Помещик
Шрифт:
Попробовал всё имеющееся холодное оружие. Меч, кстати, оказался русским саперным тесаком 1827 года выпуска. Оставим для хозяйских нужд. Понравилась венгерско-польская сабля. А так же "трофейная" сабля, типа шамшир. Мне они почему-то больше нравились. Попытался отработать "хитрый" режущий удар, обратной стороной елмани. Когда, вроде бы проваливаешься в ударе, а на отходе обратной стороной сабли, елманью, режешь противника. Может и получиться. Понял, что мне нравятся работать и удобней именно с таким видом сабли. Осознал, что надо делать нормально защищенный эфес с пальцевой дужкой. Получится нечто среднее,
Так, а теперь постреляем. Испытаем привезённые образцы, а заодно и пластины с брони, что дал мне Гольтяков.
Вот тут у меня дела лучше, чем у других. Наверно сказывается сознание человека 21 века. Тут ещё не осознали в полной мере силу огнестрельного оружия, а особенно, скоростного и многозарядного. Пластины, ничего так. Держат пулю со старых длинноствольных "трофейных" пистолетов с 7-8 метров. С нарезным оружием будет результат хуже. Эти кирасы не для современного боя с нарезным оружием, а в остальном ничего, подойдут. Если бы тогда на Семёне была, то он бы уже давно на лошади скакал. А так пока только ходит осторожно.
Винтовка Дрейзе, это конечно нечто, по этим временам. Будем делать, почти такую. И только для себя. В моём времени, Крымская война шла три года, и не факт, что винтовка не окажется чьим-то трофеем. Вот тогда нашим солдатам, с нашей-то промышленностью, совсем кисло придётся. А не дай бог, ещё и украдут, как коней. Нет, нет, лучше уж так.
– Чего Лука мнёшься, говори как есть.
– Дмитрий Иванович, не получается с фанерой. Никто не знает, как её делать. И как такой станок, тоже.
– Да...- вот же день не задался...с утра. Может заранее спать лечь, а то ещё что "выплывет"? Что я помню. Помню, что березовые чурбачки в горячую воду или пар, опускали. Там ещё как-то деготь получали. Потом на токарный станок и снимали тонкий слой. Потом это всё укладывали под пресс. Всё. Больше ничего не помню.
– Подожди.
Иду за чертежами станков Нартова, вот кому памятник поставить нужно. Надо, кстати, "напрячь" Добрынина и купцов, а не только одни церкви строить. Ценить русские таланты надо. Потом, сидим в трёх и разбираемся.
– Давай делай совсем маленький, модель. Помнишь, как мы мельницу строили. Вот так и здесь. Пока всё не получится, делать ничего не будем. Одну березу только сюда доставить чего стоит. Приучайся, чтобы никаких отходов не было. Всё должно идти в дело. А не так как на казённом заводе, кучи шлака навы...
– стоять с этим. Всё. Подвожу итог спору.
– Теперь, сделай мне две рамки к зеркалам.
Обсуждаем и остальные другие дела. Лука передаёт, что меня хочет видеть Стефан.
– Заеду.
Сейчас мне надо ехать к Титову, Шварцу и Молчанову, от него посыльный прибегал с приглашением. Ещё надо к Добрынину, Обновену и Гольтякову. Вечером придёт Гаврилов Сергей Иванович, обучать меня французскому языку. Я договорился с одним из преподавателей, бывшего военного училища, за 15 рублей в месяц.
А на рынок завтра. Хорошо хоть Савва своих коней дома держит, а то вообще дело
труба была бы. Так что дел, делать, и не переделать.С Титовым и Окуневым, разобрался быстро. Описал, что произошло, и пообещал премию, если найдут.
– Владимир Павлович, Вам ничего делать не надо. Просто сообщите, где они и всё. Дальше мы сами - убеждаю его.
– А мы что, в стороне?
– искренне удивляется он.
– А Вы, потом как бы на стрельбу прибыли.
– На стрельбу? Вы что тут в городе войну нам устроить хотите?
– Бог с Вами. Какую войну? Да не волнуйтесь Вы так, Владимир Павлович. Мы аккуратно. Я никому не позволю воровать у меня безнаказанно. Если сдадутся, стрелять не буду. Вам же лучше,... а я в долгу не останусь - заканчиваю с ним разговор и встаю.
Титов только крутит головой, пытаясь понять, серьезно я это сказал или нет.
– Здравствуйте Сергей Павлович. Как здоровье?
– здороваюсь, заходя в кабинет к Шварцу.
– А что это Вы, за книгу читаете?
– И Вам, не хворать. Надеюсь, в этот раз без стрельбы?
– отодвинулся полковник в кресле и положил книгу.
– Чаю.
– Стрельбы... нет, не было. А вот потери с моей стороны существенные. Так что Вы, читаете? Я тоже книги люблю.
– А это "Россия в 1839 году" написанная маркизом де Кюстином. Изданная во Франции в 1843 году.
– Опять какая-нибудь хрень, про Россию - и беру стакан чая.
– Да есть такое - и зачитывает мне.
– " Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ которой находится у императора". Сделали, конечно, опровержения, а книгу запретили. Но наша интеллигенция сразу вой подняла. Ну а мне вот...по роду службы такие книги знать положено.
– Ну, допустим я, так не считаю. У каждого государства свои недостатки. Ну а зачем опровержение?
– и вытягиваю ноги.
– Вы это серьезно?
– Конечно. Вы, "Тысяча и одна ночь" не читали?
– Не доводилось.
– А вот зря. Обязательно прочтите.
– И в чём там дело?
– А в сказках и былях.
– Как в сказках? Как-то Вы, Дмитрий Иванович, совсем меня запутали. Разговаривая с Вами, я ловлю себя на мысли, что кому-то из нас.. нужен доктор.
– Вот. Теперь Вы, наконец, мыслите креативно. Но немного, не в том направлении.
Сергей Павлович схватился за голову двумя руками и посмотрел на меня. Потом медленно произнёс.
– Хорошо, что у меня только один такой знакомый,... как Вы.
– Не согласен. Смотришь и Ваша служба лучше бы работала и... интересней.
– Так, что у Вас случилось?
Рассказываю историю моего позора.
– Ай-ай-ай. Как же это Вы так?
– наконец отыгрывается полковник.
– Будем надеяться, что неудача меня закалит - шучу над собой. Хотя мне совсем не до смеха.
– Хорошо, я подумаю. Чем смогу, помогу.
На этом мы и прощаемся. Я еду к купцу Молчанову. Зачем я ему интересно понадобился?
Довольно молодой купец 1 гильдии Александр Прокофьевич Молчанов, лет под тридцать, встретил меня очень приветливо. Начинающий полнеть крепыш, в темном английском костюме тройке. С часами, как положено, на животе. С пышными усами, но без бороды. С длинными волосами, с пробором посередине. Кстати, моя короткая причёска всех приводит в недоумение.