Помойник

— Теперь ясно, почему нас так легко выпустили. Признаться, я думал, что они действительно провели расследование.

— Смеешься, что ли?! Какое там расследование! Ничего они не производили! Они палец о палец не ударили! — не удержалась Юля от возмущенных восклицаний. — Просто Кривонос переговорил с кем нужно и дело против вас прекратили в два счета.

— И много пришлось заплатить?

— Не очень. Поскольку вы были невиновны и в милиции это понимали. Ведь там, в органах, не круглые дураки сидят. Представь, кое-что они кумекают.

— Кумекают, не кумекают, но все равно прими от меня и Геры нашу огромную благодарность. Неизвестно, как бы долго они с нами разбирались, — заметил я. — С их-то темпами, вероятно, не меньше года.

— Если не больше. Томились бы вы у них в казематах, дорогие, до скончания века.

— Сколько мы тебе должны за наше освобождение?

— Нисколько. Это бесплатная услуга, — сказала Юля. — А уж как обрадовался Паша Свисток, когда узнал, что ты мой двоюродный брат. Я передать тебе не могу. Он же все это время страшно ревновал меня к тебе. Чуть ли не довел себя, несчастный, до белого каления.

— Он что ухаживал за тобой?

— Почему ухаживал? Он и сейчас ухаживает. Разве ты не в курсе? Удивительно! Паша предлагал мне этой зимой выйти за него замуж. Вполне официально. Дал месяц на раздумья. И тут как раз появился ты.

— Выходит, что ты отказала ему из-за меня? — поинтересовался я.

— Однако самомнение у тебя, закачаешься. Нет, Володя, не обольщайся. Ты здесь не причем. Просто Паша мне не нравится. Не лежит у меня к нему сердце, — решительно произнесла она. — К тому же он постоянно ковыряет в ушах. Скажи на милость, как такое терпеть?

— Ну, вот здрасьте! Я смотрю, Юля, на тебя не угодишь. Нельзя джентльмену и уши прочистить.

— Можно. Но не прилюдно и не каждую минуту. Потом, если бы только это одно, — вздохнув, развела она руками. — Кстати, знаешь, половина магазина принадлежит теперь мне. Я показала бумаги отца Кривоносу и, он сказал, что все правильно. Что у него нет никаких возражений. Требуется лишь оформить все как полагается в нотариальной конторе. Сказал еще, что готов уступить мне свою долю. Чтоб магазин был полностью моим. Осточертели ему до ужаса хлопоты с ним. Правда, сумму Генка заломил немыслимую. У меня аж потемнело в глазах.

— Ничего, сторгуетесь, — приободрил я ее. — Вот так живешь, бок о бок с настоящей богачкой и не подозреваешь об этом. Позволяешь иногда себе по отношению к ней даже некоторые вольности.

— Да будет, Володя, меня уедать. Нашел тоже объект для насмешек.

— Постой, дорогая, — вдруг осенило меня. — Если ты единственная наследница Виктора, стало быть, эта квартира также принадлежит тебе. Верно?

— Нет, не верно. Отец оставил ее вам с Шурой, а мне деньги и магазин. Точнее, часть магазина. Поэтому как ты владеешь квартирой, так и дальше ей владей, — твердо ответила Юля.

— Не берусь возражать.

— Но о чем я, собственно, хотела с тобой поговорить. Володя, мне известно, что ты собирался поставить у нас в поселке игровые аппараты. Я случайно не ошибаюсь? Ну и давай ставь их, ради бога. Желаешь, хоть в здании поселковой администрации. У них там весь второй этаж пустует. Я дам денег и все устрою. Не сомневайся. Словом, не уезжай, не надо. Будешь помогать мне в магазине, и заниматься своими игровыми аппаратами. До собирания с бомжами пустых бутылок на свалке ты не опустишься. Я тебе обещаю.

— Спасибо за предложение. Но, понимаешь, я раздумал ставить игровые аппараты. Ну, их на фиг. Помощники же в магазин тебе и без меня найдутся, — сказал я и взглянул на Юлю: с ее-то деловой хваткой помощники вообще вряд ли ей понадобятся. Она вполне справится одна. Кроме того, у нее был сильный твердый характер. Сумела же она так долго молчать о том, что деньги Виктора хранятся у нее. Соблазна проговориться наверняка было предостаточно.

— Но ты еще подумай, — попросила Юля. — Хорошенько все взвесь. Ладно?

— Извини, но я не вижу в этом смысла.

— Жаль. Значит, все-таки уезжаешь?

— Да. Я не люблю менять свои решения. Слушай, а не поехать ли тебе вместе со мной? Этот поселок не лучший уголок в мире. Стоит ли за него так держаться?

— Возможно, что не стоит. Но здесь мой дом, магазин, друзья и знакомые. Мать, наконец.

— Это не преграда, — убежденно произнес я. — Мать возьмешь с собой, магазин продашь, на дверь дома повесишь амбарный замок. С друзьями и знакомыми попрощаешься — и вперед, с песней. На завоевание новых земель. Какие проблемы?

— Как у тебя все легко и просто.

— Потом, вспомни, поселок граничит со свалкой, — продолжал я, — а на свалке обитает жуткое существо — Помойник.

— Что с того, Володя? — вскинула она брови. — Лично мне он нисколько не мешает. Я же не имею привычки бродить по ночам по свалке. Днем — тоже. Встреча с ним мне совершенно не грозит. Поэтому чего мне его бояться?

— Не спорю, встреча с ним тебе не грозит. Но неприятно все же осознавать, что он бродит где-то по соседству. Мерзкий и кровожадный.

— Почему? Напротив, даже интересно. Помойник — наша главная местная достопримечательность. Наша слава и гордость. Он щекочет нам нервы, будоражит кровь и добавляет перца в нашу жизнь.

— Что есть, то есть. Перца он мне действительно добавил. Едва не довел до инфаркта.

— С тобой, Володя, особый случай. Ты слишком близко с ним столкнулся, — заметила она. — Между прочим, Помойником иногда называли Виктора.

— Не вижу ничего странного. Помойник, так или иначе, живет в любом из нас, — философски изрек я. — Недаром вокруг нас сплошные мусорные свалки. Они по жизни окружают человека. Куда деваться?

Юля не ответила. Молча поставила на колени свою сумку, порылась в ее недрах, вынула на свет две тугие пачки долларов в банковской упаковке и протянула мне.

— Здесь в каждой пачке по десять тысяч долларов, — сообщила она. — Одна тебе, другая — Шуре.

— Может, не нужно? Мы как-нибудь обойдемся. У меня от дяди есть эта квартира. У Шуры с мужем — садовый домик на земельном участке, — смутившись, проговорил я. — Ты вовсе не обязана с нами делиться. Как единственной дочери все его деньги по праву принадлежат тебе одной.