Полусвет. Страшный смешной роман
Шрифт:
– Когда на вечеринках кому-то было просто… Я же тебя не упрекаю, что ты Наумова зовешь. Даже с удовольствием посмотрю на перекошенную рожу его жены.
Когда у Корнелии дошли руки позвонить Жуковой, лай и блеяние уже утратили актуальность, тема-свежак – новоселье. Боря торжественно объявил, что у них с Зоей свадьба в июне, Зоя показывала кольца, народ прикидывал, что парные Vacheron – это десятка евро. Ася дозированно участвовала в обсуждении колец, а Миша сидел уже весь зеленый. Зое аннулировали визу в Штаты…
– Да знаю уже! – рявкнула Жукова.
Она не все знает! Зоя уже клянет и своего жениха,
– Значит, пойдет под венец поневоле, – снова рявкнула Жукова.
– Ее Марков совершенно адекватен, точно тебе говорю. Скорее поверю, что его ревность не так уж и беспочвенна.
– Блудит невеста? С Мишей или с Сашей?
– Говорю же, ты ничего не знаешь! Она на Мишу в суд подала!
– Знаю, это старая новость… Стоп! Хочешь сказать, что она иск так и не похерила? Не может быть!
Еще как может. Наумов, похоже, про суд еще не знает, он ведь живет не там, куда повестки шлют. На следующем заседании суд примет решение о проведении ДНК в отсутствие второй стороны. А вторая сторона «ни ухом, ни духом», хотя Зоя могла бы и сказать. Миша соберется в Тель-Авив «ни сном, ни рылом», а его на паспортном и тормознут. При Асе и детях. Извиняйте, сторожок-с…
– Сказки про отца в метрике это трали-вали, в тапки срали. Месть в чистом виде, – трещала Корнелия.
Или несуразный расчет вернуть Мишу. Зоя выходит замуж за Маркова, а при этом хочет вернуть Наумова. Сначала окунуть в говно с головой, а потом жить долго и счастливо? Это даже не мерзко, а просто глупо, что гораздо хуже, чем мерзко. Суд же не заставит Мишу делать израильский паспорт бэбику, а других резонов судиться нет.
– Да и зачем ей израильский паспорт, равно как и сам Миша с шалманом жен и детей? Есть же свободный Боря с двумя паспортами, – доказывала Маруся. – Погоди, она как раз опять что-то шлет…
Зоя стояла, облокотившись на темно-синюю Ауди с огромным темно-красным бантом на крыше. И подпись: «У меня радость, смайл, – Боря подарил машину, смайл».
– Уже две радости! – заржала Куки.
– Весы качнулись к свадьбе.
– Пусть уж скорее выходит замуж, все вздохнут спокойно. Лишь бы чего не выкинула в последний момент. И суд зачем-то, а где-то там еще и Саша болтается…
Тут Марусю прорвало: у одной новоселье, у другой свадьба и тачка, а где-то там и Саша болтается. А у нее ад, и всем пофигу! И еще говорят, что она злая! Какого хрена ей быть доброй, спрашивается?
Сначала крысе не понравился Дунин с аквалангами, потом матрасник. Привели какого-то чиновника с самого верха – крыса снова артачится: тот наверняка коррупционер. Где она собралась искать честных с сорока миллионами?
– Значит, вы в доме остаетесь? Как ты хотела? – с трудом переключилась Куки.
– Как бы не так! Крыса сменила пластинку: раз поместье так долго не продается, то переехать в наш дом она хочет прямо сейчас.
– Жукова, ты не вызываешь сострадания. Твой Хельмут не пальцем деланный, найдет решение. Плюнь, разотри и забей. Или сначала забей, потом разотри. Впереди майские, снова соберемся в Теле.
Только Земля обетованная сможет залечить раны изматывающей зимы. В этой тьме, в поголовных ремонтах и приступах биполярки у обитателей их света, они даже не отметили израильские паспорта Корнелии и детей. В Тель-Авиве будут каждый день шампанское на балконе пить за Кукины дарконы, давшиеся ей такой
кровью. А сколько еще радостей их ждет! Застолья на крыше, плов и борщ, а еще шаурмы на рынке поесть, сходить в Dallal, а еще в Social Club на бульваре Ротшильда.Ни Жукова, ни Фокс не могли и представить, что ничего этого не будет. Ни застольев на крыше, ни шаурмы, ни ресторанов. Ни даже шампанского на балконе. Не будет вообще ничего.
Глава 24. Байки из склепа
«Мы едем едем едем ту-ту
_эмодзи_самолетик_и_трамвай».
«Как обстановка?
_три_танцующих_девушки»,
– сыпались Кукины месседжи.
«Херовая, пляжи закрыты,
откроют ли к майским
непонятно», – ответила Маруся.
«Зря все жалуются, в Москве отлично».
«Пробок нет, пропуска делают на раз, полки не голые», – это тут же Миша.
«Ты скоро приедешь? Уже
майские вот-вот».
– Чтоб в карантине сидеть? Там же мрак! – завопил Миша уже в телефон, игнорируя тот факт, что «там» – это в Тель-Авиве, где Маруся как раз и сидит.
Уезжала из разудалого города, не знающего сна в коловороте вечной гульбы, вернулась в полицейское государство. На набережной, где всегда толпы, мертво, закрытые отели смотрят грязными окнами. Улицы пусты, наряды полиции останавливают редкие машины, проверяют, зачем и куда народ едет, штрафуют. На Песах, главный праздник, объявили комендантский час, в супермаркетах все смели… «Одна я такая безъяйцевая?» Это подруга из Иерусалима на фэбэ запостила: к Песаху во всей Эрец Исраэль исчезли яйца, – Маруся с тоской читала плоские комменты, как у кого обстоят дела с яйцами. Жизнь остановилась, событий нет. Сосед в перчатках и маске тащит по улице две связки туалетной бумаги. На балконе дома напротив сидит тетка, воздухом дышит в маске, это на третьем-то этаже!
«Ваня приезжает?»
«Вместе в карантине веселее»,
– все сыпала сообщениями Куки.
Ваня приезжает, хоть в этом спасенье. А ведь не хотел делать себе алию, у него, мол, американский паспорт, зачем ему израильский. В корону нужно десять паспортов иметь.
«Приезжает, вопрос только
в самолете, но это решаемо».
«Патамушта паспортов много
не бывает!!!_эмодзи_костер».
«Миша несет херь, что в Теле
ему в корону делать нечего
_эмодзи_рожица_в_потоке
_слез», – сообщила Маруся.
«Бздит», – лаконично ответил
Кукин айфон.
Должны открыть пляж, должна ж быть хоть какая-то гармония в мире, поставленном на дыбы. Все остальные чухались, а Израиль тут же ввел драконовские меры – самолеты зачехлить, поезда запарковать, граница на замке и никакого Песаха. Везде цифры зашкаливают, а в Израиле уже по нулям.