Полузабытая песня любви

Ханна некоторое время молчала, повернув голову в сторону моря.

– Тоби был не из Блэкноула. Он вошел в мою жизнь на восемь лет… а потом так же стремительно покинул ее. Хозяйство и дом стали единственным, что спасало меня, когда он умер. Если бы я тогда уехала… я пропала бы, – сказала Ханна.

Когда они дошли до дальнего конца пляжа, она остановилась, сделала глубокий вдох, а затем одним стремительным движением стянула через голову блузку. Зак тактично отвернулся, но не раньше, чем успел заметить россыпь бледных веснушек, убегающую вниз, чтобы скрыться в костлявой ложбинке между ее грудей.

– А что, вы плаваете полностью одетым или как? – Она повернулась к нему, уперев руки в бока. На ней уже было бикини.

Зак, к своему удивлению, почувствовал себя вуайеристом и подумал, что, как это ни странно, ему можно смотреть на нее, практически обнаженную, на пляже, тогда как в доме увидеть ее в нижнем белье считалось бы неприличным. Он стянул с себя рубашку и джемпер, а затем снял джинсы. Ханна смерила его взглядом снизу вверх, начиная с его незагорелых ног и заканчивая широкими плечами, причем проделала это так смело и откровенно, что Зак едва не покраснел.

– Кто последний, тот тухлое яйцо! [49] – Она быстро ему улыбнулась и проворно пошла по гальке к морю.

Сделав в воде три шага, она уже оказалась в ней по колено, потом ринулась вперед, поднырнула под гребень волны и поплыла.

Зак последовал за ней, чертыхнувшись сквозь зубы, когда вокруг его лодыжек холодными тисками сомкнулась ледяная вода. Она показалась ему жгучей. Но затем неподалеку всплыла Ханна. Кожа сияла на солнце, мокрые гладкие волосы были прилизанные и скользкие, как шкура тюленя. Ее вид заставил его решиться. Он сделал глубокий вдох и нырнул, почувствовав, как у него свело все мускулы. Зак всплыл, задыхаясь и хватая ртом воздух.

49

Английская детская присказка, которую произносят дети, когда хотят, чтобы их друзья скорей к ним присоединились, особенно часто употребляется при купании в море; поскольку тухлые яйца воняют, последним не хочет быть никто.

– Боже!Как холодно!

Но уже когда он произносил это, холод стал казаться ему менее ужасным. Зак перестал молотить по воде руками и начал описывать небольшие круги, высматривая Ханну, пока наконец ее не увидел.

– Ну что, не так уж плохо, согласны? – спросила она.

Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз купался в море у берегов Британии, и теперь Зак подумал о том, насколько сильно оно отличается от тех теплых морей, где он привык проводить отпуск, с их чистой, будто в плавательном бассейне, водой и ровным песчаным дном. Там не было никаких опасностей, скрытых под водой. Зак осторожно опустил ноги на дно, нащупал камни и ощутил жесткое прикосновение водорослей. Воображение тут же нарисовало ему крабов, морских ежей, покрытых колючками, и еще каких-то существ с жалящими щупальцами. Он подтянул ноги и стал смотреть вниз, но смог разглядеть только свое тело, да и то нечетко, в виде размытого бледного пятна.

– Нужно проплыть подальше, там пойдет песок. Видите вон то место, где пляшут волны? Старайтесь его избегать. Там острые скалы. Ну, вперед. – Ханна выпалила этот поток наставлений, лежа на спине. Зак сделал вдох и устремился к ней.

Какое-то время они плыли рядом, удаляясь от берега. Ритм их движений был размеренным. Ханна ныряла через каждые несколько гребков, и Зак следовал ее примеру, ориентируясь под водой на облачко ее волос. Он плыл все дальше и дальше, пока наконец Ханна не вынырнула слишком близко. Они столкнулись. Ханна, извернувшись, легла на спину и при этом маневре коснулась Зака. Их тела скользнули одно по другому, что вызвало у Зака ощущение нежной мимолетной ласки.

– А Илир с вами не плавает? – спросил он.

– Нет, он по этой части слабак. Боится подводных течений.

– А здесь есть подводные течения?

– Теперь слишком поздно об этом спрашивать! Просто держитесь ближе ко мне, будете в безопасности. Отлив еще не начался. Шансы на то, что вас утянет в море, на самом деле… не очень велики. – Ханна улыбнулась, и Зак решил, что она шутит. – Эй, посмотрите туда. Мы можем забраться вон на тот камень. Прекрасное место для того, чтобы с него нырять. А еще я на нем загораю. И кроме того, он такой низкий, что, когда вы по нему шагаете, туристы думают, будто вы умеете ходить по воде. – Ханна осторожно взобралась на камень, чтобы встать так, как Зак уже видел прежде, на плоскую плиту, находящуюся на глубине примерно одного фута и как бы являющуюся продолжением пляжа. – Дальний конец этого камня остается под водой даже во время отлива, а у его края достаточно глубоко, чтобы могла причалить небольшая шлюпка. Пару сотен лет назад этим природным причалом регулярно пользовались контрабандисты.

– А какие товары они привозили?

– Да что угодно. Вино, бренди, табак. Специи. Ткани. Все, что легко унести после того, как товар будет доставлен сюда. Как вы думаете, почему коттедж Димити называется «Дозор»?

– Понятно, – произнес Зак, нащупывая пальцами ног выступы в камне, а потом вскарабкался на него, несмотря на уколы облепивших плиту острых ракушек.

Они сели бок о бок на краю импровизированного причала, и бриз холодил их обсыхающую кожу. Солнечные блики, играющие на волнах, слепили глаза.

– Так вот, значит, чем вы на самом деле занимаетесь в Блэкноуле? Пытаетесь начать все с начала? – проговорила Ханна, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

– Не совсем так. У меня ведь есть Элис. Мне хотелось бы, чтобы, как и раньше, дочь присутствовала в моей жизни. К сожалению, она находится в тысячах миль от меня. Я ее отец и не променяю этого ни на что. В каком-то смысле она все время со мной. Я о ней постоянно думаю. Наверное, я приехал сюда потому, что… мне нужно лучше узнать, кто я. С этим местом связано несколько поколений моей семьи.

– Вот как? – отозвалась Ханна. Скептическое выражение ее лица вызвало у Зака улыбку.

– Да. Видите ли, есть довольно большая вероятность, что Чарльз Обри является моим дедом.

Ханна моргнула, между ее бровей появилась крошечная морщинка.

– Вашим дедом… – повторила за ним она.

– Моя бабушка всегда утверждала, что была одной из любовниц Обри. Она и мой дед приехали сюда на отдых в тысяча девятьсот тридцать девятом году и познакомились здесь с художником. Он даже изобразил ее на одной из своих картин. И вы знаете, что говорили о Чарльзе Обри? Что он из тех мужчин, кто гладит по голове каждого ребенка, мимо которого проходит на улице, на тот случай, если это его сын.

– Внук Чарльза Обри. – Ханна слегка покачала головой, а затем откинула ее назад и засмеялась.

– Что тут смешного?

– Так, ничего. Просто забавно все иногда складывается, – сказала она, не приведя никаких объяснений, после чего задумалась, опершись подбородком на переплетенные пальцы рук. Ее узкие бедра покрылись мурашками. – Вы все еще любите Эйли? – спросила она будничным тоном.

– Нет. Я люблю… связанные с ней воспоминания. Люблю то, как у нас все начиналось. А вы все еще любите Тоби?

– Конечно. Но теперь я чувствую это по-другому. – Она поджала губы и повернула голову, чтобы взглянуть на Зака. – Совсем по-другому. – Она покачала головой. – Боже, мне даже трудно произнести его имя, так сильно я привыкла к тому, что нужно избегать любого упоминания о нем в разговоре с Илиром!

– Понятно, – произнес Зак многозначительно. – Наверное, это выводит его из равновесия?

– Да, но не в том смысле, как вы подумали.

– А как я подумал?