Помоги мне исполнить мечты

Из кармана толстовки Майки я вытащила пачку сигарет и зажигалку. С каждым вдохом-выдохом горло прожигало все больше, я кашляла, а в разуме освобождалось свободное место. Майки засмеялся:

— Паршиво, когда не привык к сигаретам, да? — Я пихнула его локтем.

— Я уже два месяца не экспериментировала с этим, дай хоть вспомнить это чувство, — с таким же смешком произношу.

Майки обнимает меня одной рукой и целует в лоб. Почему при каждом прикосновении и поцелуе я начинаю таять, как ванильное мороженое на солнце? Каждый миг, проведенный с этим парнем, для меня словно первый в жизни. И я снова задаюсь себе вопросом, почему сначала я его так невзлюбила, а затем просто влюбилась. Или, быть может, он мне понравился сразу же, а вся наша ненависть была заблуждением? Пусть все будет как есть, влюблены ли мы или же ненавидим друг друга.

— Ты что, шутишь? — спрашивает Майки у Патрика, когда увидел, на чем мы поедем в Окленд.

— Что? Отличный фургончик! Зато мы все поместимся, в отличие от твоей колымаги. — Он постучал кулаком по машине.

— Мне кажется, что этот фургон вернет нас во времена хиппи, — заметила Фо, закидывая сумки с продовольствием вовнутрь.

Мы с Ив, стоя в сторонке, ухмылялись этой забавной картине. По-моему, очень забавный фургон, да и какая разница, на чем ехать? Лишь бы добраться туда и обратно. Из дома выскочил Олли в курточке и развязанных шнурках.

— Ох, воу! — произнес он. — Это даже круче, чем в «Скуби-Ду»! — И оббежал фургон несколько раз по кругу, рассматривая его.

Мальчика поймал Патрик, а тот чуть не упал из-за головокружения. Мы по очереди залезли в фургон: впереди сидят, как всегда, Патрик и Фо, позади — все остальные. Сидеть с Олли — это просто нечто! Он постоянно нес какую-то ахинею, смеясь, корча рожицы и жестикулируя — одним словом, баловался. Рассказывал про различные мультфильмы и фильмы, который посмотрел на днях. Иногда его рассказ был последовательным и внятным, а иногда повествование перескакивало с одной мысли на другую, из-за чего сложно было уловить суть. А еще мальчик постоянно тоскал из сумки бутерброды, сладости и чипсы, запивая это кока-колой. Продуктов у нас было навалом, — каждый принес по чуть-чуть — но никто не ел, кроме Олли, потому мы не жадничали.

За всю дорогу мы с Ив съели шоколадку и выпили газировку — нам нужны силы для предстоящего дня, а особенно Ив. А силы — это энергия, а энергия — это сахар. Я пыталась заставить Ив съесть еще что-нибудь из сладкого, — уж больно у неё нездоровый цвет лица — но девушка отказывалась, говоря, что все в порядке, это пройдет.

С Майки мы не обмолвились не словом — они нам не нужны. Мы постоянно переглядывались. Бросали взгляды друг на друга украдкой или же специально, чтобы увидеть поддержку и нежность в глазах. Говорят, любовь предается во взгляде. Думаю, это правда. Чтобы понять, как человек относится к тебе, достаточно посмотреть, как он смотрит на тебя в тот момент, когда он думает, что ты не видишь этого.

Никто не знал о том, что случилось на дне рождении у Лондон. Я так думаю, ведь я никому не рассказывала. Мне не нравится, когда люди делают все напоказ, лучше уж, когда никто ничего не знает о тебе.

Окленд — прекрасный город! Я видела, как за длинным мостом, который проходит через залив, виднелся Сан-Франциско. Видела также и очертания острова-тюрьмы Алькатрас. Когда-нибудь позже я обязательно побываю в городе моей мечты, но это будет не сегодня.

Огромная площадка, на которой сегодня должно поместиться море людей. Ведь фестиваль почти что бесплатный, а кто откажется от бесплатного концерта? Возле сцены, высота которой около метра над землей, стоит ограждение. Неужели кому-то придет в голову забираться на сцену, мы ведь не какие-нибудь рок-звезды.

На протяжении нескольких часов площадка заполнялась народом, а к началу концерта там уже было не протолкнуться. Я не могла найти своих друзей в толпе. Ив трясло, меня трясло тоже, но подруга смогла себя успокоить и взять в руки, а я вот нет. У меня ужасная боязнь сцены. Как хорошо, что выступаю не я, потому что я бы и слова сказать не смогла!

Послышались крики и аплодисменты, кто-то выкрикивал имя того, что первым вышел на сцену. Свисты и возгласы. Затем началась песня. Всего выступление занимает от десяти до пятнадцати минут. Можно сыграть песен, сколько угодно, лишь бы уложиться в это время. Перед выступлением Ив я поцеловала её в макушку со словами «У тебя все получится. Помни, я верю в тебя» и спустилась вниз, в толпу.

Люди толкались, танцевали и не давали мне прохода. Я шла рядом с ограждением, нужно было занять хорошую позицию, чтобы видеть Ив и чтобы она увидела меня. Меня окликнули, но я не разобрала, откуда шел звук. Затем меня схватили за плечи, и я подпрыгнула от удивления.

— Эмз! — воскликнул сквозь гул толпы Майки. — Идем.

Мы стали напротив центра сцены, напротив того, кто сейчас выступал там. В то же место должна будет выйти Ив. Я не знаю, какие песни она будет петь, ведь у неё был выбор из множества тех мелодий, что мы репетировали; девушка очень быстро выучила каждую из них наизусть.

И вот настал тот момент. Брюнетка выходит к микрофону, её скулы напряжены, она глазами ищет меня в толпе и находит, наши взгляды пересекаются; девушка улыбается и крепче сжимает микрофон.

— Добрый вечер, — говорит Ив. В её голосе слышны нотки волнения. — Начнем с лирики. — Жестом она показывает, что пора начинать.

И земля начала уходить из-под ног. Я вцепилась в ограждение, чтобы не упасть, а Майки приобнял меня за плечи. Вероятно, он почувствовал моё настроение. Я прильнула к нему, чтобы почувствовать запах «Фанты», которую парень случайно пролил на свою толстовку, когда мы ехали в фургоне, и табака. Мне нужны были в этот момент объятия, как никогда раньше, ведь сейчас обличали мою душу. А Ив все пела:

— Where did you go?

Where did you go, my mistery.

You left me alone.

You left me to drown in misery.

I can't feel no pain.

I can't feel nothing but memories.

So Where are you now?

Why would you want to leave me to.

Go sleep in the clouds and dream. 

Still shine and down on me.

And pieces underneath.* ¹

И картинки, как при просмотре фильма, мелькают перед моими глазами. Том. Я продолжаю улыбаться подруге, которая смотрит на меня, на нас. Где-то поблизости я слышу голос Олли. Тихо. Очень тихо. По конец песни почти ни одна душа, слушающая голос девушки, не смела произнести ни слова. Многие включили экраны телефонов и махали ими из стороны в сторону. Со стороны это выглядело, как сотни огней в воздухе. А Ив заканчивала:

— Baby please wakes up.

Baby please wake up for me now.

И все захлопали. Черт возьми, все!

— Это она придумала? — не унимался Патрик, указывая на меня. — Че, серьезно она? — Фелиция кивнула. Олли просто хлопал в ладошки. — Ачешуеть!

Затем была вторая песня:

— Come Monday night the day of work is done.

Tuesday morning looms the grey of ordinariness.