Полуночный трубадур

Теперь уже Ткач помолчал немного и наконец ответил: — Они должны были вместе жить, но это не состоялось.

Дал почувствовал, как ком поднялся у него в горле. Значит Калла, умерев, бросилась на шею другому в этом мире, куда она ушла?

— Вы забываете два важных момента, — сказал Золтан, поймавший его мысль, сам того не желая.

— Какие? — с раздражением спросил Дал.

— Во-первых, если это действительно она, то она должна была забыть свою предыдущую жизнь. Вам не в чем ее упрекать.

— Что дальше?

— Что дальше? Представьте себе, что ее обольстил посланец, который похож на вас. Я не верю, что это случайно. Слишком уж много удивительных совпадений; это наводит меня на мысль о возможности взаимопроникающих явлений.

Дал промолчал. Мало утешения в том, что Калла сохранила свои склонности.

— Что мне от того, что мой соперник — мой двойник? — сказал он.

Золтан покачал головой.

— Вам не кажется, что вы немного торопитесь? У нас пока слишком мало информации об этом мире и о событиях, которые здесь происходят. Если вы хотите узнать об этом побольше, пора идти. Вы идете?

— Следую за вами, — неохотно ответил Дал.

* * *

Они быстро двинулись вперед и вышли к перекрестку туннелей, где шла битва, гораздо быстрее, чем с этого же места достигли пещер большого свода. Как раз в это время к ним присоединился Ткач Памяти, ведущий за собой такую многочисленную колонну, что ее хвост терялся где-то в глубине коридоров.

— Посланцам пришлось перекрыть вход в лабиринт, чтобы исключить любую возможность контакта с внешним миром, — сказал Ткач. — Им было недостаточно закрыть только вход, поэтому пришлось нести ключ с собой. Таким образом он попал в ваши руки. Это была их ошибка.

— Значит, один и тот же ключ работает в обоих направлениях?

— Да. Лабиринт закрывается с помощью электрогеометрического контура, который можно открыть и снаружи, и изнутри.

— Во всяком случае, — сказал Ортог, — его можно открыть только для нас, корабль ведь не смог пройти.

— Тем более корабль, в котором установлены двигатели, добавил Золтан.

Тем временем Ткач подошел к стене, в которой было проделано небольшое прямоугольное углубление, и вставил треугольный ключ, плотно вошедший в паз.

— Как же они смогли выйти отсюда? — удивился Дал.

— У кого-то из них был, конечно, другой ключ. Достаточно вставить его на какое-то время в гнездо, затем вынуть — и можно выходить. Только это нужно делать быстро. Мы же не будем вынимать ключ, он останется здесь навсегда, но теперь нам необходим другой, чтобы установить его снаружи. В конце концов, это наш город, хотя он и был нашей тюрьмой. И сейчас я вижу, что мысль выйти отсюда пугает отверженных…

Он отошел от навигаторов, чтобы снова встать во главе своего войска. Солдаты были в явном замешательстве, нерешительно топчась у выхода, но в конце концов молчаливо двинулись вперед. Ткач вернулся назад.

— Их можно понять, — сказал он. — Что касается битвы с посланцами, которые вторглись сюда, то они уже доказали свое мужество. Но внешний мир это для них ужасная тайна. Они родились здесь, никогда отсюда не выходили, а о том, что происходит там, узнавали только от меня. А ведь вся информация записана на ткани памяти, и без этой ткани они тут же забывают все. Мне удалось развить мою память долгой тренировкой, это мой долг, но ведь я один такой. И даже я до сих пор вынужден постоянно обращаться к моей драпировке.

— Кстати, — заметил Дал, — у нас ведь тоже был период амнезии, когда мы вошли сюда.

— Да, это так, — сказал Золтан, — в начале боя.

— Значит, вы тоже испытали на себе влияние посланцев. Но вы пришли из другого мира, — и это влияние было лишь частичным.

Авангард отряда уже исчез в выходном отверстии-конусе лабиринта. Дал, Золтан и Ткач во главе основного войска тоже двинулись вперед, подбадривая солдат жестами и криками. Дал и Золтан подняли вверх свои мечи и щиты, могучее действие которых было еще слишком свежо в памяти.

Когда дошли до общей части конусов, навстречу вдруг хлынули по туннелям остатки авангарда; многие солдаты были ранены, и их поддерживали товарищи. Другие закрывали руками лицо, находясь в сильнейшем шоке. Из донесений Ткачу стало ясно, что у выхода воины встретили сразу два препятствия: сильная армия посланцев и яркий солнечный свет, который никогда не видели те, кто провел в туннелях всю свою жизнь.

— У посланцев есть другие зеркала? — спросил Дал.

— Вот это и ужасно, — ответил Ткач. — Там два зеркала в боевом положении, и они могут бить лучами по выходу.

— Ладно. Скажите нашим солдатам, что зеркалами мы займемся сами. Заодно объясните им, что солнце — это тот самый свет, который у них отняли посланцы, и за право на этот свет надо драться. А что касается сильной армии — то воины элиты только что обратили в бегство большую часть этой армии, а сейчас могут вонзиться в нее углом, тесно сомкнув ряды.

Он остановился и добавил:

— Это, разумеется, всего лишь советы иноземца, привычного к битве. Своих воинов в бой поведет Ткач Памяти; они его знают и пойдут за ним.

Ткач, казалось, по достоинству оценил вежливость Дала, и отдал приказ войскам, произнеся короткую речь, в конце которой снова раздались одобрительные возгласы. Дал и Золтан пошли вперед через ряды, которые почтительно расступались перед ними.

— Все равно дело будет горячее, — сказал Золтан.

Они вышли на солнечный свет, крепко сжимая мечи и надежно прикрывшись щитами.

Вся равнина была усеяна сверкающими белыми кирасами, в которых ослепительно отражалось солнце, а расположенные по обеим сторонам выхода из лабиринта Зеркала Небытия мгновенно нацелились на навигаторов.

— Берите левого, — сказал Дал Золтану, — другой — мой.

Наклонившись, чтобы лучше закрыться щитами, они начали медленно продвигаться вперед, выставив мечи. Следом за ними тронулись с места черные кирасиры.

Засверкали вспышки. Но путешественники уже знали их эффект и еще больше пригнулись за щитами. Они только отступили на шаг и теперь косили мечами первые линии противника, как когда-то в стране Агонии.

Теперь перед навигаторами было войско, которое не участвовало в предыдущей битве в недрах лабиринта, поэтому, когда первые три ряда превратились в светящиеся линии, едва видимые на солнце, а затем исчезающие, белые кирасы тотчас же обратились в бегство, опрокидывая друг друга. Земля была усыпана генераторами вспышек, которые бросили солдаты. Далу и Золтану приходилось перешагивать через лежащие тела, которых не коснулось их оружие. На фланге, где бился Золтан, посланцы, правда, пришли в себя и пытались атаковать, но тут же были отброшены отверженными, оставив за собой сотни жертв.