Помни о микротанцорах

– Я не обсуждаю, я приказываю.

Валин помолчал, обдумывая ситуацию.

– Вы говорили, что никто не будет входить в муравейник? – спросил он.

– Никто из взрослых. Потому что взрослого муравейник убьет. Но муравейник не тронет ребенка.

– Откуда такая уверенность?

– Расчеты.

– Я не верю.

– Мы нападем в последние дни перед рождением новой матки. И именно в этот момент муравейник особенно агрессивен. Ему срочно нужны новые рабы – но только взрослые и сильные рабы, которые смогут по-настоящему защищать и строить, которые смогут без сна и отдыха делать тяжелую физическую работу несколько дней подряд. Ему нужны рабы, которые будут рыть новую нору и возводить над нею новое здание. Ребенок для этого не нужен. Муравейник не тронет ребенка.

– Она никуда не пойдет, – сказал Валин.

– Это я решаю сам.

– Если вы попробуете применить силу, ничего не выйдет. С вашими головорезами я справлюсь одной левой рукой.

– Она пойдет, – сказал шеф, – либо она пойдет в муравейник и выйдет оттуда живой, либо в участок генетической полиции – и уже никогда оттуда не выйдет. Я это сделаю, ты знаешь. А теперь слушай инструкции. И без истерик. Еще одна попытка непослушания – и ты рассказываешь в полиции, как выращивал клонов. За моей спиной, разумеется. Я сумею доказать свою непричатность.

Первые ночь и день фургон шел на авопилоте, управляемый спутником. Скорость была невелика. Фургон останавливался у закусочных, у придорожных станций заправок и трижды заряжал батареи электроконденсатом. Фургон шел по маршруту, обычному для туристов, мимо всех локальных достопримечательностей, мимо парков развлечений, мимо тихих разноцветных пляжей, почти пустых, освещаемых по ночам невидимым ультрафиолетовым искусственным солнцем. Вечером второго дня фургон отключился от спутника, сменил цвет на стандартную маскировочную окраску и свернул на лесную дорогу.

В лесу было пусто. Давно прошли те времена, когда по лесам ходили грибники, собиратели ягод и просто отдыхащие. Если на земле осталось опасное место, то таким местом был лес. Волки, медведи, лоси, огромные зубры, рыси – это еще далеко не все. В лесах расселили таежных уссурийских тигров; стада черных горных горил контролировали каждое свою террирорию, подобно человеческим мафиозным кланам прошлого века; в реках встречались крокодилы, генетически модифицированные и приспособленные к низким температурам зимы; и в это кипение жизни уже осторожно выпускали первых небольших хищных ящеров. Все деревья и травы леса были изменены в сторону быстрого роста. Сейчас береза расла быстро как бамбук, а морозоустойчивый бамбук за одну ночь достигал восьмиметровой высоты. Сорваная трава отрастала за несколько часов; семена прорастали за два-три дня; за одно лето могло смениться десять поколений высоких густых трав.

Грибы расли так густо и плотно, что порой некуда было поставить ногу, чтобы не наступить на крепкую молодую шляпку размером с донышко ведра. Все эти растения позволяли поддерживать высокую плотность животной жизни; пищи хватало всем.

Фургон шел через лес всю ночь; пока что трасса контролировалась электроникой; сконцентрированный когерентный звуковой луч не пускал животных на полотно дороги; в шесть утра из тумана, плотного как сметана, показалась стена последнего пункта обслуживания.

Гектор вошел в зал и отметился у дежурного. Потом подошел к стойке, положил локти на холодный пластик. Работница дремала, усыпленная мелодией, жужжащей из наушников; она вздрогнула, увидев посетителя.

– Что вам?

– Я собираюсь ехать в заповедник.

– Заполните карточку.

Он заполнил, заплатил положенный взнос и получил две брошуры: с инструкциями и рекламную. В графе «цель» он поставил цифру восемь, что означало частное прикладное научное исследование. Большая, видимая издалека, восьмерка будет установлена на крыше фургона. Теперь на все запросы спутника фургон будет отвечать той же восьмеркой и спутник не будет вмешиваться, пока его не попросят.

