Полуночный танец дракона

Чем я там занимался? Плагиатом, конечно. Перелицовывал чужие сценарии, крал музыку – и из всего этого мы монтировали фильмы. Например, такие, как «Монстр в парадной» (эту ленту очень любила моя мама, она напоминала ей о детстве в родительском доме), «Заводной мамонт», «Чокнутая бацилла» или «Нашествие тлей-гигантов»… И все это мы снимали исключительно по ночам – между заходом и восходом солнца.

А потом одним разом все изменилось. Ту страшную и прекрасную ночь, после которой Аарон Штолиц проснулся богатым и знаменитым, я помню едва не по минутам…

Все началось в жаркий сентябрьский вечер, когда в студии зазвонил телефон. Как сейчас помню, Аарон сидел в своем «офисе» метр на метр, скрываясь от назойливых, как мухи, полицейских. Я в соседней комнате монтировал на ворованном оборудовании очередную «нетленку»… И вдруг тишину прорезал истошный звонок. От неожиданности мы даже подпрыгнули, будто это был не обычный телефонный сигнал, а настигший нас из глубины веков вопль обманутых жен.

В конце концов пришлось подойти.

– Привет! – произнес голос в трубке. – Это Джо Самасуку – из кинотеатра «Самурай Самасуку»! Выручайте: у нас по расписанию на восемь тридцать назначена премьера – настоящий фильм о самураях от японской киностудии. Но пленка застряла где-то на фестивале – не то в Пакойме, не то в Сан-Луис-Обиспо… Так вот. Нет ли у вас какого-нибудь широкоэкранного фильма на девяносто минут – или о самураях, или типа какой-нибудь китайской сказки? Плачу пятьдесят баксов сразу. Можешь назвать мне навскидку несколько названий, из последних? Что-нибудь о крутых парнях, которые сухими выходят из воды?

– «Остров бешеных обезьян»…

Повисшая пауза говорила сама за себя.

– «Две тонны кошмара»…

Судя по выразительному шуршанию, хозяин кинотеатра «Самурай Самасуку» уже готов был нажать на рычаг, но тут…

– «Полуночный танец дракона»! – поспешно выкрикнул я.

– А вот это ничего… – Голос на том конце провода выдохнул сигаретный дым. – Дракон нам подойдет… Сможете закончить монтаж и озвучку часа через… ну хотя бы часа через полтора?

– Да не вопрос! – сказал я и повесил трубку.

– Как ты сказал – «Полуночный танец дракона»? – переспросил Аарон, появляясь в дверях. – У нас что, есть такой фильм?

– Будет! – Я выложил перед камерой ряд из заглавных букв. – Внимание! Остров бешеных обезьян превращается… в танец – в какой-нибудь там танец дракона…

Я поменял в титрах название, быстренько разобрался с музыкой, прокрутив задом наперед какие-то старые записи Леонарда Бернстайна [14] , после чего перекидал все двадцать четыре бобины с пленкой в наш «Фольксваген». Должен сказать, что обычно такое количество бобин требуется только на стадии монтажа: для показа фильм перегоняют на девять, и он прекрасно на них умещается. Но у меня уже не было времени на перемотку. Поэтому я справедливо заключил, что самурай Самасука переживет и так. В конце концов это форс-мажорная ситуация – можно и повозиться с монтажными катушками.

14

Леонард Бернстайн (1918–1990) – американский композитор, пианист и дирижер.

Чуть не врезавшись в ограду, мы подкатили к кинотеатру и срочно потащили бобины наверх, в киноаппаратную. Там нас с мрачным сопением уже поджидал какой-то Кинг-Конг, который, судя по запаху, уже изрядно накачался шерри. Ни слова не говоря, он сгреб разом все бобины, затащил в свою будку и захлопнул за собой тяжелую металлическую дверь.

– Э-э-э! – с тревогой выкрикнул Аарон.

– Пошли скорей, надо забрать наши пятьдесят баксов! – сказал я. – А то после фильма – как бы не было поздно…

Мы побежали обратно. И услышали крики, которые доносились снизу:

– Я разорен! Я разорен!

