Полюс капитана Скотта

Они оба знали, что к собачьим упряжкам начальник экспедиции по-прежнему относится с недоверием, полагаясь исключительно на лошадок да еще на свое «заморское чудо техники» — тройку мощных механизированных саней на гусеничном ходу. Но вместе с тем понимали, что пристрастие капитана к своим миниатюрным лошадкам да к мотосаням ответственности за судьбу собак с них не снимает.

— Лайки плохо переносят это путешествие, сэр, — мрачно ответил лейтенант [8] .

— У меня сложилось такое же впечатление, — проворчал Скотт.

8

Лейтенант Сесил Мирз был ответственным за сохранность собак и за работу собачьих упряжек, а капитан драгунского полка (в романе, по русской традиции, он предстает в чине кавалерийского капитана, то есть ротмистра) Лоуренс Отс (в некоторых публикациях — Оутс) отвечал за сохранность маньчжурских пони и за работу их упряжек.

— Животные явно не приспособлены к жизни на судне и к штормовым переходам, господин полковник флота, это очевидно.

Похоже, Мирз никак не мог смириться с тем, что офицера, чей чин соответствует чину сухопутного полковника, на флоте, а значит, и здесь, в экспедиции, организованной военными, именуют «капитаном». Теперь, когда Скотт представал перед полярниками и моряками без мундира, такое обращение к нему — «полковник флота» — одного из офицеров напоминало всем остальным о его высоком флотском чине. Тем более что рядом со Скоттом были еще капитан (командир) судна Эванс и кавалерийский капитан Отс.

Наверное, поэтому ни одного замечания Мирзу он так и не сделал, а все остальные офицеры постепенно перенимали эту форму обращения.

— Одного мы уже потеряли. Как ведут себя остальные? Каково их общее состояние?

— Такое же, как и большинства людей на этом судне, после всех пережитых ими штормов. Не считая, конечно, нескольких наиболее опытных моряков.

— Благодарю за уточнение, — сквозь зубы процедил Скотт.

— Но как только собаки окажутся на земле, в снегах, сразу же почувствуют себя в родной стихии, — заверил его Дмитрий, и капитан обратил внимание, что английский язык этого русского стал значительно чище и непринужденнее [9] . — Но пока что большинство из них терпят лишения от холода, поскольку находятся на мешках и просто на открытой палубе…

9

На быстрое овладение Дмитрием английским, а также на его сообразительность и трудолюбие, Скотт указывал в своем дневнике.

— От холода? — прервал его начальник экспедиции. — Но ведь вы уверяли, что они выдерживают сорокаградусные морозы.

— И пятидесятиградусные тоже. Но при сухом морозе и сухой шерсти. А здесь они страдают оттого, что постоянно мокрые. Мы закупили собак гиляцкой породы, сэр, которые в течение столетий используются на Дальнем Востоке не только гиляками [10] , но всеми уважающими себя русскими каюрами. В Антарктиде они не подведут.

— Но я слышал, что лучший из ваших псов тоже заболел.

10

Гиляки — русское, теперь уже прежнее, название дальневосточной народности нивхов, проживающей в низовьях Амура и на острове Сахалин.

— Качка и холодная морская купель едва не доконали этого пса, он отказывался от еды и, кажется, смирился с гибелью. Но я закидал его в сено, где за сутки он ожил, отогрелся и теперь уже ест, как все. Еще одного пса смыло волной за борт, но, к счастью, следующая волна вернула его на палубу. Все мы очень удивились такому странному спасению, поэтому дружно выхаживаем этого пса.

Скотт поднялся из-за стола, медленно прошелся вдоль него и, остановившись напротив каюра, с иронической ухмылкой спросил:

— Если бы вам, господин Гирёв, представилась возможность одному дойти на нартах до полюса, вы решились бы?

— Между Сахалином и Амуром я намотал столько миль, что хватило бы на путь от Южного полюса до Северного, — спокойно заметил каюр. — Дайте мне одного попутчика — и я готов выступить.

В течение какого-то времени Скотт удивленно всматривался в исполосованное морщинами лицо каюра, а затем без какой-либо иронии поинтересовался:

— И каким же видится вам этот поход? Как вы организовали бы его?

— От последнего склада, заложенного вспомогательной группой, мы уйдем с двумя нартами, груженными провизией и кормом для ездовых, да еще с десятком запасных собак, — каюр произносил это с такой твердостью, словно вопрос о его личном походе к полюсу уже был делом решенным. — Вернемся на одних нартах, пустив два с лишним десятка собак на корм и собственное пропитание.

— Э, да вы, оказывается, уже все обдумали?! И даже выработали свой план покорения полюса.

— Не обдумавши все как следует, на такое дело идти не стоит, — очевидно, забывшись, по-русски ответил Дмитрий, но Сесил сразу же перевел его слова. — У нас, у сахалинских каюров, не зря говорят, что «Ледовый тракт только потому и существует, что исправно платит дань смерти».

4

Выслушав перевод этих слов, Скотт попросил лейтенанта повторить их и только потом согласно кивнул.

— Наверное, так оно на самом деле и происходит. Вы, простой каюр, уверены, что, получив необходимые инструменты, сумели бы обнаружить полюс, точнее, установить его местонахождение по астрономическим наблюдениям?

— Не уверен, — продолжал переводить его ответы Мирз. — Особенно сомневаюсь в том, что астрономическим определениям простого русского каюра поверили бы в Англии. Полюс — это ведь не верстовой столб на почтовом тракте, а черт знает что и чем помеченное. Поэтому-то и спутник мой должен быть человеком, способным определить, где именно этот пуп земли находится. Это все, что от него требуется, а уж я по компасу вести буду столько, сколько понадобится.

— Где вы нашли этого русского, Мирз? — едва заметно улыбнулся Скотт.

— Известно где — в России. По-моему, неплохой, знающий свое дело каюр.

— Разве не чувствуете, как он опасен? Того и гляди, сам рванет к полюсу, опережая нас.

— Он и в самом деле опытный каюр. Снежная пустыня для него столь же привычна, как для нас — английские лужайки.

— Без вас к полюсу не уйду, — тоже с улыбкой заверил капитана Дмитрий Гирёв. — С вами — пожалуйста. Так что берите меня в спутники, господин полковник флота, — не ошибетесь.

Прежде чем ответить, англичанин решительно покачал головой.

— С удовольствием взял бы вас, каюр; такие люди лишними в экспедиции не бывают, но… вы ведь подданный Российской империи. Само ваше появление на полюсе тут же позволит русскому императору заявить свои претензии на него и на всю разведанную нами часть Антарктиды.

Каюр наткнулся на холодный, явно высокомерный взгляд англичанина, и так и не понял: шутит он или же всерьез опасается, что появление на полюсе русского каюра может вызвать настоящий имперский переполох.

— Если понадобится, я готов подождать вашего возвращения за полмили от полюса, — тоже всерьез произнес Гирёв, разве что глаза его по-прежнему излучали некую хитринку. — К слову, я слышал, что свои походы Амундсен проводит на собаках, приглашая с собой эскимосов, которые обычно идут впереди основной группы и строят для него снежные дома — иглу. Те самые, в которых веками спасались от пурги и морозов их предки. Если таким же способом он будет двигаться к Южному полюсу, то достигнет его, не обморозив ни одного человека. И дай-то бог, чтобы не оказался там раньше нас. Причем подданство проводников-эскимосов смущать его не станет.