетал. Он представил мальчика оборотням как Реми и тут же стал называть Волчком, словно ещё больше принижая новенького в стае. Конечно же все последовали примеру вожака, так Реми в одночасье стал непонятно почему зваться Волчком. Скорее всего потому что был одним из младших щенков, к тому же новеньким, слабым и неразумным. Для волчонка большой, а для волка маленький, значит волчок, и оборотням наплевать, что это юла, и никакого отношения к зверям не имела.

– Я не вру, – дожевав, ответил мальчик. Все тут же затихли, предвкушая историю. – Я дождался Белой ночи и полез, карабкаясь по стене, к скалам-штыкам.

– Как? Стена-то вечно мокрая!

– А как из камеры вылез?

– Да! Вот именно. По порядку давай.

– Решётки в камерах все ржавые. Их можно легко расшатать и вынуть. Я так и сделал, – признался Реми. – Потом полез по стене. Да, она мокрая, и несколько раз я чуть не свалился, но Персефона мне благоволила, и я добрался до скал-штыков. – Реми решил умолчать, в каком виде он добрался до штыков и как там чуть не умер.

– Как же? Этой Белой ночью? Так ведь тучки ходили. Персефону от силы пару раз видать было, – сказал темноволосый мужчина из толпы.

– Эти пара раз были для меня благословением, – тихо ответил Реми.

– А как угодил в тюрьму?

– И то верно. Чем доселе промышлял?

– Я выиграл в карты у лотерона, а он разозлился и сдал меня стражникам. Наплёл им невесть что, – ответил Реми, не вдаваясь в подробности. Слушатели не стали допытываться о скалах, отвлечённые другими темами, в особенности богачами, властью и принятыми законами против оборотней.

– Ох уж эти богатеи!

– Совсем зажрались!

– Думают цари земные. Пупы земли хреновы!

У каждого в жизни бывали встречи с богачами, оборотни делились ими друг с другом, негодуя и вспоминая подлости зажиточных людей. Вскоре свои истории сменились теми, что случились с кем-то из близких, друзей, знакомых, слышанными на улицах; не раз помянули недобрым словом Банкира, магов Воздуха, проклинали Хагена и кошек. Плохие рассказы сменялись весёлыми, после чего разбойники решили, что занимаются благим делом, когда грабят и разворовывают богатства торговцев.

Оборотни сидели очень долго, неторопливо ели, разговаривали, смеялись, орали, кто-то тихо шептался в отдалении, кто-то целовался ближе к деревьям. Время пролетело незаметно и также незаметно на прогалину опустились настоящие сумерки.

– Вот и Персефона поднялась. Идём, – Кетал незаметно подошёл к мальчику и повёл его прочь от костра.

– Куда? – не сообразил Реми. – Куда идём?

– Тебе кошки ноготь вырвали правильно? – Мужчина бесцеремонно схватил руку Волчка, и оценил ранку.

– Что ты делаешь? Пусти меня! – пытался вырвать руку Реми, но Кетал не разжимая руки, потащил мальчика за собой. Высокий накачанный мужчина с тёмными волосами проводил вожака и новенького недобрым взглядом.

Отсветы костра померкли за могучими стволами. Кетал привёл Реми на скалистый выступ, где ветви сосен и елей расступались, открывая взору небо и лившийся мягкий свет Персефоны.

Волчок, не понимал, что замыслил вожак, пытался отнять руку. После всех бед, что сыпались на мальчика в стане людей, он боялся доверять даже оборотням. Реми не смел рычать на вожака и истинного оборотня, но пыхтел и упирался.

– Да не дёргайся! – Мужчина подставил ладонь, тыльной стороной прямо под свет Персефоны. – Болит же ещё, не так ли?

– Болит. Ну и что? Пусти. Там уже всё заросло, – вырывался мальчик, наперёд понимая, что так и останется без ногтя на пальце.

– Раз всё заросло, чего болит тогда?

– А я откуда знаю! Отпусти. – Рука вновь заныла, заболел палец и болячка.

Кетал посмотрел на ноготь, скривил тонкие губы и надгрыз болячку. Боль резанула по руке, отдалась в локте и вынудила Реми стиснуть зубы. Вожак вновь поднял руку, тонкая струйка крови потекла вниз по ладони.

– Ну же! – продолжая рассматривать увечье ребёнка, рявкнул мужчина. Он не убирал руку от света Персефоны, но пристально всматривался в болячку.

С пальцем происходило что-то странное, его то окутывало тепло и нежный холодок магии ночного светила, то пронзала боль, словно кожу резали, а по нервным окончаниям водили наждаком. Всё тело юного оборотня сотрясла судорога.

– Ну, ещё немножечко! – Кетал не отпускал руку, хватка сильных пальцев не ослабевала ни на миг. Реми взвыл. Вожак, словно издеваясь, ковырял в ране пальцем, раздвигая кожу. Палец как хлыстом пронзала резкая боль, сводило ладонь, все пальцы, руку до самого локтя. Реми чувствовал непередаваемую боль. Снова. Опять. Всегда боль! Но тут Кетал отпустил руку.

– Вот и всё, – просто сказал мужчина. Как будто не было боли, стальных тисков, и полного безразличия к чужим крикам.

Реми посмотрел на свой многострадальный палец. Ноготь! На нём был НОГОТЬ! Он прикрывал только часть кожи и выглядел белее остальных и тоньше, но это был ноготь!

– Через пару дней будет как и прежде, только не мочи водой и не прижимай, – со знанием дела сообщил Кетал. – Потерпи пока, болеть будет ещё сутки точно.

– Но как… – задыхаясь от смешанных чувств радости и боли, прошептал Реми.

– Ноготь и у человека бы вырос, но процесс затянулся бы на пару оборотов. Так что без ногтя ты бы не остался, хотя шанс был, – игриво улыбнулся Кетал, чем ещё больше напугал мальчика. – Из-за быстрой регенерации пластине негде было бы развиваться, я помог, Персефона ускорила процесс. Я как-то, было дело, сломал ноготь, да так, что он застрял в пальце. Видок был жуткий, а когда срослось, палец выглядел, как палица с шипами. Мне тогда добряк один помог и рассказал, что делать в таких случаях. Кстати тоже серый был, – припомнил Кетал, утёр нос и бодро зашагал к костру.