Полые люди. Стихотворения

3. Огненная проповедь - Проповедь Будды перед священниками о скверне всего земного и о необходимости встать на путь отказа и аскезы. Нимфы Темзы (они же вагнеровские девы Рейна) позаимствованы из поэмы Эдмунда Спенсера, имеющей рефреном слова "Милая Темза, тише". У вод леманских - ср. "При реках вавилонских, там сидели мы и плакали". Леман - название Женевского озера, близ которого жил Элиот, работая над поэмой. Миссис Портер - персонаж непристойной солдатской песни. Терей - античный царь, обесчестивший Филомелу. Мистер Евгенидис - "одноглазый купец" из гадания мадам Созострис. Сделанное им приглашение носит гомосексуальный характер. Остров Псов находится напротив Гринвича. Именно в Гринвиче между королевой Елизаветой и лордом Лестером завязалась любовная интрига после загадочной смерти леди Лестер. Елизавета и Лестер упоминаются и в поэме Спенсера. Вейалала лейа - рефрен песни дев Рейна в "Сумерках богов". Я путь направил в Карфаген - цитата из "Исповеди" блаженного Августина; продолжение цитаты: "...где клокотанье нечистых страстей гуденьем отдалось в моих ушах". Горящий...

– отсылка к "Огненной проповеди" Будды. И Будда, и блаженный Августин - выразители идей аскетизма. О Господи, Ты выхватишь меня - слова Августина из "Исповеди".

4. Смерть от воды - Вся часть представляет собой краткий повтор ключевых тем и мотивов перед ударной концовкой (5-й частью).

5. Что сказал Гром. В этой части поэмы христианская символика и дальнейшее развитие легенды о Граале сочетаются с аллюзиями на притчу из "Упанишад": боги, демоны и люди приступили к сотворителю мира и попросили изречь слово тем, другим и третьим. Сотворитель ответил троекратным "да", которое в каждой из групп было растолковано по-своему. Что за орды...
– Исследователи сравнивают этот пассаж со "Скифами" Блока и "Грядущими гуннами" Брюсова. Уголино делла Герардеска и Кориолан (римский полководец, герой пьесы Шекспира) - два узника: один (согласно Данте) обречен на голодную смерть в запертой башне, другой заперт в темницу собственного духа. Я вам это устрою - слова Иеронимо, героя пьесы драматурга-елизаветинца Т. Кида "Испанская трагедия, или Иеронимо снова безумен". Иеронимо вовлекает убийц своего сына в спектакль по пьесе собственного сочинения и убивает их по ходу действия.

Убийство в соборе

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

УЧАСТВУЮТ

Хор женщин Кентербери.

Три священника.

Вестник.

Архиепископ Томас Бекет.

Четыре искусителя.

Служки.

Действие разворачивается в покоях архиепископа 2 декабря 1170 г.

Хор

Здесь остановимся, здесь, у собора, здесь обождем.

Опасность ли нас привлекла сюда, безопасностью

ль нас поманили!

Стены собора? Но что за опасность

Нас устрашила бы, разнесчастных кентербериек?

Какая беда,

С нами еще не бывалая? Нет нам опасности в мире,

Нет безопасности в церкви. Догадка о неком деянье,

Нашим очам уготованном во лицезрение, - нашим

стопам

К стенам собора велела. В свидетели мы обреченны.

С тех самых пор, как златой октябрь утонул

в унынии ноября,

Яблоки собраны и окладованы, с тех самых пор,

как земля стала бурыми остроконечными кочками

смерти в просторах болотистой бездны,

С тех самых пор Новый год начал ждать,

шевелиться и ждать, и дышать, и шептать

в темноте.

Труженик скинул заляпанный грязью башмак

и ладони приблизил к огню,

А Новый год начал ждать, и свершения ждет,

исполненья ждет Божия Воля.

Кто же ладони приблизил к огню и воспомнил

святых в День Их Всех?

Праведников воспомнил и мучеников, ибо ждут

Они? Кто к огню

Льнет, отрицая Творца?

Семь лет и еще лето миновало,

Семь лет, как наш ушел архиепископ,

Наш неизменно милосердный к пастве.

Но будет скверно, если он вернется.

То правит король, а то бароны,

Мы примеряли оба ярма.

Но, по большей части, о нас забывали,

А когда о нас забывают, мы выживаем.

Мы пытаемся поддерживать домашний очаг;

Купец, осторожный до робости, ищет умеренных

выгод,

Крестьянин клонится к клочку земли, клонится

землистым ликом к землице своей невеликой

Предпочитая пребывать в незаметности.

Ныне страшусь нарушенья положенной смены

спокойных времен:

С моря нагрянет зима, все сметая дыханием смерти,

Весна сатанинская с наших дворов оборвет ворота,

Корни и стебли изгложут нам очи и уши;

Лето пожаром чумы выжжет ложа потоков речных.

Лишь и останется ждать октября и паденья.

Ибо вотще ждать от летней поры утешенья

В знобкой зиме и в осенних пожарах.

Ибо вотще ждать от лета иного, чем ждать

В лысом от зноя саду очередной прохлады

октябрьской

Бедствие некое близится ныне. Мы ждем,

Ждем, ждут святые, ждут мученики, ждут святых

и замученных новых.

Ждет, в Руце Господа, Воля Его, дабы образ

привнесть в то, что ныне без_о_бразно зыбко;

Вижу и видел я это в столбе светового луча.

Ждет, в Руце Господа, а не в руках у мужей

государства, Господняя Воля, -

Те же - кто хитро, кто глупо - пытают грядущее,

цели лелея, -

Время в руках удержать и тропой своеволья пустить.

Грянь же, счастливый Декабрь, кто приметит тебя,

кто приветит?

Снова ли Сын Человека родится в помете презренья?

Нам, разнесчастным, деяний дано и не будет,

Только в свидетели и в ожидатели мы обреченны.

Входят священники.

Первый священник

Семь лет и еще лето миновало,

Семь лет, как наш ушел архиепископ.

Второй священник

А что же поделать нашему архиепископу да

и самому Папе Римскому

С упрямым королем английским и с королем

французским,

С их бесконечными махинациями и комбинациями,

С судами и пересудами, с совещаниями

согласованными и совещаниями сорванными,

С совещаниями неоконченными или

некончающимися

То в одном, то в другом конце Франции?

Третий священник

Во власти мирской, власти временной, и нет

ничего окончательно определенного,

Кроме насилия, двуличия и постоянных

злоупотреблений!

То правит король, а то бароны -

Сильный правит самовластно, а слабый -

своевольно.

Нет у них другого закона, кроме как заграбастать

власть и держать ее, пока не отнимут.

Сильный опирается на алчность и похоть прочих,

Слабый упирается в собственную похоть и алчность.

Первый священник