Помни

„Однажды, — думалось ей, — мой принц явится ко мне. Нежданно-негаданно. И уж конечно, совершенно смутит и покорит меня. Словом, все будет так, как полагается. Будет и дрожь в коленях, и сердцебиение, и все такое прочее". Она невольно усмехнулась своим мыслям.

Между тем нельзя было сказать, что она недовольна жизнью. Она успешно продвигается по службе, любит свою работу; когда хочется, она может поехать к родителям; еще есть близкие подруги, с которыми у нее много общего. Есть и друг, Клиленд Донован. Он внимателен и заботлив, она очень дорожит им.

Ники вдруг поняла, как огорчена, что Кли не смог приехать на выходные. Было бы здорово увидеться с ним. Вот если бы он составил ей компанию в этом райском уголке. Ведь если они и бывают вместе, так обязательно на войне или в какой другой горячей точке планеты. В такие минуты они оба испытывают огромное напряжение, всецело поглощены своим делом, лезут из кожи вон, лишь бы сделать все наилучшим образом, раздобыть информацию в самых невероятных обстоятельствах, не говоря уже о том, что им приходится противостоять ужасу, происходящему на их глазах, и страху, неизбежно дающему о себе знать.

Как бы было прекрасно, если бы они для разнообразия отдохнули вместе и немного развеялись. Но он не смог приехать, или же не захотел, или занят чем-то. Ничего не поделаешь.

Теперь мысль о возможности провести несколько дней с матерью и отцом в Нью-Милфорде выглядела особенно привлекательной. Если она уедет с фермы в понедельник утром и доберется до Марселя, а оттуда до Парижа, может быть, ей удастся взять билет до Нью-Йорка уже на вторник. Там она сядет за руль и в среду пополудни уже будет в Коннектикуте. Надо будет попросить Гийома заказать машину. Этьен приедет и заберет ее.

Порешив на этом, Ники вытащила из кармашка блузки очки для чтения и взяла книгу. Это была биография Роберта Капы, написанная Ричардом Уэланом. Она нашла ее в библиотеке наверху. Книга оказалась захватывающей. Стоило Ники начать ее читать, как она поняла, почему Кли так привлекала эта личность. Рассказ о жизни Капы захватил ее целиком. Пролетел час, потом другой.

Появилась Амелия. Она плыла по садовой дорожке, с подносом.

— Пожалуйста! — воскликнула она, останавливаясь рядом с шезлонгом. — Я приготовила ваш любимый лимонад, мадемуазель. — Женщина взяла кувшин и наполнила бокал.

— Спасибо, Амелия, — сказала Ники, принимая напиток. — Это как раз то, что мне нужно. Здесь становится жарче с каждой минутой.

— Еще бы. Солнце коварно, надо быть осторожнее, — предупредила ее экономка и поспешила обратно в дом.

Ники подняла глаза от книги как раз в ту минуту, когда Кли дошел до середины садовой дорожки, ведшей к бассейну.

Он стоял и с улыбкой смотрел на нее. Секунду спустя Ники просияла и отбросила книгу.

— Кли! Откуда ты?! — воскликнула она и, подбежав к нему, в дружеском порыве заключила его в объятия. Он ответил ей тем же, затем они вернулись к бассейну.

— Как тебе удалось сбежать? — спросила сияющая Ники.

— Жан-Клод перетасовал заказы и скинул мою долю на других, — соврал Кли. — Он решил, что я устал и мне надо отдохнуть. Я вылетел вчера последним самолетом из Парижа в Марсель. А когда прилетел, ехать сюда было уже поздновато, да и не хотелось беспокоить вас на ночь глядя, так что я остановился в гостинице. Этьен только что привез меня.

— Я так рада! Это просто замечательно, что ты здесь! — сказала Ники с восторгом. — А то я что-то заскучала.

Кли взглянул на нее, кивнул, но промолчал.

— Я сегодня чуть было не отправилась в Арль, — продолжала Ники, — но Амелия отговорила меня... — Тут она осеклась и покачала головой от неожиданно пришедшей в голову мысли. — Она знала, что ты приезжаешь. Так вот почему она все толковала о погоде: не стоит, мол, тащиться в город по этакой жаре.

— По правде говоря, она совершенно права насчет погоды, в городе сейчас действительно невыносимо, гораздо хуже, чем здесь, — заметил Кли. — Но Амелия и в самом деле знала, что я еду. Когда я разговаривал с ней вчера, то попросил ее ничего не говорить. Хотел тебя удивить.

— В чем немало преуспел! — Ники рассмеялась и упала в шезлонг. — Ну что ты стоишь, раздевайся!

Кли посмотрел на нее в изумлении и рассмеялся.

— Что-что?

— Тебе, наверное, жарко. В плавках будет получше?

— Да-да, конечно. Пойду переоденусь. После долгой поездки неплохо окунуться и выпить бокал шампанского со льдом. Сейчас вернусь с бутылкой „Периньона".

11

— Подумать только, Ник, мне было всего четыре года, когда Капа погиб во Вьетнаме, — сказал Кли и долго молча смотрел на нее, не отводя глаз. Потом тихо добавил: — Он единственный человек, которого мне всегда по-настоящему недоставало, хотя мы и не были знакомы.

Ники промолчала.

— Мне так хотелось познакомиться с ним, стать его другом, — продолжил Кли все так же вполголоса. — Я действительно страдаю оттого, что никогда не знал его. Ты понимаешь, о чем я? — Он рассмеялся чуть натянуто и пробормотал: — Бьюсь об заклад, ты думаешь, что я спятил.

— Да нет, ты все очень хорошо объяснил. У тебя в душе тоска, сожаление, что ты родился слишком поздно и не встретил человека, который, как ты считаешь, много значит для тебя, хотя ваши жизненные пути не пересеклись.

— Да.

— Капа был замечательным фотографом и по всем меркам выдающейся личностью, — продолжала Ники. — Я начала читать его биографию. Там говорится, что, по воспоминаниям фотографа Евы Арнольд, Капа обладал обаянием, легкостью, изяществом. Когда он входил в комнату, казалось, зажигался яркий свет. Она вспоминает, что все стремились быть поближе к нему, приобщиться к его кипучей энергии. В нем была, как бы это сказать, искра божия, что ли. Именно искра, божий дар, Кли. По другому не скажешь.

— Я тоже читал об этом. Там еще есть изумительная характеристика, данная Капе Ирвингом Шоу.

— Да-да. — Ники улыбнулась. — Капа, наверное, казался тебе таким романтичным, когда ты рос, а его жизнь наверняка представлялась заполненной приключениями и ужасно захватывающей.

— Вот именно, — признался Кли. — Но если честно, мне хотелось попасть на войну и делать фотографии задолго до того, как я впервые услышал о Роберте Капе. И все же он был моим вдохновителем очень во многом. — Кли устроился в кресле поудобнее, положил нога на ногу, помолчал, а потом спросил: — А ты, когда ты решила стать военным корреспондентом?