Поля Крови

Хоу Учлун, морщась, оглядывает его, Визира, меня, всех остальных парней из Кузни, что и привели меня сюда, а затем спрашивает:

— Как вы вообще, гаэкуджа, разбираетесь, кто есть ваш среди этой разносортицы?

Глебол пожимает плечами:

— Они все из моего отряда, господин.

— Почему же они не одеты в едином стиле и цвете?

— Стиле, господин?

Хоу кривит губы:

— Похоже звание гаэкуджи вам выдали незаслужено. Почему у них личные гербы на одеяниях? Они что, призваны как свободные отряды своих Домов? Вы ведь командуете единым отрядом какой-то Кузни, верно, гаэкуджа?

— Верно, господин.

— Значит, я делаю вам выговор, гаэкуджа. Первый из трёх возможных под моим командованием. И чтобы уже завтра они снова носили общие для всего вашего отряда одежды. Как я буду различать их на поле битвы, если они будут одеваться кто во что горазд?

Я-то ладно, я лишь выслушал всё это вскинув брови, а вот Хасок и Адалио отчётливо скрипнули зубами. Ну да, выслушивать, что одеяния их Великих домов это «кто во что горазд», неприятно.

— А теперь вернёмся к происшествию. Что случилось?

Глебол повёл плечами и коротко сказал:

— Мой помощник не имеет на поясе бляхи и его слова поставили под сомнение.

Визир молчать не стал:

— Не слова, а действия во время сражения. И не просто поставили, а меня пытались заставить вытащить меч и сойтись в схватке, подстрекали нарушить королевский эдикт во время службы.

Хоу Учлун поворачивается к нему так резко, что солдат не успел даже сдвинуть в сторону зонтик, прикрывая хоу от капель:

— Кажется, кто-то забыл, что такое уважение младшего к старшему. Кто-то забыл, что он теперь в армии, которая воюет. Кто это сделал?

Я отвечаю раньше, чем Визир тыкает в мою сторону пальцем:

— Этот человек я, господин хоу.

— Как тебя зовут?

— Лиал из Малого...

Хоу Учлун вскидывает руку, обрывая меня:

— Мне не важно, из какого ты Дома. Твой гаэкуджа определил человека, который может говорить и действовать от его имени, а ты забыл, что ты в армии, идар? Не слышу ответа, идар Лиал!

Я лишь молча пожимаю плечами. Сам не знаю, что на меня нашло. Ну, ранили Наглого и Тощего пару дней назад. Не убили же. Сегодня и вовсе обошлось. И чего холодный дождь не привёл меня в себя, не заставил остыть от гнева?

За спиной хоу Хасок корчит рожи и жестами показывает мне, какой я придурок. Согласен. А вот то, что мне нужно отрезать язык — лишнее. Или не отрезать?

Пока я пытаюсь сообразить, чего добивается от меня Хасок, хоу Учлун удивлённо тянет слова:

— Вот оно как. Значит, не раскаиваешься. Хорошо...

А до меня доходит и я торопливо вскидываю перед собой руки, складывая ладони в вежливом жесте:

— Господин хоу Учлун, позвольте сказать, — он замолкает и обходится коротким жестом, а я продолжаю. — В последних сражениях мой отряд не раз оказывался в нужный момент без поддержки ауры Визира, мои люди были даже ранены стрелами реольцев.

Хоу поворачивает голову и уточняет:

— А Визир — это видимо ты. И что ты можешь сказать в ответ на это обвинение?

Визир лишь пренебрежительно вздёргивает бровь:

— Обвинение? Лиалу всего четырнадцать, а во время обучения он был не лучшим моим учеником. Его обвинения не стоят того воздуха, который они сотрясают. Он плохо ощущает расстояние, ошибается со временем, теряется, если что-то начинает идти не так. Я прикрываю своей аурой самое меньшее пять отрядов в бою, а недоволен лишь Лиал, который до сих пор не понял, когда нужно умерить бег.

Я поспешил возразить:

— Это не...

Но хоу вскинул руку, обрывая меня:

— Довольно! И так все понятно. За непослушание, непочтение к старшему командиру и попытку нарушить эдикт короля в то время, как мы воюем с Реолом, идар Лиал, властью, данной мне королём, приговаривается к прохождению через мечи, — покосившись на Глебола, Учлун спросил. — Сколько у него даров?

— Четыре, он Возвышенный Мечник.

Хоу Учлун кивает и добавляет:

— Согласно уложению, количеству даров и тяжести проступка — дважды. За отсутствие раскаяния и дерзость перед лицом вышестоящего командира я добавляю ещё один проход. Хочешь что-то сказать, идар?

Я, стиснув зубы, чтобы и впрямь больше ничего не сказать, лишь качаю головой.

Учлун довольно кивает:

— Наказанию подвергнуть немедленно!

Идары вокруг замерли в нерешительности. Большая их часть. Но не Бихо. И не его дружок Слайд. Они без промедления шагнули ко мне, вцепились в одежду, сдирая с меня халат и оставляя в одних штанах. Словно им всё это не впервой. Не забыли даже сдернуть с меня медальон.

Окрик Глебола и Визира заставили шевелиться и остальных.

Десять минут и бывшие ученики Кузни Крови выстроились в два ряда. С каждой стороны по десять человек.

— Пошире, пошире стали!

Между рядами Визир отмерил двадцать шагов и сам встал первым. В руках у всех обнажённые мечи.

Глебол покосился на наблюдавшего за всем этим хоу Учлуном и рявкнул:

— Начали! Раз, два. Раз, два. Где пламя души? Резче, резче!

Об этом я только читал. И как-то, мчась через мокрый лес в поисках Визира, даже позабыл, о том, что наказанием в армии короля может стать не заключение, а казнь.

Стена мечей в три прохода — это, конечно, не казнь, но...

Каждый из парней мерно, под счёт Глебола опускал меч перед собой. Первым, самым простым из движений, которое едино во всех без исключения стилях меча. Что в Семи движениях Кузни, что в Мече льда и света моего Дома Денудо, что в Мече утреннего дождя Реола.

С мечей на уровне плеча срывались их призрачные копии. Двадцать шагов достаточное расстояние, чтобы выполненный без особого старания Дождь мечей растворялся бесследно и не долетал до противоположного ряда идаров.

Вот только мне идти ровно посередине между ними. Там, где сталкиваются призрачные мечи сразу обоих рядов.

В спину ощутимо толкнули, заставив сделать первый шаг.

— Чего замер?

Я обернулся, ожёг взглядом незнакомого мне идара и процедил:

— Руки уберите, достопочтенный.

Отвернувшись, двинулся вперёд. Стиснув зубы, вошёл в месиво «мечей», бушующее на уровне плеч и ниже.

Они стегнули по груди, животу, ногам.

Стегнули и безвредно исчезли, оставив ощущение, словно хлестнуло тонкой веткой в лесу.

Но я твёрдо знал, что это только начало и не останавливался.