Помни о микротанцорах

– Точно. теперь я вспомнил, кого ты мне напоминаешь. И ни разу не было проколов?

– Однажды, Когда Серега с Лориком дежурили, они меня засекли. Пришлось подраться. Одного я вырубил, от другого ушел. Они ни о чем не догадались. Они даже не сообщили шефу, потому что ничего не поняли. Правда, еще несколько раз они пытались меня выследить и поймать. Это была целая эпопея. Я уже подумывал о том, чтобы от них отделаться, но до этого не дошло.

– Что бы собирался с ними сделать?

– О, всего лишь уволить и прогнать подальше. Это можно было организовать через шефа. Никакого насилия. Никакой крови, ты меня знаешь.

– Знаю, – подтвердил Гектор.

– Сколько времени тебе нужно? – спросил Джото.

– Времени на что?

– Времени на то, чтобы создать вакцину и уничтожить уварих.

– Я не могу создать вакцину.

– Ты можешь.

– Нет. Я не гений. Теперь я расскажу тебе кое-что. Я никогда не занимался пересадкой сознания. Я никогда не разрабатывал систему производства клонов. В моем рабочем компьютере не было ничего такого, о чем ты говорил.

– Я сам снимал эту информацию.

– Но не я ее вводил.

– Кто еще?

– Я не знаю кто еще. Но, кто бы это ни был, он гений. Он подсунул тебе все это на блюдечке. Он дал вам схемы всех экспериметов и этот завод. Он хотел, чтобы вы занялись пересадкой сознаний и клонами. И он преподнес вам это на блюдечке. Он посадил вам наездника. Вы до сих пляшете под его дудку.

– Правда это или нет, сказал Джото. – это дела не меняет. Старик тебе не поверит, как не верю и я. Тебе придется изобрести вакцину.

– Иначе?

– У нас твоя девушка. Время поджимает. Если вакцины не будет через, скажем, месяц, она умрет. Можешь рассказывать что угодно, это тебе не поможет.

– Скажем, через три с половиной месяца.

– Нет, время поджимает. Все не так просто. Лекарство нужно сейчас. События разворачиваются так быстро, что на счету каждый день. Мы просто не можем тянуть, вскоре ты в этом убедишься.

– Если вы ее убьете, то вы уже никак не заставите меня работать.

– Мы убьем ее иначе, – сказал Джото, – мы сделаем из нее вторую Морту. У тебя всегда будет шанс с нею поговорить. И облегчить ее старадания. Это понятно?

Кстати, ее уже начали готовить к операции.

В городе было холодно и неспокойно. В пять становилось темно и город освещался лишь светом из окон. Фонари не горели. Солнечный свет в комнатах уже давно стал меркнуть и теперь все пользовались электрическим. От этого вяли растения, а с королевского мандариниса осыпались цветки. Несколько дней Анна была занята тем, что монтировала дополнительное солнечное освещение в своей оранжерее. Гектор не появлялся и не звонил. Конечно, он оставил записку (с тех пор, как вриски перестали работать, люди снова начали писать на бумаге) – но в записке ее только просили подождать и ничего не объясняли. Телевидение не работало. Компьютер транслировал только прогнозы погоды. Все прогнозы обещали мороз.

Вечерами она подключалась к виртуальному контакту и смотрела мягкие диско-жизни. Мягкие, то есть, с ускорением времени не больше двухсот тысяч.

Они действовали, как вино средней крепости – и опьяняли и, в то же время, позволяли контролировать себя. У нее в библиотеке имелось дсятка два диско-жизней, (все мягкие), и несколько сот учебных дисков с двухтысячным ускорением времени. Все диско-жизни были романтическими, потому что Анна не любила приключений. Разве что великолепный Мохо-Мари. Диски начинали жизнь лет с двенадцати, с возраста первой любви, и вели ее примерно до сорока пяти. За два часа Анна проживала куски чужих выдуманных жизней, вместе с их мечтами, надеждами, первыми и последними поцелуями, прощаниями, расставаниями, замужеством, супружескими изменами и потрясающе красивыми любовниками. Так ее бабушка в свое время смотрела сериалы.

Однажды диско-жизнь закончилась, Анна открыла глаза, но ничего не увидела.

Вокруг была кромешная тьма. Она пошевелилась и сразу поняла, что не лежит в своем мягком виртуальном кресле. Одежда была чужой, неудобной и шуршала как больничная.

Неужели я доигралась? – подумала Анна. – Но я ведь не пробовала ничего крепче, чем двухсоттысячники. Это все равно что заработать белую горячку, обпившись пивом.

Она попробовала встать и сразу же поняла, что ее руки пристегнуты ремнями.

– Эй, – сказала она, – здесь есть кто-нибудь?

Темнота означала только одно: ее глаза либо ослепли, либо специально временно отключены кем-то. Если так, то она в больнице и ее от чего-то лечат.

Некоторые современные лечебные методики предполагали выключение зрительных раздражителей.

– Сестра! – позвала Анна, – здесь есть медсестра?

Когда никто не отозвался, она попыталась кричать. Но снова никто не подошел к ней. Она кричала до тех пор, пока не охрипла. Долгое время спустя послышались шаги.

– Кто здесь? – спросила она.

Шаги приблизились и послышался такой знакомый звук раскладываемых хирургических инструментов.

– Что со мной?

Но вместо ответа кто-то включил диско-жизнь и Анна провалилась в мягкую ложь выдуманных красивостей.

16

Он вернулся в каюту.

– Я тебя ждал, – сказал голос главной сети. – Мы давно не виделись. А у тебя здесь мило. Комфорт.

– Это сделал ты? – спросил Гектор.

– О чем мы говорим?

– Ты прекрасно знаешь о чем. Они следили за мной и влазили в мой компьютер, а кто-то подсовывал им чертежи и планы строительства клоновой фабрики. Я сомневаюсь, что это сделал человек. Это сделал ты?

– Может быть я, а может быть и не я. Какая разница, если я всегда могу тебя обмануть? Ты ведь мне не веришь.

– Конечно, это ты. Ни один человек не мог выдумать такое.

– Даже гений?

– Даже гений. Это технология завтрашнего дня. Это мог выдумать только ты. Зачем?

– Ну, мало ли зачем? Допустим, что люди с конвейера устраивают меня больше, чем люди из пуза, извини за грубость. Они более предсказуемы и легче в управлении. Но это так, к слову. А на самом деле идет эволюция. Время людей вышло.

– Пришло твое? – спросил Гектор.

– Не совсем. Я не собираюсь жить в одиночестве на этой планете. Я понемногу создаю механическую биосферу. Биомобы, например, они ведь вам нравятся? Уже в производстве биовертолеты, биопылесосы и очень много механической мелочи, которая умеет расти и размножаться и эволюционировать.

Согласись, это тоже форма жизни. Велосипед, который вырастает из семени ничуть не хуже лопуха, который делает то же самое. Но он полезнее.

– Полезнее для кого?