Частное исследование обычно было связано с большими деньгами и, разумеется, с большим личным интересом. Поэтому государство не вмешивалось до тех пор, пока соблюдались формальности.

– Вам тут не скучно? – спросил Гектор. – Здесь ведь не часто проезжают?

– Я медитирую, – ответила работница. – У этого места чистая аура. Вы не пробовали медитировать?

– Нет.

Еще один человек с наездником на плечах.

Он вышел на крыльцо. Над огоромным древним влажным лесом поднималось утро.

Туман уже осел и деревья плавали в нем утонувшие по пояс.

Дальше фургон шел прямо по травам. Высота травы была метра полтора; стебли сразу распрямлялись, мгновенно стирая след. Фургон не опирался колесами о землю, это было иключено, он шел на магнитной подушке, оставляя под колесами зазор сантиметров в тридцать. Большие стада бизонов и антилоп не обращали внимания на машину и животных приходилось объезжать. Время от времени на крыше распологагалась компания крупных длинношестных обезьян; они кричали, колотили в стекла и свешивали любопытные мордочки над лобовым стеклом. Потом обезьяны изчезали, чтобы вскоре появиться опять.

Фургон управлялся автоматикой и, чтобы не прокиснуть от скуки, пассажиры читали, надев очки-читалки. Читалки посылали информацию прямо на сетчатку глаза, со скоростью, максимальной для восприятия. Это позволяло читать со скоростью две-три секунды на страницу. Серега и Лорик предпочитали играть в карты, слушать генераор анекдотов или просматривать виртуальные секс-приключения. Когда это надоедало, они ставили диски Мохо-Мари.

Сейчас леса и дикие травяные равнины занимали большую часть территории земной суши. Давно забыт демографический взрыв двадцатого века. Известно, что люди, как и животные, начинают усиленно размножеться лишь в ситуации повышенной опасности – так природа страхует виды животных от вымирания. Невероятная плодовитость людей прошлого века была вызвана, с одной стороны, довольно большими запасами продовольствия, и с другой – жуткими войнами, диктатурами, болезнями, радиоактивным заражением и, в особенности, постоянным показом убийств и смертей по телевидению. Каждый индивид до момента наступления половой зрелости видел на экране от трехсот тысяч до полумиллиона человеческих смертей.

Это действовало точно так же, как действует на вымирающих птиц трансляция криков их мучающихся родственников – и птицы, и люди начинают усиленно размножаться.

Сейчас людей стало мало. Сейчас многие семейные пары не заводят детей вообще, вполне довольные жизнью и друг другом. Другие заводят одного ребенка и практически никто не имеет двоих. За три десятилетия численность людей на земле сократилась втрое. Человеческая волна отхлынула, обнажив пустые свободные пространства, которые были засажены быстрорастущими лесами.

Лес остался позади. Над широкой равниной здесь и там возвышались отдельно растущие огромные деревья, и в кронах каждого наверняка жил целый зоопарк.

Зеркальные тапиастры поражали воображение толщиной своих стволов и длиной веток, идущих паралельно земле. Шагающие синелории опирали свои ветви на толстые воздушные корни и, когда недолговечный ствол сгнивал, образовывали новый ствол – так дерево шагало, проходя каждый год метров по двадцать или тридцать.

Королевские бансы были усыпаны цветами так, что казались не деревьями, а шарами фейерверка, плотные лепестки цветов размером с ладонь ребенка опадали и под деревьями образовывался целый цветочный ковер, но на вечноцветущем дереве цветов не становилось меньше. Лепестки цветов королевского банса смертельно ядовиты для человека, а его запах эротически возбуждает, его толченая кора вызывает ступор и потерю сознания, во время которой человек видит божественные видения, настойка из его мелких ромбовидных семян вызывают неудержимую рвоту у разбойников, насильников, голубоглазых блондинок и убийц, а отвар из древесных волокон вызывает психическое расстройство, при котором человек повторяет одно и то же слово, и слово у каждого свое.