Помню тебя наизусть

Я бы просто пожал плечами и ушёл, а потом спокойно спросил, что и почему. Даже поприкалвался бы, наверное.

Но не сегодня…

Сегодня у меня вместо мозгов каша, вместо здравого смыслы — комок нервов, паранойя и слова отца.

Нищеброд из Зажопинска — только для коллекции.

И вместо того, чтобы отступить, успокоиться и не делать резких движений, мне приспичило разобраться здесь и сейчас. Я так разозлился, что даже не знал, чего хочу больше. Узнать, что ничего особенного не произошло, и Янка просто общается со старым приятелем и коллегой по приютским делам, или получить подтверждение тому, что сказал отец. Убедиться в том, что она врет, играет, только прикидываясь пай-девочкой.

Поэтому я остался. Единственное на что хватило моей рвущейся на глазах выдержки — это не лезть к ним прямо сейчас и не устраивать разборки посреди толпы. Я отошел от окна, плюхнулся на лавку, стоящую неподалеку, ноги выставил так, чтобы прохожие спотыкались, и стал ждать, попутно накручивая себя все сильнее и сильнее.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем раздался унылый звон колокольчика, дверь распахнулась, и голубки выпорхнули на улицу. Янка смущенная и задумчивая, а Хмырь такой довольный, что аж рожа светилась, как начищенный пятак.

Если он сейчас на прощание полезет к ней с поцелуями — я за себя не ручаюсь. Я даже надеялся, чтобы этот вездесущий Игорек потянул к Белецкой свои лапы. Тогда был бы повод подраться — это то, чего мне хотелось больше всего. Впустить пар, сбить в кровь кулаки, причинить боль.

Никто никого целовать не стал — Игорь просто махнул рукой и свернул на другую улицу, а Яна неторопливо поплелась к машине. И вопреки всем законам логики, от этого я рассердился еще больше. Поднялся с лавки и пошел следом за ней.

— Ну что, освободилась?

Она аж подпрыгнула от неожиданности, услыхав за спиной мой голос.

— Макс! — прижала руку к сердцу, — ты меня чуть до сердечного приступа не довел!

— Бывает, — смотрел из нее не отрываясь, исподлобья, наблюдая за тем, как сползает улыбка, которая едва успела коснуться красивых губ.

— Все в порядке? — настороженно спросила Яна.

— Все зашибись.

От моего тона она напряглась еще больше.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, у тебя тренировка.

— К сожалению для тебя — нет. Как прошла встреча с подружкой? Наболтались?

Белецкая нахмурилась, будто не понимала, о чем идет речь, а мне захотелось ее встряхнуть.

— Эээ, так я с Игорем…кофе пила, — замялась она.

Поняла, что я все знаю, занервничала.

— И как? Вкусно?

— Нормально, а в чем, собственно говоря, дело?

— Да ни в чем! — рявкнул я, — стоило мне из дома свалить, как ты тут же с парнями по кафешкам.

Она в полном недоумении тряхнула головой:

— Ты ревнуешь что ли?

Да, твою мать ревную! Ревную, бешусь и вообще не знаю, чему верить, а чему нет. В слух произношу совсем другое:

— На хер надо.

Белецкая дернулась, будто я ее ударил.

— Тогда к чему весь этот разговор?

— Просто бесит, когда в лицо — одно, а за спиной — совсем другое.

— Да в чем проблема-то? Мы просто разговаривали. Он рассказывал про учебу.

— Надо же. Два ботана нашли друг друга.

— Он учился на биологическом, — она пыталась говорить спокойно, сдержанно, но голос срывался, — мне эта тема интересна.

— А сам Игорек, можно подумать, не интересен, — ухмыльнулся я, — еще скажи, что первый раз так встречались.

— Первый.

Врет ведь! Прямо в глаза.

— А так, обычно на машине катаетесь?

— Нигде мы не катаемся.

— Да? — я полез в карман и достал пластиковую карту с его именем, — тогда что ты скажешь по поводу этого?

— Где ты ее взял?

— Так у тебя в машине, Яночка. Вчера. Когда за папкой твоей пошел. Валялась между сиденьями. Выпала, наверное, пока вы тискались.

— Мы не тискались! — возмутилась она. — просто я его подвозила.

— О, все-таки подвозила. Минуту назад говорила другое.

— Макс, — Яна покраснела до кончиков волос, — просто подвезла, после приюта. Чего ты бесишься, я не понимаю?

— Не понимаешь, — хмыкнул я, — ну, не понимай дальше.

Не думал, что могу завестись еще сильнее, чем до этого. Но Янке удалось невозможное — своим враньем, своими «честными» глазками, своими красными, как мак, щеками.

Пошло оно все в задницу! Сунул ей карту в руки и отступил.

— Нет, погоди, — она схватила меня за руку, не позволив уйти, — ты извиниться не хочешь?

— За что? — стряхнул с себя ее руку.

— Разве не за что? Пришел, наорал, обвинил не понятно в чем, а теперь включил оскорбленного.

— Никто никого не включал. Расслабься, Белецкая, — извиняться я точно не буду, не дождется! — можешь бежать по своим мега-важным делам. Что у тебя там по плану? Репетиторы? Киски-собачки?

Мы стояли друг напротив друга. Молчали. Меня крутило так, что едва пар из ушей не валил, а Янка с каждым мигом становилась все краснее и несчастнее. Конечно, так банально спалиться, наверное, очень обидно.

— Поехали домой, — она предприняла неловкую попытку сгладить конфликт, — я подвезу.

— Спасибо. Как-нибудь обойдусь без ваших подачек.

— Макс! Какие подачки! Ты о чем вообще?

— А то блин непонятно! — огрызнулся я, — дурой не притворяйся. Я этого терпеть не могу.

Темные глаза подозрительно блеснули. Будто реветь собралась.

— Ну и катись, куда хочешь! — выкрикнула она, разворачиваясь к своей сраной машине, — я тебя уговаривать не собираюсь.

— Пфф, да кому на хрен сдались твои уговоры! То же мне цаца.

Она повернулась ко мне так быстро, что волосы взметнулись темным облаком.

— Знаешь, Ершов. Это уже переходит все границы.

— И что? Заплачешь? Папаше побежишь жаловаться?

Янка поджала губы, посмотрела на меня как на конченного дебила, и в сердцах прошипела:

— Да пошел ты.

— Легко! — отвесил ей шутовской поклон и резко развернувшись, ринулся прочь.

Как же меня все бесит!

* * *

Я полдня бродил по городу. Как неприкаянный мотался по улицам и торговым центрам, игнорировал все звонки — даже не смотрел на экран, когда телефон в очередной раз начинал верезжать. Не хотел никого ни видеть, ни слышать. В груди пекло, в голове кипело.