Полуночные кружева

— Мы это уже поняли, Саша, — кивнул Тамарин. — Вот только Усов не рассчитывал, что мы заинтересуемся рентгеновскими снимками.

Через полчаса сыщики были в управлении и в первую очередь зашли к криминалистам.

— Привет, Георгий Савелич, извини за вторжение, знаю, как ты занят, но у меня есть один пустяковый вопрос, — скороговоркой произнес Тамарин. — С инкассаторской машиной покончили?

— Иди в свой кабинет, Матвей, и разуй глаза. Отчет лежит на твоем столе.

— Найду. Один пустячок важен. Что обнаружено на сиденьях, стоящих в салоне?

— Стертая кожа отполирована задницами. На одном из сидений остались слабые следы от оружейного масла и легкая вмятина с контурами нагана.

— На каком именно? На том, что стояло за спиной водителя? На нем сидел Игорь Усов.

— Я не опер и не следователь, Матвей, — поморщился криминалист.

— Да нет, я так. Мысли вслух. Значит, на револьвере сидел Игорь Усов, а не Иван Школьников.

— Надо установить скрытое наблюдение за Усовым и главбухом, — сказал Кузьменков. Тут работает семейный подряд, товарищ майор. Но если мы свои фантастические бредни озвучим вслух, нас с тобой отстранят от дела.

Тамарин согласился.

4. Подмосковье

Бывшие жены Гортинского встретились за ужином в столовой. Сидя за столом, они молча разглядывали друг друга. Все были элегантно одеты и выглядели эффектно. Даже медсестра Таня. Алиса позволила ей надеть вечернее платье и сделать прическу.

Наконец дверь в столовую отворилась и на пороге появился Гортинский в сопровождении секретаря. На Геннадии Алексеевиче был прекрасно сшитый костюм, но вместо галстука шейный платок с жемчужной булавкой, закрывающий горло до подбородка. В руках он держал тонкую трость с рукояткой из слоновой кости, на которую опирался при ходьбе. И всем стало понятно, что трость это не дань моде, просто Гортинскому трудно устоять на ногах. Не остался без внимания и густой слой тонального крема на лице хозяина.

Женщины замерли. Каждую из них охватило сильное душевное беспокойство.

— Приветствую вас, драгоценные мои дамы, — сказал Гортинский и подошел к столу.

Секретарь помог ему сесть на готический стул с высокой спинкой.

— Черт подери, не расплакаться бы, — прошептал Геннадий Алексеевич при виде бывших жен.

Дамы напоминали курсисток на уроке воспитания и хороших манер. Этакие пай-девочки. Сергей их видел совсем другими и сейчас поражался их безмолвному смирению. Тем временем Гортинский взял слово:

— Для начала я хочу вас познакомить. Начну с Фаины, — и Гортинский указал на женщину, сидящую слева от него. — Она до сих пор полна очарования. Фаечка была моей первой женой. Мы прожили весело и беззаботно четыре года. Это немного, но надолго никого из вас не хватило. В восьмидесятом году, уже после развода, я встретил Риту. Она сидит напротив. Марго так же мила, как и тридцать лет назад. Наш брак продержался три года. У меня нет сожалений, остались лишь чудные воспоминания. Рядом с Фаиной — Лиза, моя третья жена. Брак с ней был гонками по вертикали. Мы мчались неизвестно куда, не думали ни о чем и ни в чем не видели проблем. Пять лет пролетели как один день. Ну и, наконец, моя четвертая и последняя жена Алиса, с которой мы побили рекорд и прожили восемь лет. Очевидно, я к тому времени уже остепенился. Когда мы поженились, мне стукнуло тридцать восемь. Надо сказать, что взрослел и старел только я. Каждой следующей моей жене едва исполнялось двадцать, когда она шла со мной под венец. Тогда я считал это нормальным, а сейчас вижу перед собой прекрасных, полных сил женщин, в то время как сам превратился в тающий под мартовским солнцем снеговик. Жизнь слишком коротка и беспощадна. Я получил от нее все, что мог, и Всевышний решил, что с меня хватит. Я с этим вердиктом не согласен, но мнение подсудимого судей не интересует. Мой адвокат и ангел-хранитель проиграл процесс дьяволу-прокурору. Я должен готовить себя к еще более страшному суду. Конвоир уже стучится в дверь. Имя ему смерть. Вы, те самые, кто должен проводить меня в последний путь. Я безмерно вам благодарен за то, что вы отозвались на мой последний вопль отчаяния. Для меня нет большего счастья, чем видеть вас. Полагаю, что до юбилея я все же доживу, осталось всего три дня. Так как весь мой капитал связан общей декларацией и разбить его на доли нельзя, в день своего шестидесятилетия я объявлю имя единственной наследницы. Но я все же думаю, что вы сюда приехали не из-за денег. А теперь давайте выпьем за встречу, — и Гортинский поднял бокал с шампанским.

