Помоги мне исполнить мечты

Трент подходит к Брэду и просит у него прощения за то, что он предал их дружбу. Они пару минут разговаривают, Трент приводит множество убеждений в свою пользу, и Брэд сдается. Он согласен вновь с ним общаться.

— Ну, мы же с тобой как братья, да? — спрашивает Трент.

— Конечно, брат, — отвечает Брэд.

Затем они идут по коридору, где в этот момент проходила Ив. Её появление не могло остаться без внимания.

— Ого, а это что за цыпочка? — интересуется Брэд.

Он, видимо, совершенно не помнил Ив. Или не видел, как она выглядит раньше. Потому-то и был сражен её красотой сейчас.

— Это Иви, прелестна, да? — говорит парень.

— Ты её знаешь? — удивляется Брэд.

— Ну да. А что, понравилась?

— Конечно, — отвечает Брэд.

— Тогда пари: тот, кто первый её охмурит и переспит с ней, тому она и достанется. Только давай не так, как с Эмили, — говорит Трент.

— Я согласен, — хмыкает парень. И прибавляет: — У тебя нет шансов.

— Боишься проигрывать?

— Я не проиграю, обойдешься, — ухмыляется Брэд и ударяет собеседника кулаком в плечо.

Лондон все записывает на диск.

Конец учебного дня должен был быть сложным — нужно отработать наказание. Мне до жути не хотелось встречаться с Майки, но выхода нет. Нужно потерпеть еще два дня, всего два дня, Эмили.

— Добрый вечер, — говорит Майки, когда я подхожу к кабинету директора.

— Здравствуй.

Миссис Аллен выходит из своего кабинета ровно тогда, когда прозвенел звонок на следующее занятие. Она раздает нам список дел, — там всего два пункта — а также выписки на то, чтобы мы могли взять инвентарь — без них охранник нам ничего бы не выдал.

Первым заданием было мытье спортивного зала. Мы в тишине драили полы. Начинать разговор первая я не собиралась, да и говорить мне было нечего, потому я просто ждала, пока парень что-нибудь мне скажет. А этого не происходило до последнего.

— Смотришь «Игру престолов»? — внезапно спрашивает он.

Я не понимаю, зачем он это спросил. Почему именно это? Неужели ему больше не о чем меня спросить? Нечего объяснить? Лично у меня к нему всего два вопроса. Но я спокойно отвечаю:

— Как ты узнал?

— Увидел твою запись на стене в фейсбуке.

Он просматривал мою страницу, интересовался мною, ему было любопытно знать, что мне интересно, и это приводит меня в недоумение. Впервые ко мне кто-то вот так испытывает интерес и даже не отрицает этого. Я замолкаю, потому что ухожу в себя, в раздумья. Но Майки толкает меня и громко выкрикивает:

— Керлинг на швабрах!

Я сразу понимаю, что это значит. Мы начинаем дурачиться: сражаемся швабрами, выливаем полведра воды на пол и притворяемся, что это каток. Затем опрокидываем ведро и гоняем его по всему помещению, словно шайбу. Да, даже таким способом мы умудрились вымыть зал.

Мне было весело. Мы с Майки смеялись, дурачились, обливались и брызгались грязной водой, но нам было все равно. Впервые вижу такого человека, для которого важнее ощущения веселья, а не его последствия. После нам нужно было оттирать плитки в туалете от надписей, что было крайне трудно сделать.

— Ты меломан, — произносит Майки, когда мы оттираем ацетоном надписи, сделанные маркером.

— Это утверждение или вопрос? — спрашиваю.

— А ты разве слышишь в моём голосе вопросительную интонацию?

— Нет.

— Ну вот. — Я не вижу, какое выражение приняло его лицо сейчас, но в его голосе я слышу улыбку. — Тебя никто не понимает, — вновь утверждает Майки.

Сейчас он кажется мне еще более загадочным, чем прежде, потому что перечисляет все то, что мне нравится. Правда, нравится. И в моем сознании лишь один вопрос: «Откуда ты все это знаешь?». А те два вопроса просто испаряются в воздухе. И чтобы внести хоть какую-то изюминку в наш разговор, я тоже начинаю отвечать более загадочно:

— Может быть.

— Я знаю, что это так.

— С чего ты взял? — перебиваю его.

— Тебе хочется, чтобы люди понимали положение, в котором ты находишься, но они, к сожалению, не понимают. Тебе хочется, чтобы тебя обнимали, чтобы люди таким образом показывали их понимание, любовь. Но они этого не делают.

Я и не заметила, как он приблизился ко мне. Теперь мы могли разглядеть реакцию друг друга на наш разговор, хотя все еще не бросали своё дело.

— Мне нравится, когда меня обнимают, но лишь те, кто мне дорог. Любое прикосновение для меня — это нечто большее, чем просто жест, что-то личное и интимное. А так, все правильно.

Вдруг я ему все рассказала, вот так — легко. Точно так же, как и он начал спрашивать обо мне. Теперь я — совершенно не загадка, ведь объяснила большую часть своей души и самое главное, что было в ней. Боже, как же я не люблю эту свою черту характера — слишком быстро раскрываться людям. Хотя порой нам легче рассказать, что твориться у себя на душе незнакомым людям, чем нашим родным и друзьям.

— Уверен, я тебя заинтриговал, — произносит Майки.

— Мне кажется, что ты просто хорошо изучил мою страницу в фейсбуке.

— Не-а.

Мы закончили уборку туалета, а Майки все еще перечислял вещи, которые, по его мнению, должны быть мне по душе. И он был прав. Абсолютно. Во всем.

Мы забираем свои вещи из гардероба и одеваемся. Я укутываю шею мягким шарфом и надеваю своё пальто, которое мне почти по щиколотку. У Майки черное классическое пальто чуть выше колена. Хотя я снова забываюсь, у нас ведь разный рост: он выше меня на две головы.

Чем-то этот парень меня заинтересовал, и сейчас тянет к нему ужасно, хочется говорить с ним часами на пролет. Говорить. Говорить. Говорить… Я даже забыла о том, что у меня к нему есть неприязнь и какая-то ненависть. Все это так смешалось. Я не знаю, кто он. Я не знаю его характер. Могу лишь сказать, что он мне интересен, пусть и так двулик.

— Ты любишь плакать? Нравится думать о чём-то печальном? Об утерянном прошлом, например, об ошибках? — спрашивает он. Именно спрашивает, а не утверждает, это сразу понятно по интонации голоса парня.

— Не совсем. — Да, определенно о прошлом я думаю, но не до такой степени, чтобы плакать, вспоминая его. Хотя ошибки… Я бы вернулась назад, чтобы их изменить, если бы была такая возможность.

Майки хмыкает, затем слегка ухмыляется и, вернув прежнее серьезное выражение лица, продолжает: