Полуночный Дождь

Блейк провел весь следующий день с нами в нашем доме, и мы оторвались по полной. Пустые комнаты стали идеальной игровой площадкой. Мы скользили по полу в носках, представляя, что это лёд. Мы прошлись по вымышленному зоопарку наверху, залезали на выступы водопада, чтобы попасть в тропический лес, и ели аллигатора, поджаренного на костре. Воскресенье было наполнено весельем и играми с Пи, и флиртом и поцелуями с Блейком. День закончился ещё одной историей о Дженни. Только об этом Пи и хотела слушать. Я оставила их с Блейком и забралась в свою новую ванну. У меня не было пены для ванны, но шампунь тоже неплохо справился. Было так приятно понежиться в воде и расслабиться. Мои мышцы ныли после всех этих приключений.

Вернувшись к Блейку и Пи, я была удивлена, что он вырубился с Пи, уснувшей у него на руках. Я сделала фото и разместила ее на стене Блейка в Facebook. Какая милота. Решив, что еще не устала, я направилась во внутренний дворик, всеми силами стараясь не обращать внимания на ручку, лежащую на барной стойке.

— К черту, — прошептала я, взяв ручку.

Чувствуя себя счастливой, я вышла на улицу, вооружившись авторучкой. Это не заняло много времени, и одна линия пролегла вниз по моей руке. На этот раз перо появилось при мыслях о моей маме. Она была бы так счастлива за меня сейчас. Вся ситуация была отстойной, и я ничего не могла с этим поделать.

Ничего. Я подумала о своей маме и о том, как сильно мне хотелось, чтобы она тоже была здесь. Если бы обстоятельства сложились по-другому, думаю, моя мама и Сара могли бы стать лучшими подругами. Я знала, что она полюбила бы Грейс. Ее нельзя не любить.

— Ты давно тут сидишь. Ты в порядке?

Я продолжала выводить ручкой завиток буквы «И» в конце имени Пи. Имя Лондон превратилось в мост, а Пи шло следом в виде волны сразу под ним.

— Я в порядке. Просто жалею, что не могу познакомить тебя со своей мамой.

— Иди сюда, — попросил Блейк, беря меня за руку.

Мы пересели на шезлонг, и я скользнула между его ног.

— Ты когда-нибудь скучаешь по отцу? Ты никогда не говоришь о нем.

— Я очень сильно по нему скучаю. Мне тоже жаль, что не могу познакомить тебя с ним. Ты бы ему понравилась.

— Расскажи мне о той ночи, Блейк. Ты никогда не рассказывал мне об этом. Ты никогда не рассказывал о нем. Тебе ведь было только семнадцать?

— Да, мне только исполнилось семнадцать. Пойдем спать.

— Я не хочу, я хочу, чтобы ты рассказал мне о своем отце. Что случилось?

— Я говорил тебе, что случилось. Он напился и покончил с собой.

Блейк водил своими пальцами по моим, пытаясь отвертеться. Я не позволила ему это.

— Ты очень злишься из-за этого, правда?

— Мы должны это обсуждать?

— Нет, но я хотела, чтобы ты поделился этим со мной. Где ты был?

Блейк тяжело вздохнул и обнял меня.

— Я был с Дженни.

***

— Что насчет этого? Тебе оно нравится? — спросила Дженни, отодвигая вешалки с платьями назад.

— Да, оно мне нравится. Они все мне нравятся. Ты уже выберешь одно? Пожалуйста? Мы пропустим фильм.

— Я больше не хочу идти в кино.

— Не хочешь?

— Нет. Я хочу вернуться к тебе домой. Твоя мама в Теннесси, а твой отец на том рождественском бенефисе. Поехали к тебе. Закажем пиццу и посмотрим какой-нибудь фильм. Я немного устала.

— Ты всегда устала, и потом твоя одежда оказывается на полу.

Дженни засмеялась и, пританцовывая, развернулась к моим губам.

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. Ты великолепна в синем. Он подчеркивает бирюзовый цвет твоих глаз.

— Серьезно? Я нравлюсь тебе в синем?

— Да. Очень.

— Ладно, хорошо. Давай возьмем то, которое мы смотрели первым.

— Ты имеешь в виду первое, на которое мы смотрели час назад. Ты серьезно?

— Перестань вести себя как ребенок. Ты ведь хочешь, чтобы моя одежда оказалась на полу?

— О, определенно. Давай уже.

Купив платье по кредитке Холдена, Дженни была полностью готова к рождественскому концерту. Мне, возможно, пришлось бы надеть синий камербанд, но и это могло измениться. Дженни меняла свои решения чаще, чем цвет лака на пальцах рук и ног, а это происходило очень часто.

Я привез нас обратно к себе домой, и мы зависали в моей комнате, смотрели телевизор, ели пиццу и занимались очень непристойными вещами друг с другом. Мы как раз собирались выйти к бассейну, когда раздался звонок стационарного телефона.

— Привет, мам. Как там родственнички?

— Ты имеешь в виду своих дядю Тима и дедушку?

— Да, этих людей, — поддразнил я, шлепнув Дженни полотенцем по заднице. Черт, я обожал ее задницу в том бикини.

— Чем ты занят? Ты сходил в кино с Дженни?

— Нет, мы просто заказали пиццу и остались дома.

— Дженни у нас дома, да?

— Да, мам. Что ты так переживаешь? Мы не собираемся делать ничего, чего не делали раньше. Мы осторожны, перестань волноваться.

— Все равно это ненормально. Тебе семнадцать.

Я не стал шокировать ее новостями, что мы занимались сексом уже в четырнадцать. Лучше всего было позволить ей думать, что, когда пару месяцев назад она нас застукала, это был наш первый раз. Так было лучше.

— А ты предпочла, чтобы я был у Уэйна? У него вечеринка, пока его родители в отъезде. Я мог бы пойти туда, если ты хочешь.

— Перестань. Веди себя прилично. Ты разговаривал со своим отцом?

— Нет, а должен был?

— Нет, просто я пыталась до него дозвониться. Он не отвечает.

— Возможно, он на вечеринке.

— Да, полагаю, что так. Ладно, не балуйся. Увидимся через два дня.

— Хорошо, передавай всем привет от меня.

— Передам. Будь осторожен, когда повезешь Дженни домой.

— Хорошо. Увидимся.