Полуостров Сталинград
Шрифт:
Минут пятнадцать любуюсь на поля сверкающих вспышек, то тут, то там. Канонада сильнейшая, но исподволь начинает вкрадываться какое-то подозрение. Отец решил усложнить фрицам жизнь, артналёт это предупреждение: попытка повторить ночной прорыв не пролезет. Но что-то не так, чего-то не хватает.
Ухожу в комнату связистов, вытаскиваю из планшета карту, делаю пометки. Зоны, подвергшиеся артобстрелу, ясное дело, не наши.
— Семьдесят шестым калибром хреначат, — зевает Коля, — пошли уже спать…
Точно! Вот откуда неудобство в голове. Крупные калибры отец не задействует!
Спускаюсь вниз, позёвывая. Грозная канонада не пугает, а радует. Это же наши гвоздят, так что пусть фрицы нервничают. Кажется, засыпаю, не успев лечь на жесткий настил…
11 сентября, четверг, время 07:15.
Северная окраина Минска. Борис.
— …лять! Фью-ю-ить! Стум-м! — от сильного рывка не удерживаюсь на ногах, лечу на бетонный пол, что-то свистнуло чуть не в ухо и щёлкнуло по стене.
— Сучкастую оглоблю в гузно до самого горла! — встаю, потирая ушибленную задницу. Провокатор «Петров» или наш дурак, но с паршивого идиота хоть шерсти клок. Кое-какие обороты запомнил. Кстати, надо докладную на него состряпать…
— Снайпер, — задумчиво чешет нос Фомичёв и снова дёргает меня за руку. — Не вставай!
Весело день начинается. Перебираюсь в правый от двери угол, присаживаюсь к стенке. Смотрю на пулевой след, прочерченный по кирпичной кладке. Отмахиваюсь от Коли, ни к чему мне нотации.
— Странновато как-то, — раздумываю вслух, — подошёл осторожно…
— Хрен там осторожно! — энергично спорит Фомичёв. — Ты в солнечную полосу встал!
— Да, в полосу… но далеко от окна, — и есть ещё одна тонкость, — мне отец говорил, что снайперов у фрицев нет, как класса.
— Да что вы говори… — Коля спохватывается, но ехидство не воробей, вылетит — не поймаешь. Если б это я сказал, то меня хоть утопи в насмешках. Но попробуй скорчить недоверчивую рожу по адресу генерала Павлова, собственное чувство субординации в тонкий блин расплющит.
Однако, что ни говори, а кто-то меткий по мне пальнул. Поэтому внимательно смотрю на длинную щербину от пули. Немного снизу вверх, ясное дело, с земли стреляли. Где я там стоял, о сучкастая оглобля! В районе головы пуля прошла!
Наклон траектории показывает щербина на кирпичах, мысленно встаю на то же место. Воображаемая линия проходит сквозь мой призрак, продолжаю её дальше, дальше… Вряд ли стрелок дальше, чем на полкилометра. Всё! Вычислил примерное место, а точное мне не надо. Я — не снайпер, я — артиллерист.
— Я — Синус, вызываю Меридиан-два…
Меридиан-2 — батарея 82-миллиметровых миномётов. Принцип тот же, если позывной на букву «М», то это они. Если на «Д», то 120-миллиметровые. Под моим контролем две «эмки» и одна «дэшка».
Всё время пытал Яшку, как он это делает. Яков честно изо всех сил пытался. Объяснял, что отображает контролируемое пространство у себя в голове.
— Простейший пример — игра в шашки, когда ты моделируешь все возможные ветки развития партии, как можно дальше. Не совсем удачный пример, — морщил лоб Яшка. — Шахматы ближе, разные фигуры, разные возможности
— А как ты вычисляешь углы? — самый важный вопрос. Направление взять
очень просто, если знаешь координаты цели. Ключевой параметр стрельбы — угол возвышения.— Никак. Я их чувствую. Как чувствует опытный лучник, насколько сильно надо натягивать лук и какие поправки брать. Стрельба навскидку, без прицеливания, — немного подумав, добавил Яков.
Теперь и я чувствую.
— Меридиан-два, приём, — наконец-то откликаются миномётчики.
— Я — Синус, угол четыре — восемьдесят три. Направление двадцать семь — шестнадцать. Раз плюнуть. Приём.
— Меридиан-два. Синус, вас понял, четыре — восемьдесят три, двадцать семь — шестнадцать. Приём.
Когда трубка замолкает, рождается опаска. По тем данным, что идут в эфире, немцы могут вычислить координаты батареи. Или не могут?
Когда на месте предполагаемого расположения ушлого стрелка загрохотали мины, стою у другого окна, с торца здания. Тут я в полосу солнечного света не попадаю, и выглядываю осторожно. Мало.
Через пяток минут занимаю ту же позицию, а по подозрительному месту лупят уже 120-миллиметровые миномёты. И двумя залпами. Надеюсь, поможет, но в окнах мелькать всё равно не буду. Похоже, Коля сегодня мне жизнь спас.
12 сентября, пятница, время 03:40.
Вспышка выстрела из-за какого-то упавшего на бок сарайчика. Стремительно и с лёгким наклоном траектории, упирающейся в левую часть моего лба, летит злая немецкая пуля. Меня словно примораживает к месту и спасительный рывок сильной Колиной руки запаздывает. Пуля пробивает лоб и вылетает за левым виском с фонтанчиком обломков костей и крови…
— А-г-р-р-х! — подскакиваю на импровизированных полатях. Сердце колотится, как ненормальное.
Меня всё-таки убили? Ошалело оглядываю мрачное и тёмное помещение. Где это я? Шлёпаю босиком к притягивающему к себе окну, через которое успокаивающе мерцают звёзды. У-ф-ф-ф! Сердце утихомиривается, хотя ночь не назовёшь спокойной. Где-то в километре, не меньше, бухают нечастые взрывы, слышен приглушённый расстоянием стук пулемётов.
— Чего бродишь среди ночи? — бурчанье проснувшегося и тут же отключившегося Коли окончательно приводит в себя. Покурить, что ли…
12 сентября, пятница, время 09:10.
Северная окраина Минска. Борис.
— Координаты… угол четыре — девяносто два, двадцать два — сорок восемь, — пока радист бубнит в трубку мои данные, ухожу в комнату наблюдения.
Сегодня по-настоящему жарко. И хорошо, напряжённая работа дурацкие мысли из головы выметает безжалостно и бесследно. Но к окнам подхожу с крайней осторожностью.
Во вчерашнем разговоре с Колей я оказался прав на сто процентов. Он предлагал заняться защитой окон, заложить их мешками с грунтом. Придержал его энтузиазм, не наше это дело. Да просто некогда, нам надо постоянно окрестности отслеживать. А сегодня с утра этим целая рота занимается, закидывая окна мешками, дерюжными и сшитыми на скорую руку из чего попало. Скатертей, наволочек, простыней, и чего под руку попадётся.
На противоположный угол затащили 37-миллиметровую зенитку. Очень хотелось поглядеть, но некогда. Коля всё рассказал.