Полуночное солнце
Шрифт:
Последовала пауза, и голос заговорил другим тоном.
– А теперь сообщение о сегодняшней погоде из Метеоцентра.
Температура в одиннадцать часов по Восточному Стандартному времени составила сто семнадцать градусов[Имеется в виду температурная шкала Фаренгейта. 117 градусов по Фаренгейту соответствуют 52 градусам по Цельсию. ]. Влажность девяносто семь процентов. Барометр без изменений. Прогноз погоды на завтра.
– Снова диктор замолчал, его интонация изменилась: - Протез погоды на завтра.
В течение следующей долгой паузы Норма и миссис Бронсон смотрели
– Жарко. Еще жарче, чем сегодня.
По радио кто-то заговорил шепотом.
– Мне плевать, - отчетливо сказал диктор.
– Какого черта они считают, что могут кого-то обмануть своими чепуховыми прогнозами!.. Леди и джентльмены, - продолжил он со странным смехом в голосе, - завтра вы можете готовить яичницу прямо на тротуаре, разогревать суп в океане и дочерна загореть в проклятой тени!
На этот раз шепот был более быстрым и громким, и диктор, очевидно, среагировал на него.
– О какой панике вы говорите?
– выпалил он.
– Черт возьми, там некому паниковать!
Раздался мрачный смех.
– Леди и джентльмены, - продолжил голос.
– Мне сказали, что мое отступление от текста может вызвать панику. Но я уверен, что вас не наберется и дюжины во всем городе. Я хочу начать особое соревнование. Все, до кого доходит мой голос, могут отломить верхнюю часть термометров и прислать их мне. Я вышлю им книжку своего собственного сочинения о том, как сохранить тепло ночью, когда нет солнца. А теперь я, может быть, смогу найти.для вас парочку настоящих кассовых шуток. Как насчет хорошего холодного пива? Это было бы великолепно!
Голос зазвучал чуть тише.
– Оставь меня, - сказал он, - ты слышишь меня? Черт подери, отстань. Уходи отсюда!
Последовал более неистовый шепот, затем - мертвая тишина, затем раздался звук царапающей пластинку иголки и послышалась танцевальная музыка.
Две женщины обменялись взглядами. .
– Слышите?- сказала Норма, начав открывать банку с грейпфрутовым соком.
– Не вы одна боитесь.
Она расстегнула верхнюю пуговицу платья, взяла с полки два стакана и налила в них сок. Один стакан она протянула миссис Бронсон, которая смотрела на него, но не пила.
– Пейте, дорогая, - мягко сказала девушка, - это грейпфрутовый сок.
Женщина посмотрела в пол и очень медленно поставила стакан на стол.
– Я не могу, - сказала она.
– Я не могу жить за твой счет, Норма. Это понадобится тебе самой.
Девушка быстро подошла к ней и крепко взяла ее за плечи.
– Нам придется начать жить за счет друг друга.
– Она взяла стакан и вручила его домохозяйке, подмигнула ей и взяла собственный стакан.Онждетвас; Миссис Бронсон сделала героическую попытку улыбнуться и тоже подмигнуть, но, когда она поднесла стакан к губам, ей пришлось подавить рыдания, а сделав глоток, она чуть не заткнула себе рот.
Музыка по радио резко прекратилась, и маленький вентилятор перестал вращаться то вправо, то влево, его лопасти останавливались, как уставший, старый аэроплан.
– Ток опять отключили, - тихо сказала Норма.
Ее подруга кивнула.
– Каждый
день ток есть только в течение нескольких часов. А что, если...– начала она и отвернулась.
– Что?
– мягко спросила Норма.
– А что, если он отключится навсегда? У нас будет, как в печке, так же, как и теперь, так же нестерпимо жарко и даже еще хуже.
Она закрыла рот рукой.
– Норма, будет еще хуже.
Девушка не отвечала ей. Миссис Бронсон сделала еще один глоток и поставила стакан. Она бесцельно бродила по комнате, глядя на картины вдольстен. И было что-то безнадежное в ее круглом, вспотевшем лице, а в глазах был такой страх, что Норме захотелось обнять ее.
– Норма, - сказала хозяйка, рассматривая картину.
Девушка подошла к ней.
– Нарисуй сегодня что-нибудь другое. Например, пейзаж с водопадом и деревья, гнущиеся на ветру. Нарисуй что-нибудь... что-нибудь холодное. .
Неожиданно ее лицо перекосилось от злости. Она схватила картину, подняла ее и швырнула на пол.
– К черту, Норма!
– закричала она.
– Не рисуй больше солнце!
Она опустилась на колени и начала плакать.
Норма взглянула на разорванный холст, лежащий перед ней. Это была картина, над которой она работала - частично законченная работа, изображавшая улицу, над которой висело жаркое солнце. Неровный разрыв через все полотно придавал картине странный сюрреалистический вид, что-то от Сальвадора Дали.
Рыдания женщины постепенно утихли, но она стояла на коленях, опустив голову.
Девушка мягко тронула ее за плечо.
– Завтра, - негромко сказала она.
– Завтра я попробую нарисовать водопад.
Миссис Бронсон дотянулась до руки девушки и крепко держала ее. Она покачала головой, хриплым шепотом она сказала:
– О, прости меня, Норма. Моя дорогая девочка, прости меня Бога ради. Было бы намного лучше, если бы...
– Если что?
– Если бы я должна была просто умереть, - она взглянула Норме, в лицо.
– Было бы лучше для тебя.
Норма опустилась на колени и взяла постаревшее лицо в свои руки.
– Никогда больше не говорите этого, миссис Бронсон. Ради Бога, не говорите этого! Мы нужны друг другу. Мы отчаянно нуждаемся друг в друге.
Миссис Бронсон щекой прижалась к руке Нормы и медленно встала.
По ступенькам поднялся полицейский и появился в дверях. Его рубашка была расстегнута. Рукава были отрезаны по локоть и размохрились. Он посмотрел на Норму и ее соседку и вытер пот с загорелого лица.
– В здании находитесь только вы?
– спросил он.
– Только я и мисс Смит, - ответила женщина.
– Вы слушали радио?
– спросил коп.
– Оно у нас все время включено, - отозвалась домовладелица и обратилась к художнице: - Норма, дорогая, какую станцию мы слушали...
Полицейский перебил.
– Это не имеет значения. В эфире их осталось две или три, а завтра-не будет ни одной. Дело вот в чем - мы пытались сделать объявление для всех, кто еще остался в городе.
Он смотрел то на одну, то на другую женщину, очевидно, не хотел говорить дальше.