Помощница особого назначения

К плану я отнеслась скептически, не уверенна, что ледяного и огненного можно перевоспитать составленным договором, скорее еще больше разозлить. О чем и сообщила Владимиру Ивановичу.

Его ответ меня просто убил. Никого воспитывать он не собирался, а вот подпортить мальчикам игру был только рад.

— Конкуренция, Оксаночка должна быть всегда, но конкуренция здоровая, а то что сейчас делают они, это практически избиение младенца. Перевоспитывать их будет не составленный договор, а именно вы.

И мне бы тогда понять степень подставы, но увы, это бы вряд ли что-то изменило. Или работать в невыносимом напряжении и играть роль мышки убегающей от двух котов, или попытаться примерить роль кошки на себя. Мышками начальники естественно в этом случае не станут, но так у них хотя бы не будет возможности меня сожрать.

Правда, поскандалить нам все же немного пришлось. Владимир Иванович просто с поразительным упорством хотел что бы Оля стала помощницей Артема Владимировича, а я перешла в помощницы к Максиму Алексеевичу. Я была не согласна и отстаивала свое место как могла.

Вопреки моим ожиданиям, мужчина не расстроился, а наоборот казался донельзя довольным. Напоследок, когда прощались, меня даже обнял и сказал, что очень рад за своего сына.

К чему все то было сказано не совсем поняла, но подумала, что так он похвалил меня за мою преданность Артему Владимировичу.

Лифт тихо звякнул вырывая меня из воспоминаний о самой грандиозной подставе и скосив глаза, на панели я увидела горящую цифру «17».

На шестнадцатый-то попала совсем недавно, а про то, что на семнадцатом и вовсе не знала.

Стремительный шаг, хлопок дверей и нас с Олей дружненько и не особо аккуратно сгрузили на широченный диван.

— Шикааарны, — в восхищении протянула Оля, глядя на отошедших на приличное расстояние начальников.

Те что-то бурно обсуждали то и дело поглядывая в нашу сторону с гаденькими улыбками.

Чует моя… то самое место на котором я сижу, что скоро мне придется не сладко. Допрос с пристрастием будет однозначно, главное, что бы до пыток не дошло, личность помогающую мне в этой афере, разглашать не в коем случае нельзя и наче полетит уже моя голова.

Пытаюсь понять, зачем они нас сюда притащили. Грешным делом подумала, что именно здесь обитает генеральный, но судя по увиденному, это скорее был некий личный этаж руководства. Генерального здесь не видели уже больше четырех месяцев. А собственно… почему генеральный, когда я явственно слышала, что начальники говорили про отцов, а не про отца? И отчества у них разные.

Начальники совещаются готовя нам пакость, Оля обоих пожирает взглядом, в своих фантазиях она их уже точно раздела и приступила к разврату.

— Как думаешь, они нас сейчас того? — округлила она в предвкушении глаза.

— Я тебе что говорила? — зашипела на Олю и выразительно покрутила пальцем у виска.

— Помню, я помню! Но помечтать-то можно! — надулась она снова отворачиваясь к мужчинам.

— Они же старые, — решила поддеть ее, ее же словами. — Еще и ни на что не годные.

— Что серьезно? — разочарованно протянула эта невыносимая егоза. Вот ведь точно, горбатого могила исправит. Договорится она на свою голову, то малое, что я успела узнать о Максиме Алексеевиче, явно говорило в пользу того, что он обязательно воспользуется предложением Оли, если оно ему поступит.

— Если не хочешь лишиться перспективной работы, держи свои ножки плотно сжатыми, — в последний раз напомнила ей о самом главном условии не спать с начальством.

Оля кажется расстроилась всерьез, я же решила снова вернуться к своим баранам.

Генеральных двое. С одним я знакома и он сразу предупредил, что бы я про него и слова не говорила, а еще лучше вообще забыла как он выглядит. Что-то тут явно не чисто, генеральный и скрывает свое вмешательство. А значит… этого вмешательства просто не должно было быть!

Какой процент вероятности того, что соперничество деткам передалось от отцов и если Владимир Иванович так снисходительно отнесся к «играм» мальчиков, то…

— Ну что, — сложил руки на груди огненный. — Сами признаетесь кто ваш покровитель или вам в том помочь?

Вздрогнула, пропустив тот момент, когда они оказались так близко и сжала губы. Сейчас, разбегусь и выложу им всю имеющуюся у меня информацию.

Ледяной даже как-то оживился заметив мою решимость молчать и медленно растянул губы в очень уж предвкушающей улыбке.

— По-хорошему значит не хотите, — подвел итог Максим Алексеевич.

Переглянулась с Олей, та еще и поближе ко мне решила подползти, видимо дошло до нее наконец-то, что дело запахло жареным.

— Ну что, хорошая моя, пойдем разговаривать по плохому, уверен, тебе понравится,

— сверкнул глазами Артем Владимирович и сгреб мое хрупкое тельце своими ручищами.

К тому моменту, когда поняла, что надо бы сопротивляться такому произволу, было уже поздно. Ледяной бережно прижимая меня к своей груди, уверенным шагом двинулся к двери.

Судя по недовольному вздоху огненного и тихому писку Оли, ее тоже куда-то потащили.

АРТЕМ

Без вмешательства отца тут явно не обошлось. Впервые был ему за это благодарен. Всю жизнь пытался влезть в мои дела и контролировать, не в открытую, по-тихому, но это раздражало еще больше.

Крепче прижал к себе свою вечно серьезную буку. Моя. Слово казалось настолько правильным, что это даже пугало.

Вспомнил, как она в клубе ерзала на моих коленях, нашептывая что-то мне на ушко, как самозабвенно танцевала. Совсем не бука, просто носит такую же маску как и я. Надо было тогда ее слушать, а не скользить руками по манящим изгибам. Она мне про договор, а у меня в мыслях мы обнаженнее на кровати. Она мне про Макса, а я пытался усидеть на месте и не утащить ее в укромный уголок.

Слушал бы Оксану, сейчас был бы в курсе происходящего. Пытать бесполезно, ничего ведь не расскажет. Да я и так уже знаю, кто за всем этим стоит. Неспроста же мне сегодня утром пришло от отца сообщение: «Одобряю». Будто мне нужно его одобрение, но все равно испытал чувство гордости за свою помощницу. Что бы понравиться отцу надо постараться. Еще бы узнать подробности их встречи.

Вошел в комнату, запер дверь и только после этого поставил Оксану на ноги, с трудом заставив себя разжать руки.