Полуварвар

Ситуация была не самой приятной, но меня грела надежда овладеть магией. Оружие это конечно хорошо, но волшебство открывало куда как большие перспективы. Правда и оно было не ультимативным доводом в схватке. Как разъяснил мне Гринольв, маги способны очень на многое, при должной подготовки им по силам даже организовать натуральное стихийное бедствие. Но это требует сложных ритуалов, прорвы энергии и многих расчётов. В бою же на это времени нет и маг вынужден использовать куда как более простые и быстрые чары. А толковые воины, что хирдманы ярлов, что южные рыцари, что витязи тех же эльфов обычно не брезгуют хорошей бронёй и не менее хорошими амулетами, способными сдержать парочку вполне себе убойных заклинаний от незадачливого волшебника.

Но если для большинства южных магов матёрый вояка, дорвавшийся до ближнего боя, это лютый пипец и повод молиться богам за упокой своей души, то ассоны смотрят на подобное иначе. Наши вирдманы натаскиваются в ратном деле не хуже всех остальных бойцов, так что им вполне по силам сдерживать натиск воинов и продолжать угощать тех магией. Самому Гринольву же и большая часть защитных амулетов не сказать чтобы помеха. Хотя он, если можно так выразиться, юнит штучный, его некорректно сравнивать с обычными хирдманами или даже дренгами. Однако ярл или один из его телохранителей, у которого кроме висюлек и броня со щитом и оружием зачарованы, уже имеет все шансы уработать старика, если таки добежит до близкого контакта. Поговорка о том, что на каждую хитрую гайку найдётся болт с крутой резьбой действует во всех мирах. Но тут далеко можно уйти, прикидывая, что маг обычно не воюет один, перед ним стоят воины, из чьих спин он шарахает заклинаниями и попробуй к нему пробейся не зажарившись, не сгнив, не превратившись в ледяную статую и не развалившись на куски от какого-нибудь плетения воздушных лезвий, а потом не повиснув на копьях и не будучи порублен топорами с мечами.

Меня же в данный момент интересовали куда как более приземлённые вещи, а не теория магии, кроме которой из-за слабости энергетики молодого организма, я пока ничего усвоить не мог. Мой разум сейчас усиленно прокручивал в голове всё что я знал о северной природе и её обитателях, пока тело стояло на борту драккара.

Наконец-то подошёл возраст четырнадцати лет и этой весной нам назначили испытания по прохождению которых должна была состояться церемония посвящения в мужчины. И если в прошлой жизни чем-то подобным было вручение диплома, после которого ты мог идти искать работу или топтать сапоги в армии, то тут всё было слегка посложнее. Вероятно ассоны когда-то логично решили, что мужик это не тот у кого пипирка между ног болтается, а тот, кто способен жить и преуспевать в наших суровых местах. А то нафиг такой нужен, если он не способен ни обустроить быт, ни добыть пищу, ни защитить хотя бы себя самого, не говоря уж о будущей семье? Так что четырнадцатилетних юношей по весне, едва море становилось пригодным для хоть какого-то каботажного судоходства, когда от непогоды можно было укрыться в ближайшем фьорде, вывозили в безлюдные места. А через месяцок забирали.

Недостаточный срок для того чтобы отсутствие рабочих рук серьёзно сказался на хозяйстве, но вполне достаточный чтобы слабаки и неумехи склеили ласты. Выживших же забирали в оговоренный срок, проводили церемонию и благополучно нагружали посевной после праздника тёплой весны. Обряды обрядами, а от настолько важных вещей тут никому не приходило в голову отвлекаться. Ранняя же весна идеально подходила для проверки навыков, лютой зимой без нормального дома или хотя бы землянки крайне проблематично выжить не то что юноше, а взрослому и многоопытному мужу. А летом тут любой дурак нормально устроится. Ну, не с Земли двадцать первого века конечно, а из местных.

— О чём задумался, ушастый? — раздался рядом голос подошедшего Тормода.

— Да думаю как ты протянешь без меня и моих мудрых советов, молотоголовый — хохотнул я, показывая свою обычную браваду.

— Отлично протяну — улыбнулся он — И добуду самую славную добычу, пока ты будешь стрелять гагар.