Там стоял Джо Самасуку и буквально рвал на себе волосы, глядя на огромную толпу перед входом в зал.

– Джо! – воскликнули мы в один голос.

– Вы только посмотрите вот на это… – простонал он. – Я же всем разослал телеграммы, что премьеры не будет, а они все равно приперлись! Все, как один, тут: и «Variety», и «Saturday Review», и «Sight and Sound», и «Manchester Guardian», и «Avant-Garde Cinema Review»… О нет, я этого не вынесу! Пойду сожру какой-нибудь несъедобной американской еды…

– Без паники, – сказал Аарон, – в конце концов не такой уж у нас и тупой фильм…

– Разве? – с сомнением в голосе сказал я. – Для этих-то суперснобов? Ох, боюсь, как бы не пришлось после этого показа переименовать фирму в «Харакири Продакшн»…

– Я сказал – без паники, – с невозмутимым видом произнес Аарон, – спокойно и организованно перемещаемся в соседний бар.

Фильм начинался с мощного замеса опусов Дмитрия Темкина [15] , которые были пущены задом наперед, поставлены с ног на голову и вывернуты наизнанку. Музыка грянула.

15

Дмитрий Темкин (1894–1979) – американский композитор российского происхождения, внес большой вклад в развитие жанра киномузыки, четырехкратный обладатель премии «Оскар».

И мы отправились в бар. Однако не успели мы принять двойную порцию покоя и умиротворения, как за стенкой послышались раскатистые звуки морского прибоя. Это означало, что публика в зале дружно охает и вздыхает.

Мы с Аароном срочно метнулись обратно в кинотеатр – проверить, что за коленца там выкидывает наш танцующий дракон.

Увиденное вызвало у меня невольный стон. Развернувшись на месте, я срочно рванул наверх в аппаратную и, встретив на своем пути запертую металлическую дверь, принялся колотить по ней своими субтильными кулачками.

– Эй ты, гнида! Ты же перепутал катушки! Слышишь, придурок! Вместо второй поставил четвертую!

Прибежал запыхавшийся Аарон и прислонился к запертой двери ухом.

– Нет, ты только послушай, – сказал он.

Из аппаратной доносилось мелодичное звяканье льда, который бросали явно не просто в воду.

– Он же пьет…

– Да он и был-то хорош!

– Ладно, хрен с ним… – сказал я, чувствуя, как меня прошибает холодный пот. – В одной катушке всего пять минут. Может, никто ничего и не заметит… Эй ты! Там! – проорал я, изо всех сил пнув по двери ногой. – Считай, что мы тебя предупредили! Расставь бобины по порядку, придурок! Пошли, Аарон… – С этими словами я схватил его и поволок вниз по лестнице. – Нам надо срочно купить еще немного покоя и умиротворения.

Едва мы покончили со вторым мартини, как в зале зашумел не то что прибой, а целое цунами.

Я бросился обратно в кинотеатр, взбежал наверх к аппаратной, встал под металлической дверью и принялся орать в дырку от замка:

– Ты, маньяк! Истребитель всего живого! Ты зачем поставил шестую катушку? Когда надо третью! Или ты живо откроешь мне дверь, или я придушу тебя собственными руками!

Конечно, он открыл. Очередную бутылку. Урод. Мне было отлично слышно, как он шарахается по аппаратной, то и дело пиная жестяные коробки с фильмом.

На несколько секунд я перевоплотился в Медею, которая рвет на себе волосы от горя, но потом взял себя в руки и из последних сил приполз обратно в бар. Там я обнаружил Аарона, внимательно изучающего глубины своего стакана.

– Интересно, все киномеханики так по-черному пьют? – задумчиво спросил он.

– Все ли киты плавают под водой или какая-то часть идет на дно? – продекламировал я, не открывая глаз. – Видел ли ты тонущего в океане левиафана?

– Да ты, брат, поэт… – с почтением заметил Аарон. – Давай-ка задвинь еще что-нибудь.