Помереть не трудно

Пришло понимание: я не хочу умирать. Нет, не так: я всё ещё хочу победить!

Откуда взялось это чувство — я не знаю. Возможно, пробудил его яростный, исступлённый взгляд Неясыти, который я изредка ловил сквозь прутья Клетки. Но скорее всего, оно с самого начала было во мне.

Я всегда был упрям.

И когда добровольно записался в армию, и когда не хотел умирать от осколочного ранения в живот. И когда на меня напала та тварь в переулке… В тот самый день, когда я встретил Алекса.

Вервольф нанёс очередной удар — справа, раздробив мне скулу. Я почувствовал, как хрустнула кость… Упав на колено, я закрыл глаза, пережидая пульсирующую вспышку боли.

Это ерунда, — уговаривал я себя. Гроб, обёрнутый серебряными цепями — вот это не ерунда. То же серебро, вплавившееся, въевшееся в кожу, и от этого жгучее, словно раскалённый уголь из печки — вот это не ерунда.

Жажда — бесконечная, глубокая, как чёрная дыра, которая не ослабевает, которая присутствует всегда… Жажда, которая может свести с ума, если поддаться ей хотя бы на миг — вот это не ерунда.

Никакое сырое мясо, никакие витамины, железо и искусственный гемоглобин не заменят вкуса настоящей человеческой крови. Не сравнятся с горячим током, который бежит по венам, с сытой тяжестью в полном желудке, с ощущением могущества, которое даёт только она. Тёплая человеческая кровь из отворённой вены…

И бороться с этой тягой каждый день, каждый миг своего существования — вот это не ерунда. Я не стану стригоем, как бы им этого не хотелось. Я не сделаюсь упырём, вурдалаком, кровожадной нежитью.

Ни. За. Что.

Я поднялся на ноги. Вервольф, беспечно повернувшись ко мне спиной, потрясал кулаками и победно выл, задрав лицо к сходящимся прутьям Клетки.

Я прыгнул на него и повалил. И взял на болевой.

Правильно Алекс говорил: злость накануне драки только на пользу. Он правда не уточнил, что злость эту надо переварить, преобразовать, превратить в источник силы. Использовать для того, чтобы победить.

Барьеры внутри меня лопались, как весенние почки. Я чувствовал, как вспухает поток силы, как он, подобно цунами, сметает всё на своём пути, как разбивается о свод черепа и выплёскивается наружу в дикарском крике.

Шея вервольфа была рядом, всего в паре сантиметров от моего лица. Я видел, чувствовал, как бьётся горячая жилка под кожей, как кровь бежит по его венам.

Клыки мои выдвинулись, рот распахнулся… Я почувствовал вкус его пота на языке, и теперь он не казался мне отвратительным. Он был сладким, манящим, желанным. Горло свело судорогой предвкушения.

Нет. С хрустом сжав челюсти, я спрятал клыки. Я не буду пить кровь. Не стану тем, кто отнимает жизнь. Я — не такой.

Живот скрутило огненной судорогой. Весь мой организм, всё моё тело жаждало этой крови. Сопротивлялся лишь разум.

Меня охватила агония.

Вот она, вена! Стоит лишь открыть рот — и придёт облегчение. Наступит счастье…

Честное слово: больно было так, словно меня окунули в кипящее масло. А во внутренности лили расплавленный свинец.

Зажмурившись, откинув голову как можно дальше, я закричал.

И в этот момент лопнул какой-то последний барьер. Вдруг, неожиданно, по венам потекла сила. Она была как искрящийся ручей, как поток игристого вина — сладкий, терпкий и необыкновенно вкусный.

Несколько мгновений я наслаждался этим потоком, бессмысленно и безмолвно. А потом пришло понимание.

Это сила вервольфа! Это её я поглощаю с таким удовольствием. Мы до сих пор находились в клинче, в тесном контакте… и я впитывал его энергию всем телом.

Осознав это, я тут же отпрянул. Оттолкнул от себя вервольфа, и пятясь, отполз подальше от него, в конце концов уперевшись в прутья Клетки.

Мне было наплевать, как это выглядит со стороны.

Я ожидал, что оборотень сейчас встанет, что он бросится на меня, чтобы нанести последний сокрушающий удар… Но он не шевелился.

Зал замер, затаив дыхание, вместе со мной. Я не понимал, что происходит.

Как же так? Он же мордовал меня, как хотел. Захват — это была просто попытка, предпринятая от отчаяния. Как последнее средство, последний шанс не сдаться без боя…

В клетку осторожно вошел другой вервольф — тот самый пожилой здоровяк, с которым договаривался шеф.

Алекс и Неясыть шли за ним.

Вервольф подошел к неподвижному телу, опустился на колени, перевернул его на спину… А затем посмотрел на меня.

Я поднялся, но так и стоял, прижавшись к прутьям. Они давали опору. Без поддержки Клетки я бы упал.

— Чистая победа, — сказал вервольф. Подошел к Алексу и протянул тому руку.

— Он мёртв? — я не сразу понял, что эти слова произнесло моё горло.

— Ты победил, — ответил Алекс.

Глава 14

Отпустив руку вервольфа, Алекс подошел ко мне и встал рядом.

— Ты победил, кадет. Победил в честном поединке. Поздравляю.

В глазах у меня помутилось. К горлу подкатило, и если бы в моём желудке было хоть что-то, кроме пары глотков клюквенного сока — меня бы вырвало.

Несмотря на отчаяние, я чувствовал необычайный подъём сил. Под кожей словно пузырилось шампанское, омывая тело волнами жара. Хотелось кричать. Издавать победные вопли, прыгать до потолка…

Я убил его, — мысль с трудом пробилась сквозь эйфорию. — Я высосал всю его силу за считанные секунды. Теперь она моя.

Тело, которое вервольф растил десятки лет, кормил, тренировал, учил драться и гонять на мотоцикле — теперь мертво. Оно ничего не значит.

Я же могу выпустить всю его силу в одной вспышке ярости — я знал, я чувствовал, что так может быть. Это внушало отвращение и… трепет.

А за пределами клетки ждала толпа. Сотни жадных взглядов пытались проникнуть сквозь прутья, чтобы насладиться зрелищем победы. Стать причастными.

Я чувствовал на себе эти голодные ждущие взгляды, ощущал их нетерпение и желание, в ноздри мои проникал запах разгоряченных тел.

Если я не выпущу хотя бы часть энергии, я взорвусь.