Брат как всегда был в своём репертуаре. Простого выживания ему было мало, за месяц он уже планировал выследить и взять какую-нибудь крупную дичь, в идеале хищника, что наиболее почётно. Олень или лось бы правда тоже подошли, но зачем мелочиться, если можно замахнуться на медведя или снежного пардуса? Воровать так золотую гору, жениться так на принцессе, мечтать так о звёздах, иное недостойно истинного ассона.

— Надеюсь у тебя получится. Мне будет крайне обидно, если тебя сожрут и ты так и не увидишь мой трофей — хмыкнул я на это.

— Сам смотри не сдохни — ударил он меня кулаком в плечо, подначивая и одновременно подбадривая.

Привычная перепалка успокаивала нас обоих пока приближался берег и мы бы вероятно так и продолжали её до самого конца, если бы сзади не раздался голос Олафа, который предводительствовал этим коротким походом. Всего в этом году в возраст входило пятеро пацанов, двое из нашей семьи, один из Бьёрнссонов и ещё два потомка сохранившего богатырскую стать старика, что стоял перед нами и являлся хедвигом похода.

Когда мы все приблизились, он достал небольшой кожаный кошель и без затей произнёс:

— Тяните жребий и пусть боги рассудят.

Вперёд мы с Тормодом шагнули одновременно, но моя рука оказалась проворнее. Пошарив в кошеле я взял одну ил пяти костяных пластинок и вытащил её на свет. Так оказалось белой в отличии от остальных четырёх, обожжённых на огне. Стоящий слева от нас Асмунд, крупный рыжеволосый парень с которым мы не раз сходились на кулаках, заржал и произнёс:

— Похоже ушастый снова тебя обошёл, Тори!

— Тихо! — прикрикнул на своего внука Олаф — Боги назначили ему это место, тут нет ни первых, ни последних. В своё время назначат и каждому из вас. Это ясно? Раз да, то разойтись.

Светлая пластинка значила, что тут я схожу на берег. Впрочем первым слезу, первым меня и заберут. Так что никаких волнений по поводу очерёдности не было, а мои руки просто достали из под лавки заплечный мешок с походной мелочёвкой и небольшим запасом еды, собранным мачехой. Затем я достал оружие, лук со стрелами, небольшой топорик и копьё, а потом поднял взгляд на отца, вращающего весло.

— Волнуешься, сын? — спросил он.

— Немного — признался я, пряча улыбку. Папаша у меня был немногословен и вообще весьма холоден в общении, даже называл чаще по имени, чем сыном. Впрочем у меня несколько братьев, так хоть всегда понятно к кому он обращается — Первое испытание бывает раз в жизни.

— Я тоже в своё время волновался — хмыкнул он с усмешкой — Но управился. А в тебе моя кровь. Иди на нос и сразу присмотри место, куда направишься.

— Да, отец — кивнул я этому белобрысому здоровяку.

О кузнечном деле он мог говорить бесконечно, но вот во всех остальных случая охотно чесал языком он разве что с Келдой, тут даже Тормод чаще всего получал лишь короткие, рубленные фразы. Так что можно было смело считать, что запас красноречия Йорана на ближайшие пару дней исчерпан. Но потом надо будет поспрашивать брательника, интересно будет узнать, как наш отец напутствовал его.

Сам Тормод предсказуемо обнаружился на носу, правда сейчас он похоже уже не был настроен на разговор. Лишь когда дно корабля начало скрести о песок дня он наконец произнёс:

— Не облажайся и да хранят тебя боги.

— И тебя, брат — ответил я, слегка пихнув его локтем в бок — Не хочу смотреть в глаза Келде, если вернусь один.

— За себя переживай — проворчал он, но я не был в обиде.

Дальше разговаривать было не о чем и когда раздалась команда Олафа, я без затей спрыгнул в воду, «имитируя высадку десанта на неподготовленный берег в условиях, приближенных к боевым». Драккары без груза имеют низкую осадку, так что мы подошли к узкому песчаному пляжу достаточно близко, чтобы водичка достала мне лишь чуть выше пояса, но всё равно обожгла холодом. Впрочем уж что-что, а это на севере дело привычное и я быстро начал перебирать ногами, стремясь добраться сначала до сухого места, а потом и до леса, где можно будет развести костёр и просушить одежду. Таящий снег ещё много где лежал, было прохладно, так что в мокрых портках можно и хозяйство отморозить.