Помнишь?..
Шрифт:
– Я знаю, ты вовсе не намеревался жениться и заботиться о еде и одежде еще для кого-то, помимо себя. Поэтому я хочу тебе помочь в этом. Наверное, я не очень много могу делать, пока... – Она покраснела. – Пока жду ребенка.
Он сел на кресло напротив нее. На этот раз он вообразил ее сидящей в кресле-качалке с большим животом, а в животе его ребенок. Эта картина отозвалась болью в его груди.
– Знаешь, если бы ты построил курятник, я бы могла присмотреть за несколькими несушками. У нас были бы свои яйца для стола, и мы могли бы их продавать в магазин. Ральф Эванс продает кур. Я училась в школе
Ее энтузиазму и оптимизму трудно было не уступить. Он подумал, что если она и в самом деле хочет завести кур, то он может себе позволить купить несколько штук. За конюшней лежит достаточно досок, чтобы соорудить небольшой курятник, а на сеновале над конюшней полно соломы.
– И еще... Я хорошая портниха. Я с детства сама обшиваю себя. – Она коснулась солнечного желтого платья. – Это я сшила сама.
– Очень красивое. Ты очень красивая.
– Я подумала, что могла бы предложить свои услуги миссис Гонт. Я могла бы подгонять платья и делать другие вещи тут же, дома, а ты мог бы захватывать их с собой в город, когда они будут готовы. За это не так много платят, но это...
– Нет никакой нужды, чтобы ты работала на миссис Гонт.
– Но я...
– Нет, – твердо произнес он.
Он отвернулся от нее, посмотрев за окно на утопающую в снегу землю. Он хотел заботиться о Саре. Если бы он мог заставить эту землю родить, если бы он мог дать Саре все, что ей нужно, если бы он смог сберечь Сару и ребенка здоровыми и счастливыми, тогда, может быть...
От волнения он закрыл глаза, зная, что хочет чувствовать, что хочет думать, но страшась чувствовать это и думать об этом.
– Для того чтобы мы прожили, тебе нет нужды шить для других. – Он глубоко вздохнул. «Хорошо, если бы это было так». – Я сам буду заботиться о тебе, Сара.
Она некоторое время молчала, как бы обдумывая его слова. Потом наклонилась вперед и дотронулась до руки, в которой он держал чашку.
– Я никогда не сомневалась, что будешь заботиться обо мне, Джереми, – сказала она. – Я никогда ни на минуту в этом не сомневалась.
Возможно, Сара в этом и не сомневалась, но Джереми сомневался. Сара не знала, сколько раз он не оправдывал ожиданий тех, кто был ему дороже всех на свете.
Но Джереми знал. Знал слишком хорошо.
ГЛАВА XXIX
Ночью с запада подул чинук. Утром Джереми проснулся от мерной капели тающего на крыше снега.
Джереми осторожно притянул Сару поближе к себе. Она дышала медленно и ровно, и он понял, что она еще крепко спит. На какое-то мгновение он позволил себе с удовольствием ощутить ее обнаженную кожу. Не разбудить ли ее поцелуями и еще раз отдаться любви? Он знал, что совсем нетрудно было бы оставаться с ней в постели и день, и ночь.
Но, как ни велик был соблазн, он понимал, что так не должно быть. Он и без того проспал дольше, чем можно.
Нежно поцеловав ее в лоб, он вытащил руку из-под ее головки и сел, опустив ноги на тряпичный половик, которым был застлан пол у кровати. Потом встал, потянулся и зевнул. Усмехнувшись,
он напомнил себе, что не чувствовал бы такой усталости, если бы просто проспал всю ночь.Налив воды в таз, он умылся. От холодной воды он окончательно проснулся и быстро закончил умывание. Когда он повернулся за одеждой, то увидел, что Сара лежит с открытыми глазами и наблюдает за ним. Она лежала на боку, подперев рукой голову. Ее светлые волосы спутались, голубые глаза еще не проснулись.
Когда он встретился с ней взглядом, она покраснела и отвела глаза.
– На тебя так приятно смотреть, – откровенно призналась она, не скрывая смущения.
От ее слов по нему снова пробежала волна желания. Опять захотелось нырнуть в постель и провести там с Сарой весь день. Пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться искушению.
– Если мы едем в город, то лучше поторопиться. Чтобы не передумать, он поскорее натянул на себя белье.
Она привстала.
– Мы едем в город?!
– Нужно забрать мою верховую лошадь из конюшен, – проговорил он, натягивая через голову рубашку, – и ты говорила, что нужны продукты. К тому же ты, наверно, захочешь забрать остальные свои вещи...
Он надел штаны, потом поднял с пола ботинки и направился к двери.
– Я быстро! – крикнула она ему вслед.
Присев на табурет около печки, он натянул носки и ботинки. Слышно было, как Сара двигалась в спальне, и ему захотелось лежать сейчас в кровати и смотреть на нее так же, как она смотрела на него.
Но ему достаточно было закрыть глаза, и он видел ее почти так же отчетливо, как если бы находился в спальне. Видел, как она расчесывает волосы, чуть наклонив голову набок, и как водопад ее светлых волос ниспадает почти до талии. Как она нежно проводит рукой по зеркальцу с серебряной ручкой, перед тем как спрятать его в ящик комода. Видел ее длинные стройные ноги и как она надевает на них чулки, а потом белые панталоны. Видел ее округлые твердые груди и как они исчезают за кружевной сорочкой.
Он опять открыл глаза и посмотрел на дверь спальни. Не может быть, чтобы он запомнил о ней столько вещей за такое короткое время. Он знал, что это опасный признак.
Резко поднявшись, он шагнул к двери, надел пальто и вышел, надеясь, что чинук быстро прогонит из головы мысли о Саре.
До города они ехали так же молча, как в день свадьбы, ехали на ферму. Сара чувствовала, что Джереми не хочется говорить, и молчала. Она просто любовалась мелькавшими по сторонам пейзажами и с удовольствием чувствовала себя рядом с Джереми.
Мягкая погода уже успела изменить вид долины. На крышах больше нет снега, и они видны издалека. Деревья стоят голые и прямые, совсем как серые скелеты на белом фоне.
Она знала, что зима еще раз играет с жителями долины в кошки-мышки. Еще будет много недель снега и холода. До весны еще долго.
Но, когда придет весна, стволы тополей и осин оденутся в пышное зеленое платье, и с их ветвей каждое утро птички будут пением приветствовать приход нового дня. Пастбища покроются высокой, колышущейся от свежих весенних ветерков травой. Фермеры вспашут поля, и воздух наполнится запахом жирной темной почвы, готовой принять в себя семена будущего урожая.