Полюбить Монстра

— Дай-ка подумать. Марика стопроцентно рассказала о том, что у меня тяжелый характер. Несколько раз назвала или деспотом, или тираном. Может, даже еще и свиньей обозвала, — Гор стал рядом со мной и тоже облокотился на перегородку.

— Зачем ты так с ней? Зачем так поступил с ее парнем?

— Мы сюда приехали отдыхать. Обсуждать свои поступки и решения я не собираюсь, понятно?

— Может, мне тогда вообще ничего не говорить? — ощетинилась я. — Что думаешь?

— Я не говорю тебе о том, что ты должна молчать, Мариш. Я просто не обсуждаю свои решения. Точка.

— Тогда может ты обрисуешь мне границы, за которые я не имею права выходить? — я выпрямилась и стянула с макушки резинку. Волосы тут же тяжелой копной упали на плечи.

— Ты что, пила? — на губах Гора внезапно показалась улыбка. Пьяненькая такая и искренне удивленная.

— Нет. Только домашний сок, — сердитым тоном ответила я и помассировала пальцами кожу головы. — Так что? Каковы твои границы? Работу твою мы не обсуждаем. Сестру — тоже. Что еще?

— Ты почему злишься, Мариш? — Гор повернулся ко мне таким образом, что теперь прижимался к перегородке только одним локтем.

— Потому что я совсем тебя не понимаю. Мы приехали вместе к твоим друзьям, но ты весь вечер провел в компании мужчин, — мне едва хватило мозгов не упомянуть имя Карины. — Ты разозлился на меня из-за Марики?

— Проблемы с Марикой — это только мои проблемы. И у меня нет никакого желания, чтобы ты с ней перемывала мне косточки. Ты со мной, а не с ней. И твое внимание должно быть направлено на меня, — Гор выпрямился.

— Звучит очень эгоцентрично, — я сузила глаза.

— Уж как есть, — Гор сунул одну руку в карман легких брюк, которые он надел после завершения готовки шашлыка.

Дальше продолжать этот разговор не имело смысла. Гриша не увиливал от ответов, но давал их лишь в той пропорции, которую считал самой эффективной.

— Ты обиделась? — спросил он меня и подошел ближе.

— Нет. Я просто злюсь.

— Ты когда злишься, начинаешь по-особенному заводить меня, — губы Гора растянулись в широкой и искренне весёлой улыбке.

Он хотел опустить руку мне на поясницу, но я не далась. Ни ужасное настроение, ни менее ужасные мысли в моей голове никак не способствовали нашему романтическому сближению.

— Думаю, что вам, Григорий Владиславович, нужно остудить голову, — прошептала я и направилась обратно в комнату.

Взяв полотенце и сменную одежду, я ушла в ванную. Колючие и кусачие сомнения снова начали заползать в мое сознание. Зачем я всё это допустила? Зачем вообще приехала сюда? Зачем вообще находиться рядом с мужчиной, которого… которого я на данный момент не любила? Нет, Гор мне нравился. Даже очень сильно нравился. Но любви никакой не было. Наверное, именно поэтому я могла с ним разговаривать так, как никогда не позволяла себе разговаривать с Юрой.

А что потом? Мы просто разойдемся и всё? Но, с другой стороны, разве не в этом заключается вся прелесть свободных отношений? Нет никаких обязательств и обещаний. Никто не связан никакими документами и штампами в паспорте.

Вернувшись в комнату, я увидела, что Гор всё еще стоял на балконе. Взбив подушку, я легла в кровать и закрыла глаза. Послышался тихий щелчок двери. Гор закрыл балкон и через несколько секунд я почувствовала, что он прилёг рядом. Прилёг всего лишь на несколько секунд, чтобы… чтобы поцеловать меня в лоб, поправить тонкое одеяло у моих ног, а затем бесшумно уйти.

Я же вместо того, чтобы быстро подняться с кровати и не дать ему переступить порог спальни, так и осталась лежать. Потому что не понимала, где между нами пролегала эта грань дозволенности. Потому что всё еще злилась и даже чуточку обижалась. Дура нерешительная!

Спрятав голову под подушку, я крепко-крепко закрыла глаза, отгоняя от себя одну мерзкую неприятную мысль. Мысль, которая была навеяна моей неуверенностью и всё еще таким свежим страхом перед новым предательством.

Он пойдет к ней. К Карине. Пойдет и останется в ее комнате. До утра.

Никакое увещевание здравого смысла так и не смогло побороть эту глупость в моей голове.

Глава 22.

— Мариш, можно тебя попросить присмотреть за завтраком на плите? — спросила меня следующим утром Диана. — А я пока малышню выпровожу, пусть гуляют. Всё равно мы их уже покормили.

— Да, конечно. Без проблем, — охотно согласилась я. — Может, мне за Марикой сходить? Она там, наверное, всё еще одна сидит.

— А ее нет уже. Ты разве не знаешь? — Диана бросила на стол кухонное полотенце.

— То есть?

— Я сегодня раньше всех встала. У моего похмелье жуткое было, голова раскалывалась. Я пошла на кухню за водой и таблетками. Столкнулась с Марикой. Она пока все спали, ушла. Попросила ничего Грише не говорить. В общем, вот так вот.

Сегодня утром, когда я проснулась, Гора рядом не обнаружила. Я вообще не была уверена, что он ложился. Тупая неприятная боль в груди, вызванная ревностью, утащила за собой остатки и без того беспокойного сна. Я спустилась на кухню и встретилась с Дианой. Она мне нравилась как человек. С ней легко. Диана всё понимает с полуслова, полувзгляда.

Я в этом еще раз убедилась, когда к нам присоединилась Карина. Она была заспанная, но бесконечно довольная. Моя ревность тут же послала запрос фантазии, и я не заметила, в какой момент начала перебирать в голове варианты, как и насколько долго Карина этой ночью кувыркалась с Гришей в одной постели.

— Чего это ты такая довольная? — подозрительно спросила Диана.

— Ничего. Утро просто хорошее, — Карина села за стол.

Диана на несколько секунд встретилась со мной взглядом. Такой же взгляд у нее был и вчера, когда Карина порхала рядом с Гором, а Диана, не выдержав, позвала ее к нам.

— Мужчины в бассейне сейчас, — обронила она, будто между делом. — Приходят в себя после вчерашнего.

Диана обогнула стол, чтобы выйти из кухни и быстро прошептала мне на ухо, пока Карина чистила яблоко:

— Он спал на диване. Но лучше, если он будет спать в твоей постели.

Когда мы с Кариной остались вдвоем на кухне, я решила полностью переключиться на завтрак для всей нашей далеко немаленькой компании. На душе образовалась спасительная лёгкость. За эту ночь я придумала себе столько всего, чего на самом деле не произошло. И мне стало жутко стыдно.