Полуночный прилив

– Ну да.

– Хорошо. А какое же вознаграждение ты приготовил для меня?

– Я готов выслушать твои пожелания и предложения. Может, ты хочешь разрушить собственное проклятие? Может, тебе надоели эти мытарства и ты мечтаешь о вечной ночи? О мире, где измученная воровская душа перестанет тебя тревожить и уйдет навсегда? Или, напротив, ты хочешь по-настоящему возродиться? Снова получить жизнь? Отомстить тому, кто тебя проклял?

– Я уже отомстила.

– Прекрасно. Признаться, я не слишком удивлен. И кто же это сделал, позволь спросить?

– Герун Эберикт.

– Он и впрямь достоин отмщения. Кстати, я как раз хотел о нем поговорить.

– Это один из твоих противников?

– Похоже на то.

– Если честно, убийства не для меня. Это совершенно другое ремесло. И потом, насколько я знаю, подобраться к Геруну не так-то просто.

– А я и не прошу тебя его убивать. Достаточно украсть его состояние.

– Проучить наглеца? Вот было бы славно! А то этот Герун Эберикт совсем зарвался.

– Таков уж его характер. Добавь сюда еще Королевское отпущение грехов. Он чувствует себя почти богом.

– Но при этом любит корчить из себя скромного королевского солдата.

– И наша задача, Шарука, сделать так, чтобы все эти маски начали с него спадать. А то аппетиты финадда растут не по дням, а по часам.

– Он что, и тебя уже заприметил? – уточнила женщина.

– Насколько знаю, пока нет. Лучше бы вообще не попадать в поле его зрения.

– Ты, поди, знаешь, как охраняется особняк Эберикта. Хорошо бы пробраться туда – это будет такой щелчок ему по носу.

– Вот и щелкни его. Давно пора.

– Пока мы тут говорили, Техол, я все думала, какое вознаграждение у тебя попросить. Знаешь, я не хочу снова стать живой. И совсем умереть тоже не хочу. Я желаю, чтобы у меня была… видимость жизни.

Молодой человек удивленно вскинул брови:

– В смысле?

– Ну, чтобы у меня была гладкая блестящая кожа. Чтобы мои глаза звали и манили. Хочу густые, красиво уложенные волосы. Новую одежду, духи. И еще я хочу снова испытывать наслаждения.

– Какие именно?

– Плотские. Получать удовольствие в постели!

– Никак это мое приятное общество породило в тебе такие желания?

– Не заставляй меня смеяться, ибо…

– Как же, помню: ты опасаешься, что наружу попрет разная дрянь. Неужели у тебя внутри еще остаются ил и тина?

– Не люблю говорить об этом. Я уже три года таскаю внутри себя речную воду. Может, есть способ от нее избавиться?

– М-да, приятного мало. А как тебе удается говорить, не вдыхая воздух?

– Сама не знаю. Я могу втянуть воздух в глотку, но он почти сразу высыхает.

– Ага, я заметил… Часть твоих просьб выполнить довольно легко. Правда, нам придется действовать осмотрительно. А вот с другими посложнее. Особенно что касается наслаждения. Но уверен: и здесь дело небезнадежно.

– Представляю, сколько это стоит.

– Герун Эберикт с радостью за все заплатит.

– А если это потребует всех его денег?

Техол пожал плечами:

– Шарука, деньги не являются целью моего замысла. Я вообще собирался выбросить их в реку.

Воровка прищурилась:

– Лучше отдай их мне.

– Шарука, очень тебя прошу: не вынуждай меня смеяться.

– Почему?

– Потому что смех заразителен.

– Ладно, договорились.

– Ну, так как насчет моего предложения? – спросил Техол.

– Что ж, я принимаю его. Думаю, мне вовсе не обязательно постоянно мозолить тебе глаза?

– Нам вполне достаточно встречаться по ночам. Приходи завтра, и мы сделаем из тебя новую женщину.

– Но с условием, что я буду пахнуть по-новому.

– Не беспокойся. Я знаю нужных людей, которые нам помогут.

Воровка ушла тем же путем, что и появилась: слезла по внешней стене дома. Техол видел, как она спустилась в переулок и растворилась во тьме.

«Ну вот и хорошо. Наконец-то можно растянуться на кровати и уснуть».

Но лечь ему не дали голоса, донесшиеся снизу. Кого там еще принесло посреди ночи? Наверное, кто-то знакомый, иначе голос Багга звучал бы куда громче и тревожнее.

Техол вздохнул. Всего несколько недель назад его жизнь была намного проще и спокойнее. Никаких целей и замыслов, никаких планов и умозаключений. Жил себе тихо-мирно и никому не был нужен. А теперь вдруг понадобился, да еще в такое неурочное время.

Заскрипели оставшиеся ступеньки лестницы. Люк на крыше откинулся, и оттуда вылез человек в темном плаще. Техол сразу же узнал нового гостя.

– Вот уж кого я никак не ждал, – пробормотал он.

– Твой слуга заверил меня, что ты еще не спишь. Интересно, как он это определил?

– Дорогой братец, мой скромный ум не в состоянии постигнуть, на чем основано сверхъестественное чутье Багга.

Брис остановился у постели Техола:

– А если вдруг дождь пойдет, тогда как?

– Увы, придется спуститься вниз и терпеть нескончаемый храп Багга.

– Так ты перебрался на крышу потому, что твой слуга храпит?

Техол улыбнулся, а потом сообразил, что в темноте его улыбка все равно не видна. Может, это и к лучшему.

– Прости, брат, что вовремя не поздравил тебя с титулом королевского защитника. Прими мои запоздалые поздравления.

Брис стоял не шевелясь.

– Скажи, ты часто навещаешь склеп, где похоронены наши родители? – вдруг спросил он. – Или вообще туда не ходишь?

Скрестив руки, Техол смотрел на отражения звезд в темной воде канала.

– Я давненько там не бывал, Брис.

– А когда ты был там в последний раз? – допытывался младший брат.

– Когда их хоронили. Мы по-разному чтим память о родителях. Ну что такое семейный склеп? – Техол передернул плечами. – Унылое помещение с каменными стенами. Как будто только там можно отдать дань уважения отцу и матери!

– Тогда скажи, каким образом ты чтишь их память?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

Техол потер глаза и только сейчас почувствовал, насколько устал. В основном от размышлений. Да уж, утратил он прежнюю сноровку. Техола утомлял не только мыслительный процесс. Куда сильнее его мозг изнуряла память о родственных узах, давным-давно разорванных. Вспоминать обо всем этом – все равно что вновь облачаться в помятые доспехи, доставать из пыльных ножен меч и принимать забытую боевую позу. Самое ужасное: оказывается, что все это никуда не исчезало, только затаилось, и ты снова погружаешься в мир, в который тебе вовсе не хочется возвращаться.