Сделав глоток, он внимательно посмотрел на рыжеволосую девицу, сидящую рядом с Алисой.

— Кстати, Алиса не представила мне свою подругу. Я надеюсь, это близкий тебе человек?

— Да уж, ближе не бывает. Это моя экономка и медсестра. Я ведь тоже не очень здорова, Геночка. У меня диабет тяжелой формы, и каждые шесть часов мне колют инсулин. К тому же страдаю бессонницей и вечно путаюсь в пузырьках с таблетками. Другими словами, без Тани я обойтись не могу. Слава богу, она русская и понимает, о чем мы говорим. От чужих языков меня уже тошнит, хотя и научилась говорить без акцента на пяти из них.

— С диабетом можно дожить до глубокой старости, — сказала Фаина. — Это даже не болезнь, а образ жизни.

— Я того же мнения, — улыбнулся хозяин и сделал еще глоток шампанского. — А теперь прошу извинить меня, любимые женщины, но я немного ослаб после столь эмоциональной встряски и мне лучше удалиться к себе. С каждой из вас я еще побеседую. Нам есть что вспомнить. Сережа вас известит о моем приглашении. Очередность встреч я возложу на него, чтобы меня не считали предвзятым. После ужина в гостиной подадут кофе и напитки. Там вы сможете поближе познакомиться. Для неприязни друг к другу у вас нет повода. Мы все относимся к категории бывших. До встречи, мои любимые жены.

Гортинский встал с помощью секретаря и вышел из столовой. Сергей проводил его до кабинета, хотя за дверью хозяин уже не пользовался тростью.

— Вы понимаете, Геннадий Алексеич, что сделали?

— Конечно. Для того и позвал их. Могу я перед смертью немного развлечься?

— Боюсь, что вы умрете не первым.

— Не говори глупости, Сережа. На убийство никто из них не пойдет. Они стервы, но не звери.

— У меня другое мнение. Вы же знаете, чем я занимаюсь. Так вот, все свое свободное время я проводил в подвале за компьютером. Мне удалось взломать милицейскую базу Сочи. Вы провидец. Лиза в бегах. Она объявлена в розыск. Подозревается в убийстве.

— Вечно ей не везет. Наверняка подставили. Лиза без риска дня прожить не может. Так вот почему она приехала без вещей. Честь ей и хвала, сумела улизнуть. Значит, набралась опыта. Ну а что ты еще раскопал?

— В Самаре ограблена инкассаторская машина. Исчезло сто двадцать миллионов рублей. В списке подозреваемых Рита Дьячук. Она главбух банка. Доказательств пока нет.

— Наверняка ее рук дело. С таким талантом и хваткой сидеть на должности главбуха? Кому угодно, но не женщине с ее амбициями. Это месть. Месть за неуважение и недооценку.

— Убиты два инкассатора.

— Боже упаси, Сережа. Рита не налетчица. Она идеолог. Правда, ее интересует только результат, а сколько при этом будет жертв, ей наплевать.

— В Новосибирске убит зять Фаины Меркуловой. Фая улетела в Москву на следующее утро первым рейсом.

— Вот тут я могу согласиться. В тихом омуте черти водятся. Если Фаю довести до отчаяния, то она кому хочешь перегрызет глотку. Но ради денег Фаина на преступление не пойдет.

— К сожалению, базу Скотленд-Ярда я взломать не смог. Об Алисе мне ничего не известно. Но судя по первой встрече, это еще тот перчик.