Помечтай немножко

— Я обещаю… — с трудом подбирая слова и запинаясь, проговорил Гейб, — обещаю, что никогда в жизни больше тебя не ударю.

— Мы с мамой уезжаем во Флориду, — сказал Чип, продолжая пятиться. — Тебе не нужно больше притворяться.

Повернувшись, мальчик побежал к дому, оставив Гейба в одиночестве. За всю свою жизнь Гейб Боннер еще никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в этот момент.

Заперев двери дома Кристи, Рэчел положила в сумочку запасные ключи. Туда же она сунула автобусные билеты, которые Кристи еще вчера оставила для нее на столе в кухне, прежде чем уехать с Этаном на конференцию священнослужителей.

По дороге на гору Страданий Рэчел обратила внимание, что успела запомнить каждый поворот дороги, и почти каждое дерево, и покрытую дикими цветами поляну. Была суббота, а она наметила свой отъезд из Солвейшн на понедельник. Оставаться на более долгий срок было бы для нее слишком мучительно.

Рэчел прекрасно понимала: если она хочет как-то жить дальше, ей нужно научиться почаще думать о хорошем, а не о плохом. В конце концов, убеждала она себя, за время ее пребывания в Солвейшн произошло немало хорошего. Эдвард окончательно выздоровел и окреп. Она подружилась с Кристи Браун. Наконец, она познакомилась с человеком, о котором всю оставшуюся жизнь будет вспоминать с теплотой.

Подъехав к дому, Рэчел увидела Гейба, поджидающего ее на крыльце. Она поставила «форд» в гараж и пошла к нему. Душа ее была полна горечи. Ей было так жаль, что все так вышло.

Гейб сидел на верхней ступеньке ведущей на крыльцо лестницы, опершись локтями на широко расставленные колени и свесив вниз тяжелые кисти рук. Вид у него был тоже несчастный, вполне под стать ее настроению.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал он.

— О чем?

— О Чипе. — Гейб поднял глаза на Рэчел. — Я его ударил.

Сердце Рэчел встрепенулось и забилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет через горло. Она вихрем взлетела вверх по ступенькам, но прежде, чем она добежала до двери, Гейб поймал ее за руку.

— С ним все нормально. Я просто… просто шлепнул его по попе, да и то не так уж сильно.

— По-твоему, это нормально?

— Конечно, нет. Он не сделал ничего такого, за что его следовало бы шлепнуть. Я никогда… никогда не бил детей. Это… — Гейб шагнул назад и запустил руку в собственные волосы. — Боже мой, Рэчел, я просто потерял контроль над собой. Я извинился перед ним. Я объяснил ему, что он ничего плохого не сделал. Но он этого не понимает. Да и как ему это понять?

Рэчел молча смотрела на него. Ей было ясно: она сделала очень серьезную ошибку. Несмотря на тревожные признаки, на которые она сама не раз обращала внимание, ей все же каким-то образом удалось убедить себя, что Гейб не сделает Эдварду ничего плохого. Но она ошиблась. Ей нельзя было оставлять сына наедине с Гейбом Боннером.

Отвернувшись, Рэчел вошла в дом.

— Эдвард! — крикнула она с порога.

Мальчик вышел к ней из коридора, маленький и испуганный. Сделав над собой усилие, Рэчел изобразила на лице улыбку.

— Пакуй вещи, партнер. Оставшиеся несколько дней мы поживем в доме Кристи. Я даже нашла няню, которая побудет с тобой, чтобы сегодня вечером тебе не надо было ехать в кинотеатр.

Рэчел услышала, как за спиной у нее хлопнула входная дверь, и по настороженному выражению, появившемуся в глазах Эдварда, поняла, что вошел Гейб.

— Мы прямо сейчас поедем во Флориду? — спросил Эдвард.

— Нет, не сейчас. Не сегодня. Но скоро.

— Чип, я рассказал твоей маме о том, что случилось, — заговорил, выступив вперед, Гейб. — Она очень рассердилась на меня.

Неужели он не понимает, что никакими словами ему не загладить своей вины, подумала Рэчел. Дрожащей рукой она погладила Эдварда по щеке.

— Никто в мире не имеет права тебя бить, — сказала она.

— Твоя мама права.

Эдвард взглянул снизу вверх на мать.

— Гейб рассердился из-за того, что я стучал молотком по доске, а этого делать было нельзя. А потом я назвал его очень плохим словом. — Эдвард понизил голос до громкого шепота. — Я назвал его придурком.

В других обстоятельствах все это выглядело бы смешно, но только не сейчас.

— Так или иначе, Гейб не должен был тебя бить. Хотя ты тоже поступил очень нехорошо и должен извиниться.

Эдвард прижался к боку матери, набираясь храбрости, и, возмущенно глянув на Гейба, сказал:

— Извини, что я назвал тебя придурком.

Гейб встал на одно колено и посмотрел мальчику прямо в глаза, чего никогда раньше не делал. Он решился на это только сейчас, когда было уже слишком поздно.

— Я прощаю тебя, Чип, — сказал он. — Надеюсь, когда-нибудь и ты сможешь простить меня.

— Я же сказал, что простил тебя.

— Я слышал. Но ты только так сказал, а на самом деле продолжаешь на меня сердиться. И я тебя прекрасно понимаю.

Эдвард снова посмотрел на мать.

— А если я в самом деле его простил, нам все равно нужно ехать во Флориду?

— Да. Нам все равно нужно ехать, — с трудом выговорила Рэчел. — А теперь беги в комнату и собирай вещи. Пакуй все в корзину из прачечной.

Мальчик не стал больше спорить, и Рэчел поняла, что ему хочется как можно скорее уйти. Как только он исчез, Гейб повернулся к Рэчел.

— Рэч, со мной сегодня что-то случилось. Когда я… Понимаешь, Чип не заплакал, но у него губы задрожали. Он прямо как будто сломался — не физически, а морально.

— Если ты пытаешься как-то наладить с ним отношения, то идешь по не правильному пути. — Не желая, чтобы Гейб увидел, как и она тоже сломается, Рэчел направилась в кухню, однако он последовал за ней.

— Ты послушай, — снова заговорил он. — Не знаю уж, как так получилось — может быть, я был просто в шоке от того, что сделал… Но в первый раз я почувствовал, что вижу перед собой именно его. Понимаешь? Его, а не Джейми.

— Гейб, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Рэч…

— Пожалуйста. Встретимся в кинотеатре в шесть часов.

Ничего не говоря, Гейб пошел прочь.

Рэчел собрала все их с Эдвардом нехитрое имущество и погрузила его в «форд». Затем, сев за руль машины, она погнала ее прочь от коттеджа Энни, глотая слезы. Этот маленький домик был для нее символом всего того, о чем она мечтала, а теперь он остался позади, в прошлом, Устроившийся на заднем сиденье Эдвард чисто рефлекторным жестом ощупал сиденье в поисках своего верного Хорса и, не найдя его, принялся сосать большой палец.