Помереть не трудно

— Да не пью я кровь! Я витамины пью. И синтетический гемоглобин.

Это был крик души. Почему меня все принимают за какого-то урода?

Старуха неожиданно замолчала, и удивительно проворно перебирая ногами, подкатилась ко мне и накрыла лицо своей морщинистой пятернёй.

Ладонь была на удивление чистая, сухая и мягкая. Пахло от неё свежемолотым кофе…

— Прощения просим, — через минуту сказала бабка, отняв руку и зачем-то поправив мне воротничок на рубашке. — Поторопилась. Простите старую… Как увидела стригоя без Печати — так прям взыграло ретивое, не удержалась. Сколько мы их в войну колами попротыкивали — страсть.

— В гитлерюгенде были специальные зондер-команды из новосозданных стригоев, — тихо заметил Алекс. — Злые, голодные и безмозглые. Им даже оружия не давали… Мы на вас не в обиде, гражданочка, — склонил голову Алекс и щелкнул каблуками испанских туфель.

— Матрёна Потаповна Фролова, потомственная ведьма, — с достоинством кивнула старуха. — Чистка ауры, привлечение благоприятных эфиров, налаживание контакта с почившими родственниками. Всё в рамках разрешенной магии. Лицензия номер одна тысяча восемьсот два.

И совершенно неожиданно она протянула Алексу вполне современную визитку. Буквы были стилизованы под старославянскую кириллицу.

— Пойду я, — подхватилась она, как только Алекс сунул визитку в карман. — Заболталась тут с вами…

И бабка, прижимая к боку объёмистую кошелку, шустро заковыляла прочь.

— Гражданочка, — позвал Алекс.

— Чегось? — обернулась с готовностью бабка.

— Собачку заберите.

— Воланд! — позвала бабулька. — К ноге.

Чёрный пудель послушно выплюнул штанину Алекса и потрусил к старухе. Взгляд собачьих глаз-бусинок выражал к нам, грешным, полное презрение.

После ухода бабки, отдых на лавочке утратил свою первозданную прелесть. Настроение стремительно падало. Я вновь принялся думать о Мириам, о том, что надо нам с ней поговорить…

— Идём, — Алекс стремительно вскочил. Подхватив папку, выданную Геной, он завертелся на месте, высматривая что-то мне неизвестное.

— Куда?

Из меня словно высосали всю душу. Небо казалось серым, как асфальт, и таким же бугристым. Деревья больше не радовали свежей листвой, а воробьиный писк вгрызался в уши, как высокоскоростное сверло.

— Надо найти таксомотор. Поедем на кладбище.

— Куда?..

— Разговор со старухой натолкнул меня на пару мыслей, — Алекс шагал бодро, пружинисто, я же, несмотря на сытный перекус, плёлся нога за ногу. — Да что ты тащишься, как дохлая мышь?

— Не знаю, — мною овладело полное равнодушие. — А мы куда-то торопимся?

— Так, погоди… — сунув папку под мышку, шеф пощупал воздух вокруг меня. — Ну бабка, — он беззвучно выругался. — Ну стерва…

— При чём здесь старуха?

— Спрошу тебя как колдун колдуна: на тебя когда-нибудь порчу наводили?

— Не припоминаю, — я поёжился. Порча — это хреново. От правильно наведённой порчи можно и кони двинуть.

— Не удержалась всё-таки, старая перечница, — Алекс достал визитку. — Чистка ауры у неё… Привлечение эфиров… Чернокнижница она. Потомственная.

— Почему вы так решили?

— Потому что белые ведьмы порчу не наводят. Даже на стригоев. То-то она тебя углядела! Конкуренции побоялась, вот и накинулась.

— Она же извинилась, — мир будто накрыли серой застиранной марлей. Красок в нём не осталось, запахи сделались тухлыми, а свет солнца вызывал невозможную головную боль.

— Но подарочек напоследок оставила.

— И что теперь делать?

— Да ничего особенного, — пожал плечами шеф. Тяжелая папка у него подмышкой всё время норовила выскочить. — Зажигалку дай.

Сунув руку в карман джинсов, я пошарил, и ничего не нашел.

— Она у вас.

Очень хотелось лечь прямо на траву, свернуться калачиком и перестать реагировать на раздражители.

Алекс похлопал себя по карманам, нашел зажигалку, щелкнул колёсиком и поджег бабкину визитку.

— Стой спокойно, — скомандовал он и стал водить горящей бумажкой вдоль моей ауры.

Огонёк, пожирая бумажку, сыто потрескивал, и время от времени вспыхивал оранжевыми всполохами.

— Ну как? — спросил Алекс, когда визитка рассыпалась чёрным пеплом. — Полегчало?

Я прислушался к себе. Серая марля убралась, краски постепенно возвращались, да и голову перестали распиливать пополам.

— Кажется, да. Спасибо.

— Тогда пошли, — и шеф устремился туда, откуда слышался шелест покрышек и гул автомобильных гудков.

— Может, объясните, что это было? — догнав Алекса, я пошел с ним нога в ногу.

— Проверка, — небрежно пояснил шеф. — Думаешь: шли себе спокойно по аллее, присели перекусить на лавочку, и тут же встретили ведьму? Не много ли совпадений?

— А кто её мог подослать? «Семаргл»?

— Я думал о Совете. Но это тоже небезынтересная версия. Как раз ведьма-то и натолкнула меня на некоторые мысли…

— Проверить кладбище, которое раскопали строители?

— Жаль, Гиллель далеко. У него бы это получилось лучше.

— Можно его вызвать. Думаю, он не откажется нам помочь.

— Сами справимся. У Гиллеля и без нас дел по самое не балуйся.

— А может тогда… Мириам?

Алекс остановился.

— А тебе хотелось бы, чтобы она была здесь?

Я честно задумался. Представил, как она живёт в соседнем номере гостиницы, как мы, втроём, чинно ужинаем в ресторане…

— Наверное, нет, — покачал я головой. — Но если она может помочь…

— Разберёмся, — шеф вновь стремительно зашагал по аллее.

Впереди уже виднелась дорога, покрытая автомобилями, как фаланга панцирной пехоты — щитами. Они стояли плотно, бампер к бамперу, и непрерывно гудели.

— Кажись, пробка, — заметил я.

— Да, ничего хорошего, — вздохнул Алекс. — Ну-ка, дай трубу.

Я достал телефон. Шеф, покопавшись в папке, набрал какой-то номер.

— Геннадий? — сказал он в трубку. — Вы говорили, что с затруднениями я могу обращаться непосредственно к вам. Так вот: одно такое возникло. Нам с коллегой нужно попасть на кладбище… Разумеется, на то самое. И как можно быстрее. Сейчас сброшу геолокацию, — он нажал несколько кнопок. — О’кей, ждём.

— И что?